Максим Чертанов - Королёв

• Название: Королёв
• Автор: Максим Чертанов
• Издательство: Амфора
• Жанр: Современная проза
• Год: 2007
• ISBN: 978-5-367-00316-1

Не верьте названию — это не документальная биография, это фантастический роман.

Не верьте впечатлению — в этом романе нет выдумки, в нем есть только правда.

В жизни Сергея Павловича Королева они слились неразрывно — жесткая правда жизни и безоглядный рывок в небо. Этот человек всегда был впереди собственных достижений. Пилотируя первый планер, он думал о реактивном двигателе. Запуская первые ГИРДовские ракеты, мечтал об орбитальных полетах. Готовя советскую программу пилотируемых полетов на Луну, он намечал следующий рубеж…

Может быть, это был Марс, может быть — что-то другое. Но это был рубеж, который, он знал, может и должен быть взят. Потому что в стремлении к цели человека не могут остановить никакие трудности.

Его могут остановить только другие люди…

---

Вот и все, что я хотел сказать; вновь передаю слово Льяну.

12

— Но Цандер умер… — тихо сказал К.

— Вот и замечательно, — сказал коренастый с воодушевлением, — ей-богу, так гораздо лучше для него и для вас. Признайтесь, что он вас завербовал: ему вы зла уже не причините, а свое положение облегчите.

— Никто меня никуда не вербовал…

— Некоторые ваши знакомые утверждают, что вы называли его своим учителем. В чем же это? В подрывной деятельности?

— Как инженер (К., я заметил, почему-то не любил применительно к себе слова «ученый») — да, наверное, он был моим учителем… Уровень его математических знаний, его умение провести теоретический анализ… (Коренастый душераздирающе зевал.) В те годы он был единственным, кто мог возглавить работу по созданию ракетных двигателей… Да и сейчас…

— Эх, Сергей Палыч… — Определенно коренастый был сегодня добр, и я благодарил его мысленно за эту доброту. — Вы же до знакомства с ним были честным человеком… Трудились, как говорится, на благо нашей Родины… Самолеты строили, эти, как их, планера — ну, полезное же дело… Летали, как полагается, — низе́нько… А Цандер вас уговорил заниматься вредными делишками, народные деньги разбазаривать… Таки сбил он вас с панталыку, а? Марс, Марс… Как такая чушь в голову-то взбрести может?

13

И вправду: как случилось, что К., еще несколько лет тому назад ни о каком Марсе не помышлявший, заболел этим волшебным, мучительным недугом? Официозной марсианской наукой исписаны толстенные тома (разумеется, способ, каким мы фиксируем наши мысли, не имеет ничего общего с человечьей письменностью, но мы, наблюдатели, работающие на Земле, уже отчасти привыкли думать и выражаться как люди) о том, как-де еще в глубоком детстве, слушая сказку о ковре-самолете, что рассказывала ему мать, К. проникся мечтою о полетах к звездам, и вся его дальнейшая жизнь представляла собой одну прямую линию, устремленную к ним. Однако нам, наблюдателям-практикам, столько времени проведшим в непосредственной близости к К., представляется, что все было не совсем так: по-настоящему К. начал думать о Марсе лишь в тот счастливый год, когда в Москве чудом пересеклись пути нескольких энтузиастов и была создана (ах, как же люди любят образовывать всякие союзы и называть их длинными и неудобоваримыми именами) та самая Группа Инженеров, Работающих Даром, о которой коренастый его расспрашивал…

— Ишь ты, — сказал человек в фартуке и с метлой в руках. — Ишь ты, поди ж ты… И что ж вы тут делать-то будете, в сарае энтом поганом?

Мы не очень хорошо понимали человека с метлой: по-видимому, он изъяснялся на диалекте, которому нас в школе наблюдателей не обучали. Но рыжий Ц. понимал его прекрасно.

— Мы из Осоавиахима… мы будем готовить экспедицию на Марс, — объяснил он, приветливо улыбаясь человеку с метлой.

— Ишь ты! — опять сказал человек с метлой. — И чтой-то вас туда потянуло?!

— Это чрезвычайно… Вы поймите, ведь в первую очередь необходимо… я сейчас вам все…

— Пойдемте, Фридрих Артурович, — сказал К. и легонько подтолкнул Ц. в спину.

И они — пятнадцать юных и не очень юных мужчин (надо думать, это и были они самые: Инженеры, желающие Работать Даром) — гуськом спустились по истертой железной лестнице и вошли в распахнутую, на одной петле болтавшуюся дверь.

Человек в фартуке, опираясь на свою метлу, довольно долго таращился им вослед, покачивая головой и бормоча «ишь ты» и «поди ж ты». Наконец он энергично замахал метлою. А те, что вошли, тоже стояли долго, оглядывая закопченные, голые стены, не то ужасаясь, не то обмирая от восторга. Потом кто-то из них сказал:

— Потолки хороши…

— Стены толстые — любой запуск выдержат.

— Мусору-то, мусору…

Почти весь следующий месяц Инженеры махали метлами.

Потом, когда весь мусор был изничтожен, они начали заниматься своими чудными, загадочными занятиями: чертили бумажное, клепали стальное, плавили железное. Руки их были черные, пальцы сбитые, с поломанными ногтями. Зарплату им не платили. Инструмент таскали из дому, покупали на свои деньги. Когда для опыта понадобилось серебро — собирали по всей родне и знакомым серебряные ложечки. И опять — чертили на чертежных досках, писали на пишущих машинках, считали на счетных линейках, клепали, стучали, плавили, ходили по инстанциям, убеждали, клянчили, умоляли, пытались стучать кулаком, ссорились, чертыхались, в отчаянии воздевали руки, грозились все бросить, падали духом, а потом снова чертили, плавили и клепали. Другие люди смеялись над ними. Жены и подруги их бросали. Но бывало и так, что к ним приходили новые Инженеры и тоже просились Работать Даром; и появлялись красивые девушки, что хотели помогать им Работать Даром, и подруги и жены иногда возвращались к ним.

А что же Марс?

О Марсе говорили много. Рыжий Ц. постоянно твердил о нем. Другие слушали Ц. и соглашались или спорили с ним. Только К. никогда о Марсе не говорил и даже хмурился, когда говорили другие. Сам он все больше говорил в ту пору про скучное: расчеты, сверла, оптимальный диаметр, требуется квалифицированная пишмашинистка, фюзеляж, хвостовое оперение, балласт, аэродинамика, кислота, порох, продовольственные карточки, кульманы, циркули, паяльники, перегородки, дисциплина, принять, уволить, к чер-р-товой матери всех и вся, давление, клапаны, редукция, калька, гвозди, керосин.

Но он был счастлив, я это хорошо видел.

14

Конвейер, представлявшийся мне чем-то несокрушимым, незыблемым, как стена, и бесконечным, как орбита, оказывается, иногда по какой-то причине давал сбои: однажды, вернувшись из опустелого дома, где жена К. поливала своими слезами мшистую фиалку, в пыточный кабинет, я не застал там никого. Я вновь видел перед собой пустую, спокойную комнату: стены до половины выкрашены краской, выше — побелены, несколько шкафчиков — металлических и деревянных, два стола, на них вороха бумаг: на одном — аккуратными стопочками, с другого вот-вот обрушатся; и грязь на полу — замыта.

Я был один довольно долго. Я не знал, что мне делать: мне было известно, в каком месте (называется — камера) находится К., но я не мог попасть туда, ибо там, среди темных лиц и избитых тел, не было ни травинки. (Позднее я научился проникать в подобные места, но тогда еще слишком слабо ориентировался в многообразии земных форм жизни.) Меня охватил безумный страх: что, если К. оставят там навсегда и я упустил возможность для вмешательства?!

Наконец пришел коренастый. Он был не в духе: пил воду, вздыхал, зевал, морщился, тер таза кулаком. Затем он подошел к одному из шкафчиков, металлическому, закрытому на ключ, и, отперев его, достал оттуда картонную папку грязно-серого цвета. Тесемочки сбоку у папки были завязаны бантом. Коренастый плюхнулся на стул, держа папку в руках. Теперь я разглядел, что папка была не вся серая: одна из ее поверхностей была покрыта коричневыми пятнами. Коренастый тоже заметил это; он послюнил палец и с недовольным видом потрогал пятно. Реагируя на воду, в глубине бурого цвета стал мутно проступать — красный, и я понял, откуда взялись пятна: кровь имеет обыкновение разбрызгиваться в воздухе.

Земляне считают свою планету зеленой и голубой. Это отчасти верно: она покрыта водой и лесами. Вероятно, именно такой — нежно-бирюзовой — она будет представляться взору, когда люди и марсиане смогут глядеть на нее с орбитальной высоты. Марс вы в своих книгах называете планетой красной. Не знаю, возможно. Я понятия не имею, как выглядит из космоса моя родина: полет, перенесший мое сознание из одного мира в другой, был слишком стремителен, слишком краток. Но для меня красной планетой стала Земля, мир цвета человеческой крови.

15

Жена Ц., как мы уже поняли, была не из тех, кто может предать и бросить. Но Ц. сам нередко забывал о ее существовании и даже о существовании безумно любимых им Астры и Меркурия, и тогда с наступлением ночи другие Инженеры насильно надевали на него теплые одежды и отправляли домой, а он прятался от них в подворотнях и тайно, как шпион, прокрадывался обратно, чтобы Работать Даром еще и по ночам, а утром бессовестно делал вид, будто пришел только что; а когда все Инженеры толпою шли обедать, Ц. старался от этого скучного ритуала увильнуть или брал самую дешевую, самую гадкую и скудную еду, и тогда Инженеры потихоньку, как шпионы, сговорились и стали покупать ему еду на свои деньги, а Работающие Даром девушки, которых к тому времени было уже немало, приносили из дому завернутые в бумагу булочки, котлетки и пирожки и прятали их — тайком, как шпионы, — в ящики его рабочего стола, и он, находя эти чудные предметы, дивился и говорил:

— Ой!

Иногда, правда, котлетки и пирожки до него успевали съесть мыши. Он на них не обижался. Мышей он обожал. Он мечтал взять мышей с собою на Марс.