Александр Елисеев - В долине Иордана

• Название: В долине Иордана
• Автор: Александр Елисеев
• Издательство: "Русскій Вѣстникъ", No 4, 1886
• Жанр: Путешествия и география

---

Спустившись съ Горы Искушенія къ быстрому потоку Султанова источника, я былъ уже далеко отъ міра подвижниковъ, жителей иного міра. Тихій, слегка журчащій ручеекъ катился между зелеными берегами и указывалъ путь на Іерихонъ и къ русскому мѣсту, Галгаллѣ еврейской исторіи; эта струйка вела меня къ другому міру, откуда я пришелъ и куда снова я долженъ уйти…

По знакомой дорогѣ быстро помчались наши кони, вспугивая десятки крохотныхъ птичекъ распѣвавшихъ въ колючихъ кустарникахъ и топча быть-можетъ сотни незримыхъ пѣвцовъ стрекотавшихъ въ травѣ, которую уже начали опалять жгучіе лучи Палестинскаго солнца.

— Машаллахъ (да будетъ восхваленъ Богъ)! произнесъ благоговѣйно Османъ, замѣтивъ что его господинъ не можетъ оторваться отъ сильныхъ впечатлѣній производимыхъ Горой Искушенія даже на полудикихъ сыновъ пустыни. — Йаллахъ емхи (идемъ впередъ)! Джебель Каранталь осталась назади, счастливая Ер-Рихи лежитъ на нашемъ пути; джай москосъ ( русскій чай) ожидаетъ тебя и хорошій обѣдъ готовъ для Османа.

Прозаическій оборотъ рѣчи моего проводника нѣсколько охладилъ полетъ вольной мысли и обратилъ ее къ землѣ, тѣлу и насущной потребности. Голодъ въ самомъ дѣлѣ давалъ себя знать, а жажда дѣлалась настолько нестерпимою что я хотѣлъ утолить ее водой журчащаго Кельта, еслибы не воспротивился Османъ, считавшій почему-то кристальныя воды его нездоровыми для употребленія.

V

Чрезъ полчаса мы были уже во дворѣ Русскаго дома. Арабъ-прислужникъ страннопріимицы вмѣстѣ съ Османомъ взяли на свое попеченіе вашихъ коней, а я попалъ въ руки хлопотуньи хозяйки, не звавшей чѣмъ угостить гостя.

Въ верхней горницѣ, мило прибранной, былъ сервировавъ столъ съ такимъ изяществомъ которое сдѣлало бы честь любому европейскому отелю на Востокѣ. И чистая скатерть, и посуда, и всѣ принадлежности стола были на лицо въ небольшомъ русскомъ домикѣ, единственномъ цивилизованномъ пунктѣ на всемъ протяженіи Іорданской долины. Какъ-то странно и пріятно поражала глазъ вся эта обстановка въ полудикой странѣ, не обезпеченной еще отъ нападенія бедуинскихъ шаекъ, и невольно будила въ сердцѣ благодарность тому кто сумѣлъ въ полудикой пустынѣ основать это гнѣздышко. Смиренный и великій труженикъ, единственный представитель Русскаго народа на Востокѣ, почти двадцать лѣтъ держащій высоко знамя русской культуры среди всѣхъ невзгодъ бушующихъ вокругъ, архимандритъ Антонинъ создалъ все это буквально изъ ничего. Всѣ были противъ него, и чужіе, и свои: и католики, и мусульмане, и паши, и консулы, и патріархъ, все ратовало противъ одинокаго, хилаго здоровьемъ, но крѣпкаго духомъ и вѣрой въ правое дѣло инока. Въ распоряженіи отца Антонина не было почти ни гроша тогда какъ Палестинскій комитетъ, ничего не дѣлавшій и не предпринимавшій въ теченіе двадцати пяти лѣтъ, обладалъ десятками и сотнями тысячъ. И добрый рабъ не закопалъ своего таланта въ землю, а посѣялъ зерно изъ котораго уже теперь вышелъ плодъ сторичный. Отецъ архимандритъ побѣдилъ всѣхъ своихъ враговъ и словно на зло имъ поставилъ свои страннопріимицы, выстроенныя на гроши доброхотныхъ дателей, тамъ гдѣ не могъ устроиться даже пронырливый католикъ. Проѣзжій туристъ, не говоря уже о паломникѣ, не можетъ не залюбоваться на чудные русскіе уголки выстроенные какъ бы невидимою рукой. Если спросите у проводника-Араба о строителѣ этихъ небольшихъ, но крѣпкихъ оплотовъ, нехитрый умомъ и простой сердцемъ Арабъ назоветъ вамъ прямо «московъ аршимандритъ», какъ одно изъ популярнѣйшихъ именъ во всей Святой Землѣ.

Въ архимандритѣ Антонинѣ сказалась та мощь русскаго духа которая живетъ и въ паломникахъ, другихъ носителяхъ русской идеи на Востокѣ, въ странахъ гдѣ русская дипломатія не можетъ держать честно и грозно имя Русскаго народа, хотя обаяніе его проникло даже въ пустыни Аравіи и Судана. Офиціальныя лица не помощники отцу Антонину въ его культурной и духовной русской миссіи на Святой Землѣ; нѣтъ, они часто и даже очень часто были его злѣйшими врагами, тормозящими словомъ и дѣломъ каждый шагъ смиреннаго инока, не имѣющаго опоры даже въ людяхъ «не отъ міра сего». За отцомъ Антониномъ стоитъ другая сила, у него другіе помощники: за него право святаго дѣла, за него сочувствіе массы паломниковъ, за него заслуги многолѣтнихъ трудовъ, его обаяніе въ Святой Землѣ и рядъ тѣхъ безвѣстныхъ тружениковъ, преимущественно простыхъ женщинъ-богомолокъ, при помощи которыхъ отецъ архимандритъ построенные имъ дома сдѣлалъ настоящими русскими страннопріимицами. Я знавалъ одну такую святую женщину-смотрительницу русскаго дома въ Хевронѣ, «матушку Катерину», какъ ее звали и паломники, и туземцы. Много лѣтъ прожила она въ дикомъ фанатическомъ Хевронѣ и своею евангельскою простотой и смиреніемъ дошла до того что дикіе Бедуины, при встрѣчѣ съ всю, цѣловали полы ея платья.

Одна изъ такихъ труженицъ и пособницъ отца Антонина хлопотала на моихъ глазахъ и въ уютной горницѣ Іерихонской страннопріимицы. Черные русскіе сухари, яичница и русскій Бѣлковскій чай какъ-то не вязались съ похлебкой изъ помидоровъ, рагу изъ баранины, козьимъ молокомъ, оливами, смоквой и финиками, которыми меня угощала добрая старушка. Обильную трапезу словоохотливая хозяйка приправляла еще добрыми, ласковыми рѣчами.

Давно я не обѣдалъ такъ комфортабельно и хорошо. Послѣ обѣда, на зеленый коверъ сада положили цѣновку, поставили кипящій самоваръ, и мы расположились чайничать подъ сѣнію цвѣтущихъ апельсиновыхъ деревьевъ. Заботливая старушка ухаживала за мною какъ за ребенкомъ, а я безпечно кейфовалъ послѣ многихъ недѣль постоянной заботы о каждой мелочи, обо всемъ что необходимо въ путешествіи, гдѣ человѣкъ предоставленъ самому себѣ. Быстро и незамѣтно протекало время среди разговоровъ съ добродушною хозяйкой. Много поразказала она мнѣ въ нѣсколько часовъ нашей бесѣды, но всего глубже запалъ въ мое сердце разказъ ея объ оригинальномъ русскомъ подвижникѣ, генералѣ К-онъ, который своею смертью запечатлѣлъ подвигъ добровольно возложенный имъ на себя въ пещерахъ Іорданской пустыни.

Что за причины понудили покойнаго генерала бѣжать отъ міра и земныхъ почестей въ пустыню, неизвѣстно; но покойный К-ій, разъ удалившись отъ міра, подъялъ крестъ настоящаго подвижничества, столь рѣдкаго въ наше время. Не найдя мира своей душѣ даже въ Іерусалимѣ, онъ ушелъ въ пустыню Іордана, и въ вертепахъ прилежащихъ Сорокадневной Горѣ обрѣлъ то чего жаждалъ. Поселившись въ пещерѣ, откуда онъ повыгналъ многоножекъ, скорпіоновъ и змѣй, новый отшельникъ обложился массой книгъ привезенныхъ изъ Россіи, и въ тиши мертвой пустыни предался созерцанію, молитвѣ, чтенію и письму. О чемъ молился и что созерцалъ подвижникъ, тайна эта похоронена вмѣстѣ съ нимъ, но оставленныя имъ книги говорили о томъ что К-ій находилъ свою отраду въ духовномъ и философскомъ чтеніи, а во многочисленныхъ рукописяхъ, завѣщанныхъ имъ въ наслѣдство одному изъ іеромонаховъ миссіи, отцу В-ну, онъ изливалъ свою душу, пораженную страшнымъ недугомъ, котораго не могла уврачевать ни міръ, ни пустыня. Разъ въ недѣлю, обыкновенно въ субботу утромъ, являлся подвижникъ въ Іерусалимъ, слушалъ богослуженіе, накупалъ скудной провизіи на недѣлю, бесѣдовалъ съ нѣкоторыми духовными лицами и потомъ снова уходилъ въ вертепы Іудейскихъ горъ. Въ глубокомъ одиночествѣ работалъ отшельникъ и физически, трудясь надъ земляными окопами и устроеніемъ своего каменнаго жилья. Когда же изнемогалъ его духъ, обуреваемый мрачными видѣніями, пустынникъ шелъ не въ Іерусалимъ, гдѣ онъ видѣлъ одни соблазны, а въ обитель Предтечи, на берега Іордана, въ пещеры старцевъ Сорокадневной Горы и въ страннопріимицу Іерихона. Моя хозяйка не разъ бесѣдовала съ К-мъ, который повидимому былъ къ ней очень расположенъ. «Какой-то мрачный и чудной», говорила она, «приходилъ генералъ изъ пустыни»; онъ говорилъ о видѣніяхъ которыя посѣщали его, о звукахъ и голосахъ которые преслѣдовали его даже во глубинѣ каменной скалы. «Не далека уже моя могила, недолго мнѣ придется нести свой крестъ, которымъ я не могу искупить свою прежнюю жизнь и увлеченія.» Исполнились пророческія слова подвижника: скоро его не стало. Дотолѣ еженедѣльно появлявшійся и въ Іерусалимѣ, и въ Іерихонѣ, генералъ К-ій вдругъ исчезъ, а чрезъ нѣсколько недѣль нашли его трупъ, носившій слѣды насилій. Заіорданскіе Бедуины, вѣроятно польстившись на ящики съ книгами въ которыхъ они предполагали деньги и всякое добро, зарѣзали подвижника въ его же собственной пещерѣ.

«То былъ человѣкъ не отъ міра сего», такъ охарактеризовалъ покойнаго духовникъ его, іеромонахъ миссіи, и въ этихъ немногихъ словахъ, для меня по крайней мѣрѣ, обрисовывается въ общемъ образъ покойнаго К-аго.

Подъ вечеръ въ страннопріимицу Іерихона прибыла партія русскихъ богомольцевъ, и убогая деревушка Эръ-Рихи превратилась въ станъ паломниковъ, пришедшихъ сюда изъ разныхъ уголковъ матушки Руси. Котомки за плечами, узелки въ рукахъ, зипуны, опашенки и полушубки вмѣстѣ съ кацавейками и поношенною шинелью отставнаго солдата, все это запестрѣло на зеленомъ дворѣ Іерихонской постройки. Паломники размѣщались и располагались на ночлегъ, только что оставивъ за собой верстъ 20–30 перехода по горамъ, подъ нестерпимымъ зноемъ сирійскаго солнца. Все вынесла, испытала и пережила эта сѣрая, бродячая Русь, прежде чѣмъ дойти до зеленѣющихъ кустовъ Іорданской долины чтобы «во Ердань-рѣкѣ искупатися, во святой водѣ окреститися». Чрезъ сотни лѣтъ исторической жизни, чрезъ всѣ невзгоды и тучи, русскій мужикъ пронесъ свои идеалы и выразивъ ихъ во храмѣ и паломничествѣ, украсилъ каменною церковью свое соломенное село и въ десять вѣковъ своими лаптями протопталъ дорогу ко Святой Землѣ, куда тянуло его со временъ Владиміра и Ольги. Ни Татарщина, ни Турки, ни Арабы, ни разстояніе, ни торный путь, приводившій чаще къ смерти чѣмъ къ достиженію завѣтной цѣли, не остановили нашего паломничества. Спи же и отдыхай, ты много поработавшая Богу, сѣрая паломническая Русь! На зеленомъ коврѣ Іорданской долины, подъ сѣнью деревъ Іерихона, обрызганная ароматами благоухающаго сада, ты возлегла, притомившись съ пути, не зная страха и заботъ, чувствуя что подъ тобою клочокъ русской земли, а надъ тобою Богъ, ради котораго ты подъяла свой тяжелый крестъ.