Артур Конан Дойл - Паразит

• Название: Паразит
• Автор: Артур Конан Дойл
• Жанр: Прочие приключения

В сборник «Забытые расследования» А.К.Дойла вошли не только рассказы детективного жанра, признанным мастером которого был сэр Артур, но и его исторические и научно-фантастические произведения. Несколько повестей посвящены теософско-спиритическим изысканиям писателя, которыми, как известно, он был очень увлечен во второй половине своей жизни. Время оказалось не властно над творениями А.К.Дойла, и даже наименее известные его произведения современные читатели принимают с удовольствием.

---

Я вздрогнул, и в тот же миг в глубинах сознания возникла догадка, что эта дрожь есть не что иное, как фаза ригидности, которую я наблюдал накануне у Агаты, когда она покоилась в этом кресле.

Ещё через мгновение я достиг поверхности озёр, слившихся уже в одно, и погрузился в его воды с ощущением тяжести в голове и всплеском в ушах. Я скользил под водой всё вниз и вниз, а затем начал стремительно подниматься наверх, стремясь увидать свет, разлившийся по разбегающимся волнам зелёных вод.

Я был возле самой поверхности воды, когда слово «Проснитесь!» зазвучало в моей голове: я подпрыгнул и увидел, что сижу в кресле в обществе мисс Пенелосы, стоящей передо мной, опершись на костыль, и Вильсона, который с записной книжкой в руке смотрел на меня из-за плеча.

У меня не осталось какого-либо ощущения тяжести или усталости.

Напротив, хотя после опыта прошёл только час, чувствую себя настолько бодрым, что скорее готов остаться в кабинете и работать за столом до утра, нежели отправиться в постель.

Я вижу, как передо мной разворачивается длинная серия опытов, и с нетерпением жду минуты, когда смогу, наконец, их начать.

27-го марта. Потерянный день.

Мисс Пенелоса поехала вместе с Вильсоном и его женой к Сеттонам.

Начал читать «Животный магнетизм» докторов Бинэ и Ферэ.

Сколь странная это область! Одни результаты. А что до причины, так полнейшая тайна!

Это подстёгивает воображение, но одновременно настораживает меня. Буду избегать заключений и дедукций, останусь на твёрдой почве фактов.

Я знаю теперь, что месмерический транс и внушение — реальность, и что сам я легко подвержен действию этой силы.

Таково моё настоящее положение.

Я завёл новую толстую тетрадь для записей, и буду вносить в неё только научные наблюдения.

Вечером долго беседовал с Агатой и её матерью о свадебных приготовлениях.

Мы думаем, что самое начало летних каникул — наиболее подходящая пора для свадьбы.

Зачем ещё откладывать?

Хотя осталось несколько месяцев, но время тянется мучительно долго, а миссис Марден говорит, что нужно ещё многое уладить.

28-го марта. Был у мисс Пенелосы, и снова решился подвергнуться гипнозу. Опыт во многом походит на предыдущий, с тою лишь разницей, что потеря чувствительности наступила несколько быстрее. Смотреть «Журнал А», записи по поводу температуры в комнате, барометрического давления, пульса и дыхания, сделанные профессором Вильсоном.

29-го марта. Новый сеанс гипноза. Подробности в «Журнале А».

30-го марта. Воскресенье, потерянный день.

Меня раздражает всё, что прерывает наши опыты.

Пока что они не выходят за пределы физических признаков, сопровождающих потерю чувствительности, либо частичную, либо полную, либо крайнюю.

Затем мы намереваемся перейти к феноменам внушения и ясновидения.

Профессора уже доказали эти факты с помощью женщин-субъектов в Нанси и Сальпетриере.

Доказательство будет теперь ещё убедительнее, когда его получит женщина-гипнотизёр на профессоре, свидетелем чему будет другой профессор. Ведь подумать только! Субъектом являюсь я — скептик и материалист! По меньшей мере я докажу, что моя верность науке взяла верх над желанием оставаться самим собой. Заставить нас отказаться от собственных слов — это самая большая жертва, какую наука может когда-либо потребовать от нас.

Мой сосед Чарльз Сэдлер, молодой, обаятельный прозектор с кафедры анатомии, зашёл сегодня вечером вернуть том «Архивов Вирхова», когда-то одолженный мною. Я назвал его «молодым», но на самом деле он на год старше меня.

— Я узнал, Джилрой, — сказал он, — что вы проводите над собой опыты совместно с мисс Пенелосой. — Так вот, — продолжил он после того, как я подтвердил, — на вашем месте, я бы не пошёл в этих опытах дальше. Несомненно, вы решите, что это большая дерзость с моей стороны, говорить Вам такое. Но я считаю своим долгом предостеречь вас — не поддерживайте с мисс Пенелосой никаких доверительных отношений!

Я, естественно, выразил недоумение.

— Я, видите ли, при всём желании не могу вдаваться в подробности, — ответил он. — Мисс Пенелоса тесно связана с одним из моих друзей — так что моё положение довольно щекотливое. Могу сказать вам одно: эта женщина ставила опыты и надо мной, и они оставили у меня в памяти впечатление самое неприятное.

Напрасно он рассчитывал на то, что я удовлетворюсь столь скудными доводами; я приложил величайшие старания, дабы вытянуть из него подробности, но всё было тщетно.

Может быть, он просто ревновал из-за того, что я занял его место? Или, быть может, он один из тех учёных, которые воспринимают как личное оскорбление открытие фактов, опрокидывающих их предвзятые мнения?

Неужели он в самом деле полагает, будто я откажусь от опытов, которые, судя по всему, будут богаты результатами, и всё из-за того только, что у него есть какие-то неопределённые претензии?

Кажется, его задела та лёгкость, с которой я отнёсся к его туманным предостережениям, и мы расстались довольно холодно.

31-го марта. Загипнотизирован мисс Пенелосой.

1-го апреля. Загипнотизирован мисс Пенелосой. (Смотреть «Журнал А»).

2-го апреля. Загипнотизирован мисс Пенелосой (сфигмограмма, сделанная профессором Вильсоном).

3-го апреля. По-видимому, эти гипнотизации заметно влияют на общую конституцию.

Агата говорит, что я похудел и что у меня под глазами наметились мешки.

Я замечаю за собой раздражительность, чего не бывало прежде. Так, при малейшем звуке я вздрагиваю, и глупость студента уже не забавляет меня, а бесит.

Агата хочет, чтобы я прекратил опыты, но я отвечаю ей, что любая исследовательская работа, если ею упорно заниматься, утомительна и что научные результаты не даются даром.

Когда она увидит, какую сенсацию произведёт моя статья об «Отношениях между духом и материей», то и сама признает, что не зря я потратил столько усилий.

Не удивлюсь, если, в конце концов, меня даже изберут членом Королевского общества.

Вечером снова был загипнотизирован.

Воздействие производится теперь с гораздо большей быстротой, а субъективные видения менее выражены.

О каждом сеансе я делаю самые подробные записи в журнале.

Вильсон уезжает из города на восемь или десять дней, но мы не будем прерывать опыты, ценность которых зависит не столько от его наблюдений, сколько от ощущений.

4-го апреля. Мне необходимо быть начеку. В наши опыты вкралось осложнение, которого я ранее не принял в расчёт. В своём стремлении получить научные факты я был достаточно слеп: не учёл, что мы все люди, мисс Пенелоса и я.

Я могу здесь писать то, что не посмел бы сказать ни одной живой душе.

Несчастная, по всей видимости, в меня влюблена.

Я бы не высказал этого даже на страницах дневника, но дело зашло слишком далеко.

В течение последней недели, были некоторые признаки, которые я упорно не хотел замечать: её оживление с моим приходом, её уныние, когда я уходил, поспешность, с которой она мне предлагает приходить почаще, выражение глаз, тембр её голоса.

Я делал всё возможное, чтобы не придавать этому значения, полагая, что это просто чересчур раскованные манеры людей из Вест-Индии.

Но прошлым вечером, когда я пробудился от гипнотического сна, я, сам того не ведая, потянулся к мисс Пенелосе и, не желая этого, пожал ей руки.

Когда я окончательно пришёл в себя, мы всё ещё сидели, держась за руки, и она смотрела на меня с тревожной улыбкой.

И что всего ужаснее: меня так и подмывало сказать то, что она ожидала услышать.

Сколь жалким лжецом я бы оказался! Какое отвращение я испытывал бы к себе самому, если бы в ту минуту поддался этому искушению!

Но, слава Богу, я нашёл в себе силы встать и выбежать из комнаты.

Боюсь, это выглядело грубо, но я ничего не мог поделать: ещё секунда — и я бы потерял власть над собой.

Я дворянин, человек чести, обручённый с одной из самых очаровательных, прелестных девушек Англии, я чуть было не потерял рассудок, и, поддавшись слепой страсти, едва не признался в любви малознакомой женщине.

Мисс Пенелоса гораздо старше меня и к тому же хромает!

Это чудовищно, отвратительно — и всё же побуждение было столь сильно, что если б я хотя минуту ещё побыл с нею, то обесчестил бы себя.

Что всё это значило?

Мне доверено преподавание, я объясняю студентам функции организма, а что я сам о нём знаю?

Было ли это пробуждением каких-то дремавших во мне стремлений, инстинктов животного предка, который попытался вдруг утвердиться?

Я уже был близок к тому, чтобы поверить в сказки об одержимости бесом, настолько сильным оказалось это чувство.