Александр Колпаков - Гриада

• Название: Гриада
• Автор: Александр Колпаков
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Космическая фантастика
• Год: 1960

Александр Лаврентьевич Колпаков родился в 1922 году в селе Мачеха Кикзидзенского района Сталинградской области. В 1939 году окончил среднюю школу.

С 1940 по 1955 год служил в Советской Армии.

Во время войны четыре года воевал на фронте рядовым артиллерийской батареи. Высшее образование получил после войны. По профессии инженер-химик, Александр Лаврентьевич с 1956 года работает научным сотрудником в научно-исследовательских институтах.

С 1955 года начал выступать в периодической печати и по радио с научно-популярными статьями.

«Гриада» — первая книга автора. Это научно-фантастический роман о межзвездном полете к центру Галактики, о знакомстве с жителями других миров, обладающими высокой цивилизацией.

_{Аннотация издательства, 1960 г.}

Эта книга — яркий образец массовой советской фантастики периода оттепели. Фантастика ближнего прицела изжила себя, её стремительно меняла космическая, историческая и социальная фантастика, такое было время. И пусть «Гриада» — не лучшее, что написано советскими фантастами, тем не менее книгу можно полистать и сейчас, и уж вряд ли она уступит по стилю и качеству девяноста процентам изданий русскоязычной фантастической литературы нынешнего времени. 

---

Разочарование и досада охватили меня:

— Почему же приборы «Урании» показывали скорость больше световой? И почему нас забросило в межгалактическое пространство, на миллион световых лет в сторону от центра Галактики?

Уо снова усмехнулся:

— Это сказывались парадоксы пространства — времени плюс накладывающееся действие поля сопротивления. Огромное выделение энергии, которого вы добились на «Урании», повлекло за собой — по закону преобразования — гигантскую концентрацию эквивалентной массы. Масса породила грандиозное поле тяготения, сильно искривившее пространство вокруг ракеты. Она стала двигаться по кривой кратчайшего пути в этом пространстве, то есть по геодете.

А противодействие поля Син вызвало искажение показаний приборов. Вот почему вам казалось, что скорость света превзойдена. Та же причина — искривление пути ракеты — забросила вас в другую область пространства.

После этой беседы я испытал глубокое разочарование, обиду, горечь… Всю жизнь я посвятил изучению свойств пространства — времени — тяготения, а оказалось, что ничего не знаю и далеко не полно, неточно представлял себе картину мира. Как никогда раньше, я понял, что разумные существа во Вселенной подобны пылинке в золотом луче, пробивающемся сквозь ставень. Покружившись один миг, они пропадают во тьме. Поэтому нет в жизни ничего более высокого и прекрасного, чем поглощать глазами, головой, сердцем этот бессмертный скользящий луч! Счастлив тот, кто хоть раз испытал радость познания!

С тяжелым сердцем я перечеркнул свою несовершенную теорию пространства — времени — тяготения и несколько дней бездумно бродил по залам и отсекам метагалактического корабля. Надо было воссоздавать новую теорию на основе неисчерпаемых знаний, накопленных метагалактианами. Я твердо решил посвятить этому остаток своей жизни, чтобы довести учение о пространстве-времени до глубины, которая на Земле едва ли будет достигнута даже за миллионы лет. Ради создания этого учения, которое поможет братьям землянам, я готов лететь с Уо в другую Метагалактику…»

Здесь запись обрывалась. Порывшись, я нашел еще несколько катушек, сложенных академиком в пустом ящике Информария, и наугад поставил одну из них. Снова зазвучал мягкий баритон Петра Михайловича: «Изучая величайшие достижения метагалактиан, я все больше убеждался в великой общности законов развития материи во всех уголках Вселенной. В силу этой общности высочайшая цивилизация гигантов оказалась для меня частично понятной. В огромных хранилищах Голубого Шара я обнаружил тысячи метров синеватой ленты из неизвестного вещества.

В нем как бы окаменели электромагнитные колебания, записанные когда-то по ту сторону Вселенной.

С помощью Уо я научился развертывать эти записи на экранах памятных машин.

Вот я вкладываю в электронный аппарат ленту из серии «Эволюция планет», и на экране проходят картины истории далекого мира. Я узнал, что эволюция жизни на планетах Авр тянулась неимоверно долго — тридцать пять миллиардов лет! В пять раз дольше, чем на Земле! Целых полтора, миллиарда лет среди первобытных оранжевых лесов Авр, шумевших на экране, бродили предки нынешних метагалактиан, напоминавшие огромных двуногих барсов. Восемьдесят миллионов лет тому назад эти млекопитающие выделились из царства животных, начав историю разумной жизни.

Раздумывая над непомерно длительным сроком эволюции метагалактиан, я, наконец, понял, в чем причина: дело в том, что в их мире не было той побудительной силы — оледенений, резкого изменения в условиях существования, — которая на Земле заставила первобытную обезьяну взяться за дубину и приобщиться к груду. Эволюция жизни на планетах Авр облегчалась и в то же время задерживалась астрономическим положением планеты: ее ось вращения была почти перпендикулярна к плоскости орбиты. Угол наклона равнялся восьмидесяти девяти с половиной градусам. Этот наклон и обусловил золотой климат планеты. Миллионы лет неслышно пролетали над ней, дни следовали за днями, годы за годами, совершенно равные друг другу по продолжительности. Ни тропического жара, ни полярного холода, ни излишней сухости или влажности, ни резких скачков температуры. Вечно чистое небо, удивительно ровный климат, постоянная температура благотворно сказались на интеллектуальном развитии метагалактиан, никогда не отвлекавшихся на борьбу с враждебными организму стихиями природы».

И еще одна короткая запись: «Невероятно! У метагалактиан насчитывается восемь чувств! Кроме обоняния, осязания, зрения, слуха и вкуса, еще три органа чувств. Насколько я понял, они имеют органы, воспринимающие ультрафиолетовые и инфракрасные лучи, ультразвук и рентгеновские колебания! Они ощущают пространство — время так же, как мы пространство. Метагалактиане смутно приближаются к пониманию миров, в которых материя имеет, кроме пространства — времени, и другие формы существования, что для меня — полная загадка.

Специальный орган чувств, драгоценный дар природы, позволяет им слышать процессы роста в клетках различных живых организмов.

— Мы воспринимаем процессы роста, как определенные мелодии, — пояснил мне Уо. — Ведь и у вас есть приборы, электромагнитные понизители частоты, позволяющие слышать процессы роста. У вас это искусственные приборы, а у нас естественные органы. Мы слышим, как растет трава, слышим трение воды в растениях, работу клеток, тончайшие процессы в мозгу и нервах. Вот почему мы можем разговаривать мысленно, без помощи слов, но только друг с другом. Вам это пока недоступно.

Беседы с Уо были для меня волшебной повестью о Недостижимом. Однажды он позвал меня к большому аппарату, оказавшемуся квантовым микроскопом, и сказал:

— Вот как выглядит Микровселенная.

Картина микромира, развернувшаяся передо мной, оказалась неизмеримо более сложной, чем та, которую представляли себе ученые на Земле. Даже электрон, эта мельчайшая частица материи, оказался сложной системой, состоящей из вихреобразных сгустков энергии, окруженных десятками взаимопревращающихся материальных частиц, наименьшие из которых имели диаметр десять в минус восемнадцатой степени сантиметра! Одна миллиард миллиардная доля сантиметра! И тут я вспомнил слова величайшего мыслителя Владимира Ленина: «Электрон так же неисчерпаем, как и атом».

Но это уже был предел дробления материи. Затаив дыхание я наблюдал, как на экране проектора медленно вращалась сложнейшая внутриэлектронная Микровселенная. Киноаппарат как бы замедлял быстротекущую жизнь Микровселенной в триллион миллиардов раз…» Внезапно меня сильно ударили по плечу.

Я вздрогнул и покраснел. Позади стоял неслышно подошедший Самойлов.

— Ты что тут делаешь? — спросил он, подозрительно осматривая меня. Увидев катушку, заложенную в анализатор, он нахмурился: — Нельзя заглядывать без разрешения в чужие записи.

Чтобы скрыть смущение, я пробормотал:

— Петр Михайлович! Так вы собрались лететь в страну Уо?

Его лицо разгладилось, и он спросил:

— А ты разве не хотел бы полететь туда?

Полет на машине пространства — времени по фантастическому «тоннелю» в поле сопротивления, в другую Метагалактику! Разве я не был пилотом межзвездных кораблей?

Какие могут быть сомнения!

— Конечно! — воскликнул я.

Но тут ёкнуло мое сердце.

— Только прежде я хотел бы возвратиться к Солнечной системе, чтобы сообщить землянам о себе, о наших открытиях…

— И забрать Лиду, хочешь ты сказать, — продолжил за меня академик.

Я смущенно опустил голову.

— Ведь она одна там, в Пантеоне Бессмертия. Если мы не вернемся, реле времени разбудит ее через миллион с четвертью лет. Она окажется в невероятно далекой от нас эпохе, среди землян… пусть прекрасных, но без родных и знакомых. Ей будет тяжело! Очень тяжело!

Впервые Петр Михайлович не стал подшучивать надо мной.

— Ты прав, — серьезно сказал он. — Мы обязаны возвратиться на родину, чтобы донести весть о Гриаде, о высочайшей цивилизации метагалактиан. Тем более что полет к Земле для гигантов не сложнее легкой загородной прогулки.

Я крепко обнял моего дорогого наставника и друга.

Глава десятая КОНЕЦ ПОЗНАВАТЕЛЕЙ

Поздно ночью мне, наконец, удалось связаться с Виарой. Ее голос был едва слышен, изображение почти пропадало.

— Над Трозой установлен ионизированный барьер, гасящий радиоволны, — говорила Виара. — Круги подозревают, что между подводными городами и некоторыми жителями Трозы существует радиотелесвязь. Я не могу вылететь из Трозы, так как выходной тоннель открывается только по личному разрешению Элца. Я узнала от Джирга, что вы на Юго-Западном Острове. Помогите предотвратить разрушение Лезы.

— Лезу хотят разрушить? — в смятении спросил я. — Но почему? Какое чудовищное преступление!