Николай Толстой-Милославский - Жертвы Ялты

• Название: Жертвы Ялты
• Автор: Николай Толстой-Милославский
• Издательство: СП "Русский путь"
• Жанр: Военная документалистика и аналитика
• Год: 1996
• ISBN: ISBN 5-85887-016-3

Николай Дмитриевич Толстой-Милославский родился в 1935 г. в Кенте (Англия). Его прадед по отцу – двоюродный брат Льва Толстого. Отцу удалось эмигрировать из Советской России в 1920 г.

В 1961 г. окончил Тринити-колледж в Дублине, специализировался в области современной истории и политических теорий.

Автор исследования о Толстых "The Tolstoi's, 24 Generations of Russian History", нескольких исторических работ и романов по кельтской истории.

Пять лет изучал документы и вел опросы уцелевших участников и свидетелей насильственных репатриаций. Книга "Жертвы Ялты" о насильственной репатриации русских после Второй мировой войны впервые напечатана по-английски в 1978 г., вслед за чем выдержала несколько изданий в Англии и Америке. Вторая книга по данной тематике – "Министр и расправа" – вышла в 1986 г. и вскоре после этого подверглась цензуре властями Великобритании.

На русском языке книга "Жертвы Ялты" вышла в 1988 г. в серии "Исследования новейшей русской истории", основанной А.И. Солженицыным. (Издательство YMCA-Press, Париж.)

---

Одна из важнейших глав посвящена страшному эпизоду, который, как ни странно, полностью ускользнул от внимания историков. Тысячи беженцев, никогда не живших в Советской России, покинувших родину в 1919 году в качестве союзников англичан и американцев и, соответственно, не имевших никакого отношения к Ялтинским соглашениям, были переданы в Австрии СМЕРШу по договоренности столь секретной, что для сокрытия следов этой операции до сих пор принимаются исключительные меры.

История насильственной репатриации остается животрепещущей темой и сегодня. Лорд Эйвон, он же Антони Иден, ответственный за проведение всей этой политики, неоднократно писал мне и пытался оправдать репатриации, отказываясь в то же время отвечать на конкретные, причем ключевые вопросы. Только один чиновник министерства иностранных дел, имевший прямое отношение к событиям 1944-45 годов, согласился поговорить с автором, да и то лишь затем, чтобы объяснить, что именно этот период начисто выпал у него из памяти. Остальные отказались давать интервью, и автор лишь позднее узнал формальную причину их молчания: политику определял министр, делом государственных служащих было её воплощать. Как бы ни относиться к этому аргументу вообще, для темы данной книги он малопригоден. И если до сих пор историки, уделяя основное внимание политическим деятелям и их решениям, почти полностью игнорировали безымянных государственных служащих, теперь необходимо рассказать о том, какой властью обладали эти люди и как они ею пользовались.

В разгар насильственных репатриаций, в июле 1945, в Англии прошли всеобщие выборы. Эрнест Бевин сменил Идена на посту министра иностранных дел. Стремясь понять, продолжать ли ему политику Идена, он запросил подробный отчет о принятых мерах. В отчете говорилось, что "для возвращения русских на родину "насильственные меры" до сих пор не применялись". Основываясь на этой лживой информации, Бевин с большой неохотой согласился еще полтора года продолжать ту же политику и вынудил американцев тоже принять ее.

Не случайно эта история так долго оставалась неизвестной западной общественности. А.И. Солженицын даже предположил, что поскольку.

...общественное мнение не помешало "операции", не хотело обсуждать эту тему, не просило объяснений... нам кажется, что этот грех ложится на весь английский народ... *2.

Вряд ли это справедливо. В 1945 году самое большее несколько сотен англичан знали о роли своей страны в происходившем, авесь смысл последнего понимали и вовсе немногие. Один только Джордж Оруэлл обвинял прессу в попытке замолчать ужасающие факты. Но его обвинения были гласом вопиющего в пустыне. И сам Оруэлл полагал, что это отчасти объясняется "ядовитым влиянием советского мифа на интеллектуальную жизнь Англии", имея в виду распространенное среди английских левых мнение, что сталинская Россия действительно свободное и справедливое государство *3.

Критика Оруэлла, несомненно, была справедлива. Английские репортеры, по редакторскому ли наущению или без оного, неохотно печатали сообщения, представляющие советскую, систему не в лучшем свете, хотя немногие заходили так далеко, как "либерал" А.Дж. Каммингс, заявивший в своей статье в "Ньюс кроникл" от 3 октября 1944 года, что, "за исключением одного-единственного человека, все эти русские... рвутся назад... на родину".

Помимо широко распространившегося культа "Дядюшки Джо" тут, однако, действовали и другие факторы. После самоубийства целого ряда русских, содержавшихся в английских лагерях, Патрик Дин, работавший в МИДе, писал, что известия об этих событиях могут "вызвать политические неприятности", и настаивал, чтобы "министерство иностранных дел поговорило с отделом новостей, с целью сделать все возможное для избежания огласки" *4, "которая могла бы помешать нам" *5. Гай Берджесс, разоблаченный впоследствии советский агент, в то время работал в отделе новостей МИДа, и легко представить себе, что он не преминул воспользоваться предложением Дина.

Конечно, служащие министерства понимали, что английская общественность будет возражать против применения жестоких мер к русским, не желавшим возвращаться в СССР, особенно к многочисленным женщинам и детям. Это откровенно признал другой чиновник МИДа, Джон Голсуорси, – правда, когда речь зашла о тех, кого МИД не собирался репатриировать:

Я думаю, что любое обнародование советских требований (вернуть пленных)... полезно. Просвещенное общественное мнение может только укрепить нашу позицию в отказе передать этих несчастных советским властям *6.

Но такая откровенность была исключением – и не случайно. МИД в 1944-45 годах не раз напоминал заинтересованным лицам о том, что меры по репатриации следует тщательно скрывать от английской общественности, иначе разразится "скандал с разговорами о незаконной процедуре, о том, что людей обманом заставляют давать согласие на возвращение в СССР и т.д. " Этого надлежало "избегать во что бы то ни стало" *7.

Все это противоречит заверениям тех, кто сейчас ищет оправдания решению МИДа. В дебатах на эту тему в палате лордов 17 марта 1976 года лорд Хенки утверждал, что если бы английское правительство попыталось задержать русских, не желавших возвращаться на родину, на него "обрушился бы безудержный поток критики", поскольку это ставило под угрозу возвращение английских военнопленных, освобожденных Красной армией *8.

Тут мы подошли к важному пункту. Стал бы Сталин и в самом деле рассматривать возможность задержания освобожденных Красной армией английских и американских военнопленных в качестве заложников, требуя взамен возвращения двух с лишним миллионов советских граждан, находившихся в Западной Европе? Это соображение мы подробно обсудим дальше. Сейчас же достаточно сказать одно: никаких доказательств того, что кто-либо из сотрудников МИДа в то время опасался такой возможности, нет. Конечно, Сталин проявил бы тогда еще меньше желания сотрудничать с английскими властями в выполнении условий Ялтинского соглашения, но в самом худшем случае англичане, оказавшиеся в руках Красной армии, вернулись бы домой на несколько недель позже, не сушей – через Германию, а морем – через Одессу. Ни Иден, ни его советники не думали, что Сталин станет задерживать английских пленных в качестве quid pro quo. Мы также впервые приведем в этой книге поразительные свидетельства того, что даже если Сталин и обдумывал такой шаг, то лишь затем, чтобы от него отказаться.

В книге впервые будет подробно показано, насколько политика США в этом вопросе отличалась от английской. После того, как англичане решили придерживаться принципа насильственной репатриации, Госдепартамент США несколько месяцев тянул с ответом. В конце концов он нехотя сдался. Но американцев так возмутили случаи относительно незначительного кровопролития, произошедшие из-за попыток насильственно репатриировать русских, что правительство США временно отказалось от этой политики. И только под сильным нажимом Англии сотни русских, служивших в немецкой армии, были возвращены на родину.

Твердая позиция США ни на день не задержала возвращения из СССР ни одного американца, и советские власти ни разу не угрожали Америке мерами, которых якобы боялись чиновники английского МИДа. Английское правительство было полностью информировано об американской позиции и о том, что советские власти не реагировали на нее жестко. Таким образом, никакой нужды рассуждать насчет преимуществ альтернативной политики не было: она проводилась на глазах у англичан.

Далее. Если бы действительно на карту было поставлено возвращение английских военнопленных, то почему эта политика проводилась еще в течение почти двух лет после того, как последние из них вернулись домой? Еще примечательнее другое: раз уж речь шла об английских военнопленных, судьба которых так сильно заботила сторонников насильственной репатриации, то, отправляя домой русских в форме вермахта, разве не подвергали англичане риску нацистских репрессий тех своих соотечественников, которые все еще находились в руках у немцев? А ведь это была гораздо более реальная и страшная угроза, и министерство иностранных дел тогда с ней считалось.

Истинные причины, лежащие в основе английской и американской политики, станут ясны читателю из дальнейшего повествования. Перед читателем пройдет также страшная драма русских: как попали они в руки к немцам, почему столь многие вступили в немецкую армию, чтобы воевать против Сталина, и, самое главное, что происходило во время репатриации, которую проводили английские и американские войска, в большинстве своем питавшие глубочайшее отвращение к поставленной перед ними задаче. Лорд Бетелл уже воссоздал живую картину таких операций. Но полная история русских военнопленных 1941-45 годов раскроет масштабы трагедии, вполне сравнимой с судьбой евреев при нацизме – и по количеству вовлеченных в это дело людей, и по глубине причиненных им страданий.