Клаус Фритцше - Воздушный стрелок. Сквозь зенитный огонь

• Название: Воздушный стрелок. Сквозь зенитный огонь
• Автор: Клаус Фритцше
• Издательство: Яуза-Пресс
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-9955-0023-2

Аннотация издательства

Автор этой книги прожил две жизни. В первой он был правоверным нацистом, воспитанником Гитлерюгенда и привилегированной Национал-политической академии (Напола), готовившей будущую элиту Третьего Рейха; служил в Люфтваффе, воевал на бомбардировщике Не-111 воздушным стрелком и бортрадистом. Все изменилось 22 июня 1943 года, когда его «Хейнкель» был сбит во время налета на Астрахань и упал в Волгу, а сам Фрицше попал в советский плен. Здесь, по его собственным словам, началась другая, «реальная жизнь»…

Эта книга уникальна. За послевоенные годы опубликованы воспоминания десятков летчиков Третьего Рейха — истребителей, пилотов бомбардировщиков, командующих авиасоединениями. А вот мемуары «рабочих лошадок» Люфтваффе — бортстрелков, штурманов и радистов — буквально наперечет. Возможно, потому, что они чаще гибли, или потому, что на них меньше обращала внимание гитлеровская пропаганда. Книга Клауса Фрицше — редкая возможность увидеть боевую работу германского бомбардировщика глазами одного из членов экипажа, подробный и честный рассказ о боевых вылетах и рискованных заданиях, о бомбовых ударах по советским тылам и коммуникациям, о налетах на стратегические объекты и потерях от зенитного огня и атак истребителей, о жизни и смерти на Восточном фронте и в русском плену.

Для данного издания автор предоставил множество фотографий из личного архива и даже написал часть текста на русском языке, который выучил за годы плена.

С интернет-сайта автора:

«В январе 2009 г. вышла книга, автобиографический рассказ в которой охватывает всю мою жизнь с детства и до сегодняшнего дня „Воздушный стрелок. Сквозь зенитный огонь“. К сожалению, название книги выбрали сотрудники издательства без ведома автора, скорее всего по экономическим соображениям (приманка для ловли покупателей).

Аннотация на задней обложке книги пестрит неверными утверждениями, а, что самое недопустимое, по небрежности исключили из настоящего издания последние две главы 3.13 „Перехваткино, 2000 год“ и 3.14 „Послесловие“.

В связи с тем, что в „Послесловии“ я подвел итоги своей жизни, я счел уместным включить эти главы в мой сайт».

---

«Я докажу родителям, что не глуп!»

Итогом такой охоты за достижением цели, которую я проводил с удовольствием, стало то, что, начиная с пятого месяца данного процесса, я стал успевать выполнять классные задания, а в конце учебного года в документе по успеваемости напротив графы «французский язык» у меня стояла отметка 2 (по-немецки «хорошо»).

Затем произошло еще одно потрясающее событие — полет на планере. В Наполе в Наумбурге также имелся учебный планер, но для меня, спортивного отказника, полеты оставались только в мечтах. Этот вид спорта придерживали только для примерных учеников. Так что об этом я мог только и мечтать, что я и делал.

Теперь и я стал равноправным членом летного кружка Гитлерюгенда! Имея навыки, полученные во время муштры в Наумбурге, я быстро попал в верхнюю прослойку общества заговорщиков, и чувствовал себя в нем, как рыба в воде. Я очень гордился тем, что стал полноправным членом элиты среди молодежных организаций. В Гитлерюгенде имелось несколько отделов по специальностям: Моторный, морской, радиотехнический и летный. Личный состав этих кружков был немногочислен, т. к. интересующихся было намного больше, чем мест в них. Ну а недисциплинированных шалопаев из этих рядов, как правило, переводили в нелюбимый общий Гитлерюгенд. Такой лимит объяснялся тем, что нацистское государство бесплатно предоставляло техническую оснащенность своих специальных частей. То, что все это, по большому счету, было подготовкой к будущей военной службе, нас вообще не волновало. Мы об этом пока что и не задумывались.

Мы, планеристы, все без исключения мечтали стать пилотами и постичь все виды самолетов.

Сначала мы пережили полет на «высоте кирпича» (имея 10 сантиметров высоты под полозом, проскакать 20 метров), что выработало чувство высоты. Это достигалось с помощью резинового каната, с помощью которого на несколько секунд достигалось помимо первого и второго, также и третье измерение человеческого движения.

Итак, из глубокой дыры с последним мусором в заточении Наполы, с кучей несчастья и депрессий, я сделал крутой подъем в школе, в кругу планеристов, и вообще в смысле свободы личности.

Был ли это глубоко прочувствованный предмет на тему «Еще раз выйти сухим из воды», я не знаю. Я только вспоминаю, что я, заслужив новую свободу и уважение, безгранично наслаждался этим счастьем. Помимо прочего подумалось и над тем, что мне в своем предсказании нагадала цыганка семь лет спустя далеко в России на берегу реки Клязьма.

1.04 РЕШЕНИЕ

 1 сентября 1939 года началась война, и мы бурно ликовали по поводу успехов наших вооруженных сил в Польше, Норвегии и Франции. Мы были удивлены тому, что англичане, потерпевшие поражение в боях на континенте, не капитулировали. А когда летом 1940 года воздушная битва над Англией не привела немецкую сторону к успеху, у меня появились некоторые сомнения. Но я смог их преодолеть, т. к. наши подводные лодки должны были вот-вот разбить англичан. Так думал не только я.

Уже в 1940 году многие мои одноклассники достигли призывного возраста, 18 лет. Можно было рассчитывать на призыв. В нашей средней школе в Айслейбэне было два выпускных класса — гуманистов и реалистов. Гуманистов еще перед началом летних каникул терзал вопрос о том, нужно ли им идти на войну добровольцами. Сформированные на основах истинного гуманизма, они приняли решение: «Оружие в руки добровольно не возьмем. Пусть они нас „тянут“, т. е. подождем, пока нас не призовут сами.»

Но между призывом и добровольным поступлением на военную службу имелось существенное различие. Призывник не мог влиять на выбор рода войск, когда он призывался в армию. Призывники попадали в пехоту, артиллерию, танковые и саперные части, т. е. в рода войск, которые должны были действовать там, где воздух особенно пах порохом. Доброволец, напротив, мог подбирать для себя подходящий род войск. Реалисты, к которым относился и я, вопрос ставили абсолютно по-иному, т. е. не эмоционально, но очень прагматично: «Какой из рода войск может предложить наибольший шанс остаться в живых?»

После того, как я со знанием дела объяснил своим одноклассникам боевые принципы войск связи ВВС, долгие дискуссии закончились. Подавляющее большинство потенциальных воинов дало убедить себя добровольно вступить именно в этот род войск.

Я опережу события и представлю конечный результат такого решения: Из рядов гуманистов войну пережили только 5 из 22. Из реалистов погибло только 5 также из 22, среди которых было трое ребят, которые как и я, пройдя обучение на борт-радиста, попали в летный персонал Люфтваффе и не вернулись с боевых заданий.

Еще двое товарищей погибли, будучи солдатами в более рискованных родах войск, чем связь в ВВС.

Было ли и это делом рук моего ангела-хранителя?

Экзамены. Да или нет?

Мой товарищ из класса, Данкварт Бройнунг, и я были единственными, которые в призывном заявлении добровольца выразили желание поступить в летный персонал Люфтваффе. Господа из управления военным округом[4] охотно зарегистрировали это наше желание, а наши личные дела отправили в службу, которая занималась рассмотрением заявлений в летные части на предмет готовности. Уже через несколько недель пришло предписание явиться в казарму под Лейпциг с необходимыми вещами. Отъезд в понедельник, обратно — в пятницу.

Удивило то, что проверялось. В первую очередь мы должны были пройти тест на умственное развитие. Сейчас могу вспомнить только один вопрос этого теста: «Объясните различие между карликом и лилипутом.» С этим у меня проблем не возникло. Затем целый день проводили экзамен по спортивной подготовке: Бег на 100 и 1000 метров, бег по пересеченной местности на 3000 метров, прыжки и метание, подтягивание и т.д. Я сильно боялся бросков мяча и гранаты, т. к. это у меня совсем не получалось. Мяч я не смог бросить даже на 20 метров, как, собственно, и булаву для бросков.

Однако я носил спортивный значок, т. к. он мог заменять мои достижения в планерном спорте на достижения в бросковых дисциплинах. Я сдал экзамен на категорию С по планированию в воздухе. Военный спортивный экзаменатор огласил, что эта замена сможет быть засчитана в случае проверки на летную пригодность.

На третий день проводился так называемый «психотехнический» экзамен. Главной его целью было установить реакцию экзаменуемого и сохранение чувства равновесия в экстремальных ситуациях. Он прошел успешно.

И только на четвертый день провели медицинскую комиссию. Для меня это было еще хуже, чем метательные дисциплины, т. к. за два года до этого я в течение некоторого времени бегал кросс по 10 километров каждый вечер. А потом эти тренировки были резко прерваны, что привело к коллапсу кровообращения. Но проверявший врач ничего об этом от меня не узнал и не выявил никаких аномалий. Его раздражало другое — мои хронические гланды. Его заключение было таково: «Вашу пригодность могу записать только с ограничениями. Если Вы предстанете передо мной без гланд, то тогда будете признаны пригодным к полетам без ограничений.»

Это было в пятницу. А уже в понедельник в полдень мои гланды были удалены. Хороший приятель моего отца, ларинголог по профессии, пожертвовал для меня свой обеденный перерыв. В следующую пятницу я снова предстал перед летным врачом и получил так страстно желаемый статус: «Годен к летной подготовке без ограничений» даже несмотря на то, что я очкарик.

О том, что этот дорогостоящий экзамен был необязателен, мы узнаем уже позже в роте призывников на аэродроме в Ваймаре-Нора. Чтобы выучиться на борт-радиста, достаточно было научиться отбивать 120 знаков в минуту на ключе Морзе. О летной же пригодности тут никто и не спрашивал.

Мы с отцом были сумасшедшими людьми. Перед лицом достигнутых на тот момент побед в Польше, Франции, Дании и Норвегии, я боялся, что на меня войны не хватит. А отец старался всеми силами свести эти переживания на нет. Еще в 1918 году он получил тяжелое ранение, которое ему стоило правой ноги. Но победы Гитлера уверовали его в то, что немецкий солдат не всегда должен оказываться побежденным.

В конце июня 1941 года я, будучи рекрутом, за хорошие успехи в учебе получил отпуск на выходные, который мог провести дома. Вот тогда то отец мне сказал следующее: «Считай, что мы войну проиграли…» Его увлечением был сбор данных по численному составу и вооружению Красной Армии, и он знал, что говорил.

А пока что Данкварт Бройнунг прошел экзамены на пригодность без всяких ухищрений, и мы ждали призыва. Наш класс опустел. А когда одноклассники вернулись с трехмесячных сборов в рядах имперской рабочей службы (РАД), чтобы через несколько дней поступить в Вермахт, мы оба все еще «просиживали» штаны за школьными партами. Тем временем назначенный на 8 февраля 1941 года выпускной экзамен неумолимо приближался. Кто до этой даты успевал стать солдатом, получал аттестат зрелости и автоматически освобождался от каких-либо экзаменов.