Том Роббинс - Новый придорожный аттракцион

• Название: Новый придорожный аттракцион
• Автор: Том Роббинс
• Издательство: ACT, ACT МОСКВА, Хранитель
• Жанр: Современная проза
• Год: 2006
• ISBN: 5-17-035659-5

Книга знаковая для творческой биографии Тома Роббинса – писателя, официально признанного «национальным достоянием американской контркультуры».

Ироническая притча?

Причудливая фантасмагория?

Просто умная и оригинальная «сказка для взрослых», наполненная невероятным количеством отсылок к литературным, музыкальным и кинематографическим шедеврам «бурных шестидесятых»?

Почему этот роман сравнивали с произведениями Воннегута и Бротигана и одновременно с «Чужим в чужой стране» Хайнлайна?

Просто объяснить это невозможно…

---

Например, одним сырым и теплым вечером в Санта-Барбаре – как раз накануне разрушительной грозы – Аманда внезапно утратила контакт с «голосами», вещавшими ее устами о семейных проблемах хорошо одетой клиентки. После минуты затишья и невнятного лепета она пустилась в то, что, без всякого сомнения, можно было бы назвать философским дискурсом.

– Самое важное в жизни – это стиль. Тот есть стиль существования – типичный образ чьего-либо поведения – является самым важным, наиважнейшим. Потому что, если человек определяет себя по деяниям своим, то стиль определяет его вдвойне, ибо стиль и описывает деяние.

Аманда продолжила эту мысль.

– Смысл в том, – наконец произнесла она, – что счастье – это познанное условие. А поскольку его познают и оно способно к порождению самого себя, то его продолжение не зависит от внешних обстоятельств. Это проливает довольно ироничный свет на содержание. А также подчеркивает главенство формы, стиля.

После почти часового монолога она так подвела итог сказанному:

– Именно содержание или скорее ощущение содержания заполняет пустоту. Но одного содержания недостаточно. Именно форма, стиль придает содержанию способность овладевать нами, управлять нашими поступками. Именно стиль делает нас неравнодушными.

После чего клиентка, терпеливо выслушав эту речь, огрела Аманду сумочкой по голове и потребовала назад свои 4 доллара 98 центов.

Примерно тринадцать месяцев назад Джон Пол Зиллер женился на беременной цыганке, приобрел двух подвязочных змей,[2] муху цеце и открыл на автостраде Сиэтл – Ванкувер придорожный зверинец. Змеи являли собой ничем не примечательные образчики пресмыкающихся. Муха цеце и вовсе оказалась неживой. Цыганка на деле обернулась особью женского пола наполовину ирландского, наполовину пуэрториканского происхождения. Беременность ее тоже продлилась недолго – случился выкидыш. Дело в том, что однажды ночью, вооружившись фонариком, купленным в магазине, торгующем излишками армейского снаряжения, она, чтобы накормить змей, отправилась в заросли кустарника ловить мышей и свалилась в яму.

Тем не менее в конечном итоге и брак Зиллера (второй по счету), и его коммерческое предприятие (первое в его жизни) самым удивительным образом удались. Еще до появления Тела он имел в лице жены и зверинца оригинальный придорожный аттракцион.

Как читатель, должно быть, уже догадался, «цыганкой», которую взял себе в жены мистер Зиллер, была Аманда – в ту пору ей было двадцать лет, и она во второй раз заметно округлилась по вполне понятным физиологическим причинам. Для тех, кто привык смаковать сомнительные «факты» романтической любви, будет предпринята попытка сообщить подробности встречи, ухаживания и свадьбы. Однако сначала в интересах экспозиции -

биографическая справка

Джон Пол Зиллер родился в Конго. Вот и все. Родился именно там, а не где-то еше. Когда ему исполнился год, родители-миссионеры вернулись в Америку. И Джон Пол провел остаток своего детства в доме приходского лютеранского священника в Олимпии, штат Вашингтон. Но родился он в Африке. В этом и заключалась разнииа. После того как в Олимпии начали крутить первый фильм о приключениях Тарзана, Джон Пол стал бывать на каждом сеансе, сидя на первом ряду вместе со своими маленькими друзьями. При этом он громко сообшал им: «А я в этих джунглях родился. Я только и делал, что раскачивался на этих лианах!» Ни один мальчишка из соседних домов не мог играть в Джима из джунглей или в Тима Тайлера, не наняв – за плату в виде резиновых мячиков – консультантом Джона Пола. Он мог описать яд, которым пигмеи смачивали наконечники своих стрел, он знал что слово «симба» на языке суахили означает «лев». Тот факт, что все эти сведения он почерпнул из библиотечных книжек, которые жадно глотал, как печенье, не имел никакого значения. Он ведь действительно родился в джунглях.

Перейдя в среднюю школу, большинство детишек в Олимпии перестали играть в Тарзана. Очевидно, Джон Пол тоже перестал. Возможно, он не был похож на своих сверстников, однако аутсайдером в классе он тоже не был. Он был лучшим из всех ударников школьной группы, игравшей на танцульках. А еше он получал хорошие оценки, особенно по рисованию (эти маски, которые он вырезал, были просто жуткими). Хотя ростом Джон Пол вымахал выше шести футов, в баскетбол он не играл, и порой его явная нелюбовь к состязательным видам спорта вызывала физические нападки со стороны одного спортсмена-амбала, усомнившегося в его «патриотизме». Однако его половозрелость никогда не подвергалась сомнениям. Он был первым из своего окружения, кто имел мужество нанести визит Большой Рут в Абердине (где, как ему говорили, за законную таксу в пять долларов можно получить все, что только можно), а также стал первым из мальчишек, кто «перешагнул порог» с Элизабет Ли Франклин, тем самым положив начало ее долгой и плодотворной карьере. Подвиги подобного рода гарантировали ему популярность среди ровесников мужеского пола. А у девушек? Скажем так, Джон Пол был строен, загадочен, достаточно образован и удостаивался заочно таких вот признаний: «Мам, он лучше любого ударника, таких, как он, я не слышала даже по радио!»

Если принять его любовь к музыке и скульптуре как нормальную, то тогда единственной отличительной чертой Джона Пола можно считать некий гипертрофированный романтизм, который осенял его, как бога осеняет сияние. Он был мечтателем, развлекавшим себя экзотическими видениями – видениями из числа тех, что он воспринимал как связь с иным бытием, возможно даже, с иным временем.

– Джон Пол, отчего ты такой дикарь? Неужели потому, что твой отец проповедник? – спросил его воспитатель, застукав за распитием пива на школьном вечере.

В глазах Джона Пола блеснул хитроватый огонек.

– Это у меня в крови, мистер Ярбер. Когда я появился на свет, барабаны киву рокотали всю ночь напролет, а мой послед сожрали гиены, – ответил он.

Вскоре по окончании школы Джон Пол получил страховку за своего покойного отца (к счастью, старый приходской священник не воспринимал свои проповеди типа «Бог даст вам все» столь буквально, чтобы игнорировать нужды человека в Этой Жизни) и отправился в Париж «изучать искусство». В следующий раз Олимпия увидела его спустя три года, когда он появился там с совершенно немыслимыми усами и юным бабуином на поводке.

«Индо-тибетский цирк» и «Оркестр цыганского блюза гигантской панды», будучи несколько неортодоксальной труппой, часто возбуждали недовольство полицейских, пасторов и дамочек с поджатыми губами – всех этих бдительных граждан, усматривавших в экзотических украшениях гастролирующего артистического люда проявление некоего неназванного заговора, имеющего целью подрыв их политико-моральных устоев. Однако в результате сладких речей их менеджера, незамысловатой дипломатии и денежных подношений артистам было позволено продолжать выступления (как говорят), и, в общем и целом, уважаемые граждане, как писали рецензии на их представления, обычно соглашались с тем, что хотя все это довольно таинственно и непонятно, но вместе с тем, несомненно, носит развлекательный и даже просветительский характер и вряд ли обратит юных зрителей в коммунистическую веру или сделает из них отчаянных головорезов.

Поэтому, несмотря на то что труппа частенько просиживала в бездействии по причине действия механизмов закона и праведности, она до поры до времени искусно избегала лобовых столкновений с властями. А случилось это в Сакраменто, в середине августа. Хотя свидетельства правительственного вмешательства практически отсутствовали, кое-кто утверждает, что распоряжение исходило лично от знаменитого губернатора Калифорнии. Впрочем – не важно. Наезд на артистов, чье бы подстрекательство за сим ни стояло, все-таки имел место. После того, как всех до единого циркачей бесцеремонно окружили, оскорбили и самым тщательным образом обыскали (девушкам даже обшарили вагины на предмет запрятанных там стеклянных пузырьков с наркотиками), восьмерых из них бросили за решетку по обвинению в хранении наркотиков. Хотя, сказать по правде, обнаруженное полицией вещество наркотиком отнюдь не было – обычная легонькая кайфовая марихуана, – но закон довольно небрежен в установлении истинных фармакологических различий.

Человек сорок артистов, избежавших ареста – среди них и Аманда с сыном-младенцем, – перебрались в глухое местечко на берегу реки Сакраменто, в нескольких милях от города. Там они, подобно первым американским поселенцам, поставили в круг свои серебристые молочные фургоны, звездно-полосатые микроавтобусы марки «Фольксваген», мотоциклы и разрисованные таинственными изображениями грузовики-панелевозы марки «Додж». Две недели они пировали, танцевали, плавали, ловили рыбу, читали, отдыхали, репетировали свои цирковые номера и ожидали суда над своими товарищами. Когда мадам Фемида вынесла свой вердикт, она оказалась дамой не такой уж и хищной, как они опасались. Двоих отпустили на свободу за недостатком улик, четверых подвергли штрафам и условному наказанию. Однако двое других оказались рецидивистами и получили сроки тюремного заключения по пять лет каждый. Один из них был рабочим сцены, и менеджер цирка с легкостью нашел ему замену в лице молодого безработного ковбоя из тех, что бесцельно слонялись по берегам Сакраменто близ разбитого артистами лагеря. Что касается второго, то, к несчастью, заменить его оказалось довольно трудно. Это был ударник Палумбо, который получил свой предыдущий срок за контрабанду куколок бабочек в корпусе басового барабана. Чтобы лупить по ударной установке в «Оркестре гигантской панды», разбираться в традициях блюз-рока было мало. Надо было также обладать музыковедческими знаниями и способностями к полиритмии, дабы принимать посильное участие в плетении эзотерических и эклектических тканей, на которых специализировался оркестр.