Николай Поночевский - Искатель. 1977. Выпуск №6

• Название: Искатель. 1977. Выпуск №6
• Автор: Николай Поночевский
• Издательство: Издательство «Молодая гвардия»
• Жанр: Прочие приключения
• Год: 1977

На I–IV стр. обложки — рисунок Г. НОВОЖИЛОВА.

На II стр. обложки — рисунок Ю. МАКАРОВА к роману Ю. Тупицына «Старт».

На III стр. обложки — рисунок Г. ФИЛИППОВСКОГО к повести Рудольфе Переса ВАЛЕРО «Не время для церемоний».

---

— Скажу да — к Маруське побежишь, скажу нет — не поверишь… Думай что хочешь, только прошу тебя, никому обо мне не сказывай… Я тебя не тронул, хоть и мог бы, так и ты не выдавай меня…

— В печи ты сидел? — как-то робко спросила она.

— Да понимаешь, так получилось… — замялся он. — Ты где живешь?

— Зачем это тебе? — удивилась Зойка, не ожидавшая подобного вопроса.

— Да так… Может, сватать приду.

Она немного помолчала в замешательстве.

— Еще в лицо не видел, а уже сватать собираешься… Может, я кривая, хромая, горбатая…

— Вот и спрашиваю, чтоб увидеть опосля.

— Я у попа батрачу… Только я за красного не пойду.

— Это почему?

— Они всех поразорили, пограбили… Сколько народу из-за них полегло…

В голосе девушки не было убежденности, чувствовалось, что повторяла чужие слова. Федька этого не уловил и искренне возмутился, забыв, что окончательно выдает себя.

— Кто тебе набрехал такое! Это царь да белые гады войну начали, а на нас сваливают! А ты… ты тож под их дудку?…

Снаружи послышался шум: шло несколько человек. Федька запнулся на невысказанной фразе, замер, прислушался, выхватил наган. Звонко щелкнул предохранитель. Подошедшие нерешительно остановились у бани.

— Эй! Кто там есть? — спросил сиплый голос подвыпившего мужчины.

— Лезь в печь! — шепнула Зойка.

Но Федька подскочил к окну.

В тот же миг все ночное пространство за окном осветила яркая вспышка молнии. Мощный раскат грома потряс землю.

Девушка увидела при вспышке молнии взлохмаченную Федькину голову и плечи в проеме окна. Поняв его намерение, шепнула:

— Не бойсь, не выдам!

После секундного замешательства Федька отскочил от окна, обхватил Зойку за плечи и крепко поцеловал. Она не сопротивлялась, не отталкивала.

Вновь вспыхнула молния и громыхнуло. Федька исчез в окне. Зойка торопливо накинула юбку, заметив в предбаннике свет керосинового фонаря, поспешно шагнула ближе к двери.

В баню вошли отец и брат Кати. Следом обе подружки. В руках Кати фонарь, пламя которого судорожно металось из стороны в сторону. Отец отобрал у нее фонарь, закинул винтовку за плечо, посветил в лицо Зойке.

— Ты одна?

— Одна…

Он посветил в печь и накинулся на подруг.

— Тьфу! Балаболки! Описались с перепугу, а тут ходи из-за вас по грозе… Марш по домам!

Девушки не заставили повторять, живо выскочили из бани под проливной дождь. За ними, ругаясь, выбрались мужчины.

Федька, притаившийся под вишнями, успокоенно вздохнул и снова полез в баню.

Садами и огородами добирался Илья до своего дома. Вспомнив привычку деда давать на ночь корм скотине, решил пока забраться в сарай, чтобы не рисковать напрасно.

Осторожно проник во двор, юркнул в дверь хлева. Дохнуло знакомым запахом парного молока и навоза. В углу замычала корова, внучка той телки, которую когда-то огрел он по боку поленом, приняв за лешего. Илья грустно улыбнулся своим воспоминаниям, усевшись в противоположном от коровы углу на кучу сена.

Ждать пришлось недолго. Вскоре от дома зашаркали дедовы, шаги. У двери дед на некоторое время задержался, подозрительно осматривая незадвинутый засов.

— Олух старый! — обругал он себя. — Забыл засов задвинуть…

— Дед, — тихо позвал Илья, когда тот вошел в хлев.

— Кто, там? — спросил дед.

— Я, Илья.

— Ты, басурман?

— Я самый.

— Откуда взялся?

— С того света.

— Я так и думаю… Давно похоронил тебя.

Они сошлись в темноте. Обнялись. С чувством троекратно облобызались.

— Кто у нас дома, нонче?

— А кому быть? Бабка в прошлом году померла… Один я…

Дед говорил спокойно, как, впрочем, всегда.

— Ты иди в дом. Я покедова сена корове положу, — предложил он внуку.

— Ладно, — согласился Илья. На пороге, как бы невзначай, спросил: — Дед, а у кого атаманша расположилась?

— У попа. А тебе на что? Аль в гости собрался?

— Может, и схожу. Говорят, она из себя ничего, можно посвататься…

— Опоздал с яйцами на базар.

— Ничего… А который час?

— Одиннадцать будет.

Как бы подтверждая слова деда, ослепительно сверкнула молния, грянул гром. Дед степенно перекрестился.

— Видишь, правильно.

Илья устало вскинул голову навстречу первым каплям теплого летнего дождя.

— Знаешь, дед, я, пожалуй, сейчас в дом не пойду. По делу надо сходить.

— Какие дела в непогодь! Пережди… — попытался остановить его соскучившийся по людям дед.

Но Илья ждать не хотел. В дождь лучше всего добраться незамеченным к дому попа, как было условлено с Волохом. Надо бы узнать о нем.

— В станице ничего нонче не произошло?

— Вроде нет, — ответил дед, шурша сеном. — Вот только сосед наш, Карпыч, — помнишь его? — сказывал, коробошника поймали. Думали, лазутчик красный, а атаманша в нем мужика своего признала.

— Кого? — не поверил своим ушам разведчик. — Врешь, поди, дед?

— Может, и вру, — согласился дед. — Почем покупал — по том и продаю. Сосед, однако, сам его из степи привел. Видел, как она на него смотрела. Да и сейчас он у нее…

Только теперь понял Илья намеки комиссара, но в предательстве его не заподозрил. Многое ему пришлось повидать и ко многому привыкнуть за годы гражданской войны. Видел он, как братья убивают друг друга, как отец воевал с сыном, а вот чтоб жена воевала против мужа — такого не встречал.

Вновь сверкнула молния и затрещал гром. Крупные капли дождя часто зашелестели по соломенной крыше хлева.

— Ты меня жди, дед. Приду ночевать.

— Подожду.

Илья согласно кивнул и скрылся во тьме. Старик даже не заметил, в какую сторону он ушел.

Лена, а сегодня она не хотела быть ни Марусей, ни атаманшей, ушла в баню первой. Потом высокая пожилая женщина с усталым лицом, очень похожая на Зойку, позвала Сергея.

— Она уже вышла? — смущенно осведомился он.

— Вышла. К батюшке пошла по делу.

Вымылся он с удовольствием. Давненько не приходилось мыться вот так спокойно, не торопясь, одному. Да и баня у попа отменная. В предбаннике вместо своей одежонки увидел чистое белье и… знакомые бриджи, зеленый френч и пару хромовых сапог с чистыми портянками. Усмехнулся подарку, но делать было нечего, надел. Френч и сапоги оказались впору, а вот бриджи были коротковаты и висели на заду. Затянув ремень, удивился — он был, оказывается, толще в талии, чем Лена.

Почти вслед ему на половину атаманши ввалился какой-то подвыпивший тип в длиннополой черкеске. На казака непохож. Хоть черкеска и сидит на нем аккуратно, но чувствовалось, что это непривычная для него одежда. Походкой и неестественно выпрямленной спиной он напоминал кадрового военного.

— Где атаманша? — с заметным армянским акцентом спросил он, подозрительно оглядев Волоха.

— Чего тебе, Овсепян? — раздался голос Лены из спальни.

— Вот ты где… — Овсепян, покачиваясь, направился в спальню.

— Сюда не входи! — предостерегла она. — Пулю получишь.

Но тот не обратил внимания на предостережение. Хозяйственно стал у двери, небрежно раздвинул занавески. Тут же грянул выстрел. Пуля сорвала с него папаху. Он испуганно отскочил в сторону, мгновенно протрезвев.

— Ты чэго! Своих нэ узнаешь?!

— Сказано было — не входи. Потом ты должен знать, что в мою комнату никому не разрешается входить. Или тебя не предупредили об этом?

— Ты атаман или не атаман? Могу я к атаману по делу зайти? Вдруг красные…

— Об этом меня предупредит Савельич. Что надо? Говори и проваливай!

— Кто этот человек, с которым ты собираешься спать?

Ответа не последовало. Сергей опасался, что наглый вопрос будет стоить армянину жизни. Тот и сам испугался зловещего молчания, попятился к выходу. Но там неожиданно выросла огромная фигура пожилого казака с маузером в руке. Он спокойно осмотрел присутствующих и не проронил ни слова.

— Овсепян, Савельич еще не вышвырнул тебя? — спокойно спросила атаманша.

— Нет еще, — буркнул Овсепян, опасливо покосившись на телохранителя.

— Сегодня мне по случаю встречи с мужем не хочется портить твоей шкуры. Но ты надейся.

— Так он… — поразился армянин.

— Мой муж! А завтра — твой атаман.

— Зачем мой? Мой атаман Ропот! Он меня к тебе поставил, и от его имени я спрашиваю: зачем атаман? Может, он красный шпион?!

Волох в это время молча стоял в стороне, внешне невозмутимо наблюдая за происходящим. Когда же она назвала его атаманом, дерзкая мысль мелькнула в мозгу: что, если принять атаманство и завлечь банду в засаду? Но тут же отказался от этого замысла. Такое действие он расценивал как вероломное предательство. Пусть эти люди, если судить по роже Овсепяна, сволочи, но если они признают его своим атаманом, значит поверят в него. И такое предательство, пусть даже совершенное из лучших побуждений, не имеет себе оправдания. К тому же многих вовлекли в банду не личные убеждения, а враждебная Советской власти агитация. Потом они не поверят, что он был комиссаром полка, а будут убеждены, что получил это звание за предательство; и всю жизнь будут питать чувство неприязни ко всем представителям Советской и партийной власти: знаем, мол, как вам власть досталась!.. Нет, он не примет этого подарка! Честная смерть всегда почетнее позорной жизни.