Николай Крылов - Не померкнет никогда

• Название: Не померкнет никогда
• Автор: Николай Крылов
• Жанр: Биографии и Мемуары

В настоящем издании объединены воспоминания Маршала Советского Союза Н. И. Крылова о героической обороне Одессы и Севастополя, выходившие в свое время отдельными книгами. Николай Иванович Крылов был одним из руководителей обороны этих городов, начальником штаба Приморской армии, сражавшейся за них вместе о военными моряками. Последовательно рассказывая о развитии событий на одесских и севастопольских рубежах, автор опирается на богатый фактический материал, знакомит читателей со многими замечательными людьми — героями Одесской и Севастопольской обороны.

---

Несмотря на тяжелые потери, батальон удерживал прежний рубеж и все те дни, которые прошли после представления комиссара к высокой награде. Сам же он за это время успел стать комбатом. И продолжал успешно, инициативно командовать батальоном до тяжелого ранения в последние дни Севастопольской обороны.

Впрочем, если уж говорить о том, как раскрылись на войне командирские способности этого, казалось бы, сугубо гражданского человека, следует добавить, что до Берлина Г. К. Главацкий дошел во главе стрелкового полка гвардии полковником.

Сержантом, артиллерийским разведчиком участвовал в первых боях за Севастополь Абдулхак Умеркин, до войны — молодой учитель в татарском селении на Волге. Третий штурм он встретил младшим лейтенантом, командиром одной из тех героических батарей 134-го гаубичного артполка, которые помогали батальонам дивизии Ласкина а бригады Потапова отбивать натиск главных вражеских сил. В критический момент Умеркин вызвал огонь батареи на свой наблюдательный пункт, куда прорвались танки, а сам пополз к ним с гранатами. И все-таки остался жив!

О ефрейторе Павле Линнике я уже говорил — это он, проявив столько хладнокровия и находчивости, уничтожил три немецких танка, когда шел бой у КП 172-й дивизии, причем сам остался невредим.

Героями Советского Союза стали командир роты старший лейтенант Николай Иванович Спирин и политрук другой роты Михаил Леванович Гахокидзе. Их подвиг, если кратко определить его суть, состоял в том, что они сумели так организовать бой, так воодушевить людей, что обе роты в течение многих дней отражали яростный натиск превосходящих сил врага и не отошли, ни на шаг. Рота Спирина отбила несколько "психических" атак, уложила перед своими окопами до семисот гитлеровцев. Гахокидзе отразил последнюю фашистскую атаку, когда кроме самого политрука на этом рубеже оставалось в строю три бойца.

И наконец, о седьмом Герое. Это старший сержант Мария Карповна Байда. В наградном листе о ней написано: "В схватке с врагом уничтожила из автомата пятнадцать солдат и одного офицере, четырех солдат убила прикладом, отбила у немцев командира и восемь бойцов, захватила пулемет и автоматы противника". Все это — только за один боевой день…

Наградной лист не может, конечно, рассказать, как стала таким умелым и бесстрашным бойцом двадцатилетняя девушка, только недавно взявшая в руки оружие. Да и я не берусь объяснить это в нескольких строках. Скажу одно: такими делало наших людей страстное желание одолеть врага. И этому способствовали вея обстановка Севастопольской обороны, героический дух, царивший на севастопольских рубежах.

Мария Байда жила в крымском степном поселке, из которого все мужчины в многие женщины влились осенью сорок первого в дивизию Ласкина, отходившую к Севастополю. Байда попала в 514-й стрелковый полк Устинова, была там санинструктором, затем разведчицей, овладела всеми видами стрелкового оружия в стала в конце концов настолько опытным военным человеком, что в июньскую боевую страду ей охотно подчинялись потерявшие своих командиров солдаты-запасники.

Хочется еще раз предоставить здесь слово Ивану Андреевичу Ласкину. Командир дивизии обходил позиции после отражения вражеских атак и вот какую картину застал ни одном из участков:

"…Пыль осела, дым рассеялся немного, и стало виднее. Невдалеке продолжалась стрельба из пулеметов я автоматов. Впереди — кустарник, и около него я заметил бойца. Подошел к нему. Боец, стоя на одном колене, доложил о себе. Но я уже и сам узнал под пыльной пилоткой красивое розовое лицо разведчицы 514-го полка Марии Вайды. Метрах в пяти от нее — убитый немец, дальше — еще несколько. Спрашиваю, как она тут оказалась. Объясняет: командир полка направил сюда разведроту, потому что от той роты, чей это был участок, почти никого не осталось.

— Сколько же вас здесь теперь? — спросил я.

Мария ответила:

— Сейчас — двое, вон еще солдат сидит на дереве. Мы с ним поделили между собой местность — моя правая половина, его левая. Немецкие автоматчики всё пытаются просачиваться — то ползком, то перебежками. Вот мы их и бьем, товарищ комдив…"

Имена новых Героев Советского Союза прогремели по всему фронту обороны. К сожалению, прислать для них ордена Ленина и Золотые Звезды с Большой земли не успели. Богатырь и Главацкий, тяжело раненные и эвакуированные на Кавказ, сразу получили награду там. А остальные — значительно позже.

Третью неделю длится вражеский штурм. В штабе армии каждому ясно то, чего, может быть, еще не сознают в частях: если не придет какая-то очень большая, выходящая за рамки обычной помощь, то Севастополя не удержать. А как она может прийти — до нас не так-то просто добраться!..

Обо всем этом не говорят вспух. Даже из самых старых сослуживцев никто не спросил меня: "Что нас ждет, что с нами будет?" Все напряженно работают, отрешившись от постороннего, личного. Больше, чем когда-либо, я уверен в нашем дружном штабном коллективе, в том, что каждый выполнит свой долг до конца.

Вернувшись с флагманского КП, дивизионный комиссар Чухнов рассказывает:

— Сегодня едва проехали — на центральных улицах сплошные завалы. Иногда просто не верится, что вто тот самый город, который я увидел весной. — И, помолчав, добавляет: — К убежищу Октябрьского опять ползли с Иваном Ефимовичем на брюхе. Бьет и бьет немец по склону… Траншею там углубили, да все равно надо ловить момент, чтобы проскочить!

Флагманский КП надежно защищен, но не имеет запасного выхода в город: кто думал, что окажется под обстрелом берег Южной бухты! И в иной час к ФКП ни подъехать, ни подойти.

Мы докладываем в Краснодар о состоянии армии: полностью истощены (это означает, что их фактически нет) 172-я и 95-я дивизии, а также 79-я бригада; потеряли свыше 60 процентов личного состава 345-я и 388-я дивизии. Только частично боеспособной приходится считать 109-ю дивизию Новикова, а также 7-ю бригаду Жидилова — потери и у них велики. Относительно лучше положение у чапаевцев, в 386-й дивизии, 8-й бригаде.

Но будь у нас пятьсот — шестьсот тонн снарядов на сутки, можно было бы держаться и с такими силами. А получаем в лучшем случае треть этого. 21 июня я телеграфировал начальнику штаба фронта, что в частях осталось по 10–20 снарядов на тяжелое орудие, по 60–70 на 76-миллиметровые. За следующие два-три дня мизерный запас еще сократился. Каждое утро в пять ноль-ноль (специально установленное для этого время) Николай Кирьякович Рыжи докладывает командарму о наличии боеприпасов, и они распределяют то, что доставили корабли и самолеты. Каждый снаряд — драгоценность!..

Судьба Севастополя решается на море: прорывать вражескую блокаду все труднее даже лучшим боевым кораблям.

С 24 июня началась переброска к нам 142-й отдельной стрелковой бригады полковника Ковалева. Для этого выделены эскадренные миноносцы "Беспощадный" и "Бдительный" и лидер "Ташкент". Им командует запомнившийся мне еще по Одессе смуглый черноусый капитан 3 ранга В. Н. Ерошенко. Командир он смелый и, должно быть, талантливый. Про него Жуковский не раз говорил: "Этот сумеет, этот дойдет!"

"Ташкент" и эсминцы принимали в Камышовой бухте, куда раньше такие корабли никогда не заходили. Бухта тесна, вход узок, а рядом подводные камни. Наскочить на них, застрять в бухте до рассвета означает верную гибель — днем неподвижному кораблю от пикирующих "юнкерсов" не отбиться.

Лидер и эсминцы ходят из Новороссийска кратчайшим маршрутом, вдоль крымского побережья. А ночи сейчас самые короткие в году, и на центральном участке маршрута, наиболее опасном, потому что аэродромы противника очень близко, их не может прикрыть ни кавказская авиация, ни наша. Словом, полагаться надо только на свои зенитки и на стремительный маневр.

В двадцатых числах июня "Ташкент", "Бдительный" и "Безупречный" прорывались к нам трижды. В четвертый раз "Безупречный" не дошел. Разыгралась еще одна морская трагедия: эсминец потопили фашистские бомбардировщики. Шедшие в Севастополь подводные лодки подобрали троих матросов. Из находящихся на борту пехотинцев не спасся никто.

Несут потери на севастопольской коммуникации и подводники. Не пришла одна вышедшая из Новороссийска лодка, через несколько дней — другая… Их обнаруживали акустическими приборами и бомбили вражеские катера.

Подводные лодки доставили в мае — июне две тысячи тонн снарядов. Они начали перевозить и авиационный бензин, заполняя им балластные цистерны. Это сопряжено с большим риском.

Моряки утверждают, что подводные лодки не использовались так еще нигде и никогда. И мы, фиксируя в журнале боевых действий: "Ночью — 52 вылета У-2 и УТ-1, днем четыре Ил-2 и два И-16 вылетали на штурмовку", с благодарностью вспоминаем подводников — это они обеспечивают самолетам возможность подниматься в воздух.

В ночь на 23-е с Северной стороны переправились остатки отрядов, сражавшихся у Инженерной пристани и в Михайловском равелине. Полковник Николай Александрович Баранов, возглавлявший опорный пункт у Инженерной, сразу же вступил в командование сводным полком, который Моргунов и Кабалюк сформировали из личного состава взорванных за бухтой батарей и других своих резервов. В полку полторы тысячи бойцов. Он предназначен для обороны берега от Южной до Карантинной бухты, иными словами — набережных в центре города, включая Приморский бульвар.