Людмила Кунецкая - Крупская

• Название: Крупская
• Автор: Людмила Кунецкая
• Издательство: «Молодая гвардия»
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1985

Жизнь Надежды Константиновны Крупской — это жизнь борца, политического и государственного деятеля. Ближайший соратник и верный друг Владимира Ильича Ленина, она была одной из основательниц нашей партии, ее созданию и укреплению она отдала все свои силы и знания.

Надежда Константиновна Крупская заложила фундамент марксистской педагогики. Задолго до революции она начала разрабатывать ее теоретические основы и после Октября возглавила ряды борцов за создание новой, советской школы, за создание новой, социалистической культуры.

---

Елизавета Васильевна обладала прекрасным сильным голосом, и отдушиной в серой институтской жизни были уроки пения.

Елизавета Васильевна окончила институт в 1858 году, получила аттестат зрелости и звание домашней учительницы, однако найти работу оказалось не так-то просто, не было хорошего постоянного места, а отдельные уроки, отнимая много сил и времени, не давали прочного заработка. Поэтому, не колеблясь, Елизавета Васильевна приняла приглашение богатого виленского помещика Русанова — приехать в Польшу, в его имение, воспитывать троих детей.

Первое время все шло хорошо, ее полюбили дети, хозяева держались внешне на равной ноге с гувернанткой «из благородных». Постепенно она узнала и другую сторону жизни помещичьей семьи. Здесь, как и в тысячах других имений, пороли крепостных, измывались над ними. Через много лет, рассказывая маленькой Наде об этом периоде своей жизни, Елизавета Васильевна говорила: «Какое это было зверье — помещики».

В 1867 году в Петербурге открылась Военно-юридическая академия. Братья Крупские одними из первых подали туда заявления и были зачислены на первый курс. Константин Игнатьевич и Елизавета Васильевна первое время жили у ее родственников на Офицерской улице (ныне ул. Декабристов), недалеко от академии, которая находилась на набережной реки Мойки. 26 февраля 1869 года у них родилась дочь, которую назвали Надеждой.

ДЕТСТВО

Все годы учебы в академии Константин Игнатьевич был связан с передовыми русскими офицерами и членами народнической организации «Земля и воля». Об этом не могло не знать командование академии, возможно, поэтому начальник ее, убежденный реакционер и монархист, дал Константину Игнатьевичу по окончании курса диплом 2-го разряда, что автоматически лишало Крупского возможности быть военным юристом.

Ему предложили административную должность — начальника уезда в Гроеце (Польша). Но и здесь Константин Игнатьевич повел себя не так, как положено добропорядочному чиновнику. Он построил в Гроеце больницу для бедных, где лечили бесплатно. По его приказу огородили польское кладбище, куда раньше гоняли свиней, он запрещал всякие издевательства над евреями.

Продолжались и его связи с I Интернационалом. В 1872 году Константин Игнатьевич получил постановление конференции I Интернационала о статистической переписи сельскохозяйственных рабочих. Пользуясь служебным положением, он провел обследование в своем уезде. Эта деятельность начальника уезда не понравилась помещикам-латифундистам, так как, вскрывая систему эксплуатации наемного труда в сельском хозяйстве, задевала их интересы. В Варшаву и Петербург полетели жалобы и доносы. Константин Игнатьевич был уволен по 3-му пункту (без объяснения причин) и отдан под суд.

Дело разбирала Варшавская судебная палата. Было предъявлено 22 обвинения — 21 пункт отпал (среди обвинений было — знание польского языка, умение танцевать мазурку, отсутствие иллюминации в канцелярии в день именин императора и т. д.), но за проведение статистического обследования губернии, что было расценено как превышение власти, Константин Игнатьевич был лишен права занимать административные должности, все судебные издержки возложили на него. Он подал апелляцию в Сенат, однако Сенат не спешил разбирать дело. Начались мытарства в поисках работы у частных лиц. Для уплаты судебных издержек пришлось распродать все, что имели.

Три благополучных года в Гроеце кончились. Крупские переехали в Варшаву и поселились в квартале бедноты. «Когда мне было пять лет, мы жили в Варшаве и очень бедствовали, жили в чужих квартирах, — вспоминала Надежда Константиновна. — Я помню сценку. Какая-то черная лестница, по которой мы поднимаемся с мамой, чтобы посмотреть новую квартиру, куда мы должны были перебраться в тот же день. Но когда мать открыла дверь, оказалось, что старые жильцы еще не выехали. Это были портные; в большой комнате они сидели на столах, поджавши ноги, что-то шили, и рядом с одним из них лежали большие ножницы». Во дворах бегали детишки разных национальностей. «…Я играла во дворе с ребятами — польскими, еврейскими, татарскими. Мы очень дружно играли, нам было очень весело. Мы угощали друг друга чем могли».

Человеку, состоящему под следствием, трудно найти работу. Приходилось перебиваться случайными, временными заработками. Один из товарищей-народников познакомил Крупского с Константином Александровичем Варгуниным. Братья Варгунины, имевшие писчебумажные фабрики, были культурными людьми, отличались либеральными взглядами, но на фабрике, в Угличе, где пришлось работать Константину Игнатьевичу, делами вершил компаньон Варгуниных — англичанин Говард. И когда, представляя отчет хозяину, Крупский рассказал о злоупотреблениях компаньона, о его нетерпимом отношении к рабочим и работницам, Константин Александрович Варгунин лишь печально развел руками.

Родители не запрещали маленькой Наде играть с ребятишками рабочих, часами сортировать утиль вместе с девочками-подростками. Мать и отец старались воспитать в дочери честность, трудолюбие, понимание того, кто создает все общественные богатства. Константин Игнатьевич и Елизавета Васильевна хотели, чтобы их дочь вошла в жизнь человеком с сильным характером и обо всем имела собственное мнение, поэтому при ней они говорили о бесправии рабочих, возмущались фабричными порядками. Справедливость их слов маленькая девочка видела ежедневно на фабрике. И Надежда Константиновна писала много лет спустя: «В шесть лет я научилась ненавидеть фабрикантов».

Закончив приведение в порядок дел Варгунина на фабрике в Угличе, Константин Игнатьевич с семьей переехал в Киев. Он не имел права жить в столицах.

Встал вопрос об учебе дочери. Сначала с ней занималась Елизавета Васильевна. Для того чтобы приучить дочку к режиму дня, она еще в 1874 году написала для нее книжку, состоявшую из 12 четверостиший с картинками. Тогда же в Варшаве книжка была издана и называлась «Детский день. Подарок детям в стихах с 12 картинками». В книге, которая хотя и отличалась некоторой наивностью, много внимания уделялось трудовому воспитанию ребенка и в отличие от всех детских книг того времени ни слова не говорилось о боге.

Надя рано научилась читать и «глотала» книжку за книжкой. Уже в семь лет она читала стихи Пушкина, Некрасова, «Приключения Робинзона Крузо» Даниэля Дефо.

Первой Надиной школой была школа на Крещатике, которая показалась ей ужасно скучной из-за нелепых французских стихов и бесконечного закона божьего.

На апелляцию Константина Игнатьевича все не было ответа, начал хлопотать старший брат, к тому времени занявший пост военного прокурора Новгородской губернии. Надю надо было готовить к поступлению в гимназию. Впервые расстается Константин Игнатьевич с дочерью и женой. Они уехали в Питер, поселились в дешевой квартире в Усачевом переулке. Известный филолог Николай Петрович Тистров, двоюродный брат Елизаветы Васильевны, за три месяца подготовил Надю к экзаменам во второй класс гимназии.

Было одно обстоятельство, которое сразу сделало невыносимым пребывание Нади в казенной Екатерининской гимназии. На вопрос в формуляре «Кто платит за гимназистку?» Елизавета Васильевна была вынуждена ответить: «Мать, Е.В. Крупская», чтобы не писать об отце, который находился под следствием. Иначе Надю не приняли бы ни в одну гимназию. Сразу же на нее начали косо смотреть и классная дама, и преподаватели, и соученицы. В гимназии она чувствовала себя чужой и, хотя очень усердно учила уроки, отвечала плохо, так как думала совсем о другом.

Отца наконец вызвали в Петербург, назначалось слушание его дела. В семье говорили только о предстоящем процессе. Друзья отца старались помочь, используя любые связи. Дело слушалось 28 апреля 1880 года. В последний день защитник Крупского отказался выступить, сказавшись больным. Константин Игнатьевич вынужден был защищать себя сам. Елизавета Васильевна и Надя не были в Сенате, так как дело слушалось при закрытых дверях. Часы текли бесконечно. Наконец Константин Игнатьевич вернулся — его глаза горели, на щеках выступил яркий румянец (уже тогда он был болен чахоткой), «Победа, оправдан!»

Волнения этих дней ни для кого не прошли даром — у Константина Игнатьевича обострился процесс в легких, а Надя слегла в результате нервного расстройства. Было решено взять ее из гимназии и отправить в имение помещиц Косяковских в Псковскую губернию, где отец должен был привести в порядок дела на маленькой писчебумажной фабрике. Сначала Надю отправили одну. «Я немножко стеснялась чужих людей, но ехать на лошадях было чудесно; ехали лесом и полями; на пригорках уже цвели иммортели, пахло землей, зеленью. Первую ночь меня уложили спать на какую-то шикарную постель в барской шикарной комнате. Было душно и жарко. Я подошла к окну, распахнула его. В комнату хлынул запах сирени; заливаясь, щелкал соловей. Долго я стояла у окна. На другое утро я встала раненько и вышла в сад, спускавшийся к реке. В саду встретила я молоденькую девушку лет восемнадцати, в простеньком ситцевом платье, с низким лбом и темными вьющимися волосами. Она заговорила со мной. Это была, как оказалось, местная учительница Александра Тимофеевна, или, как ее звали, „Тимофейка“. Минут через десять я уже чувствовала себя с „Тимофейкой“ совсем просто, точно с подругой, и болтала с ней о всех своих впечатлениях».