Николай Либан - Я пережил три времени [О семье, детстве и юности]
Скачивание начинается... Если скачивание не началось автоматически, пожалуйста нажмите на эту ссылку.
Жалоба
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.
Описание книги "Я пережил три времени [О семье, детстве и юности]"
Описание и краткое содержание "Я пережил три времени [О семье, детстве и юности]" читать бесплатно онлайн.
Запись бесед В.Л. Харламовой-Либан, 2005–2007 годы.
Когда читаешь «Войну и мир» — так хорошо написано! А другое у него скучно. Там такая жизнь прекрасная, замечательная. Это живая жизнь, но в ней нет патологии, сексологии. У Толстого не было «чистоты нравственного чувства» в жизни. Но свою мечту об этом, или идеальные
представления, он выразил в художественных произведениях. Это и есть диалектика. В жизни — одно, в искусстве — другое.
У Чехова лучше всего написан «Дядя Ваня». «Чайка» мне не нравится. «Вишневый сад» написан как пародия на дворянскую культуру, трагедию разорения. Чехов — демократ. Андрей Кончаловский очень талантливо поставил «Дядю Ваню». Очень гармонично, ничего лишнего. Это великая вещь, когда ничего лишнего. У Чехова хороши юмористические рассказы.
Я люблю стихи И. Никитина, Некрасова, Ал. К. Толстого.
Из поэтов я люблю Некрасова. Человек он был дрянной, а стихи писал хорошие.
Да, я вижу тебя, Божий дом, И апостола Павла с мечом, Облеченного в светлую ризу. Выводи ж на дорогу тернистую, Разучился по ней я ходить.
У Ал. К. Толстого мне очень нравится "Сон Попова":
На маленьких салазках Министры вниз летят.
Вот Юрий Лощиц — он христианин, и он это не растерял, не расплескал. А Б. Пастернак хотел быть христианином, но не смог эту цельность в себе выдержать.
Стихи Ларисы Васильевой очень хороши: музыкальны, живописны, драматичны (в меру). Она владеет стихом. Свободно. Это мастерство. Культура взята ею самой. Она запустила руку в чернозем и вынула оттуда горсть благородной, благоухающей плодородной земли. И отдала это людям — то духовное богатство, которое рассеялось вокруг. У нее природная хватка, как у всякой богатой на
туры. (Как она, будучи у меня в семинаре, скрыла свой талант?) Талант в лирике — проникновение в человеческую душу. Так в XIX веке мог только Фет. Много солнечного, человечного. Л. Васильева — настоящий лирик. У нее внутренний глаз — глаз художника.
[Запись с лекции по литературе XVIII века.]
Дорогие товарищи, господа. Надо говорить так: господа-товарищи. Мне эта форма очень нравится. В 1908 году был издан приказ, чтобы всех называли «господа», после 1905-го года. И вот в деревню приезжает полицейский и говорит: «Господа мужики, господа бабы». Эти «господа» садятся и спрашивают: «А почему мы господа?» — «А потому что вас произвели в господа». — «Да мы мужики, мы бабы». — «Ничего, сойдете за господ. Вот вам надо платить такую-то дань». Все воют. «Нет, раз вы господа, вы богатые».
Так вот, господа студенты, вы какие книги читаете
по моему курсу? Говорите правду.
Студент: Г.А. Гуковского. П.А. Орлова. Д.Д. Благого.
Н.И.: Гуковский, Благой. Надо обязательно читать. Орлов Павел Александрович — очень неплохо написано. Гуковский — очень хорошая книга, он очень труден по своему социологическому направлению. А Сиповскии — это лучший учебник, он лучше всех написал. Он, прежде всего, лучше всех их знал XVIII век. Знание фактического материала — это ведь тоже очень много значит.
30-е годы XX века — там Есенин, Маяковский, противостояние классике. Маяковский ниже Есенина, по таланту, приспособленец. У него была тайная тетрадь стихов, которую никто не знал. Были Светлов, Багрицкий. Но все мои писатели — от Древней Руси до XIX века. В современных я ничего не нахожу. Это не мой мир.
В современной литературе видно оскудение душевности. Вместо любви — в основе ненависть (классовая борьба). Не соединение душ, а разъединение. Вместо совести — классовая мораль. Уникальность личности сведена до винтика. Вечное (бесконечность) заменено на злободневное (сиюминутность). Область литературы прошлого — мимоидущий лик земной, который соприкасается с вечностью, а корни всего, происходящего здесь, — в мирах иных. В современной литературе вместо жизни — идея, вместо человека — носитель идеи, представитель класса. Свобода выбора, свобода совести закреплены.
Живая жизнь требует постоянного выбора, участия всех чувств, работы ума и сердца. А здесь — механическое следование идее. «Мы» вместо «я». «Я» ни за что не отвечаю; есть головы, а я — человек маленький. Раз человека освобождают от личной совести, ответственности, то он сличает свои действия с чужими. Ценна не индивидуальность, а похожесть, униформа. Любят по классовому признаку. Раньше — увозы, а теперь сами любящие предпочитают любви верность классу.
Социальный титанизм: единицы — носители истины, остальные — механические исполнители. Идея «шигалевщины» — головы сровнять, гении нам не нужны.
«Котлован» — для чего роется? Для Дома. Для кого Дом? Для человека. А человека-то нет.
Цель преподавания литературы — изменить эту основу на прежнюю: любовь, уважение к любому человеку. Заменить оскудение. В литературе выделять не идею, а сопереживание, развитие чувств ребенка. Мысли — общи, чувства — уникальны, в них проявляется и раскрывается личность.
Текст — живой организм, ни на что не похожий.
Стефан Цвейг утратил семитский характер и покорился европейскому мышлению, чувствованию. «Незримая коллекция». Углубление Достоевского. Описание поведения слепого. Он расхваливает коллекцию, которой уже нет. Она распродана, но он относится к ней как к существующей. Отношение незрячего к тому, что он не
может видеть, но чувствует. Такой психологический мир, очень интересный.
Роман Роллан — очень чистый писатель. Очень нравится «Очарованная душа». Общегуманитарный еврейский вопрос. У Толстого он заимствовал «чистоту нравственного чувства».
Диккенс — очень колоритный. Попадаешь в Англию, в эпоху, забывая, что ты в России. Очень хороша характеристика типов: гуманисты, пройдохи. Он психолог. Мало литературного — это самое главное.
Никакая другая литература так не возвысилась, как русская. И возвысилась своим пониманием человека.
У меня написано 300 страниц о Помяловском. Это была целая диссертация. Но появился некто <…>, которому надо было срочно печататься, и я уступил ему место.
Жаль, что никто не написал монографию «Место сословий в русской жизни».
Я вписал крестьянский мир в мир привилегированный. И этим сделал упрек пушкиноведению, которое одну Арину Родионовну превознесло, а дядьку Пушкина забыло.
Кто написал о Серафиме Саровском и Пушкине? Кто теперь обратит на это внимание? О крестьянской интеллигенции и барине тоже никто не писал.
[О книге «Лекции-очерки по истории русской литературы первой трети XIX века».]
Хорошо, что книга о Ваньке Каине и «Записки» Болотова сейчас переиздаются.
У меня была идея — написать историю движения критической мысли в России. Не по темам, а как двигалась критическая мысль.
Я много занимался «второстепенными писателями». У них всегда видно, даже там, где это не нужно, как работает метафора. А у большого писателя это все органично. Ему не нужна лишняя метафора. Но сами гении многое у них взяли.
Художественная литература не нашла отражения нынешним бедам человечества. Писатели забыли, что главное — человеческое сердце и борьба, страдание, связанное с ним. Литература так называемого «факта» тоже не выдерживает критики. На литературу понижен спрос. Нам нужен сегодняшний факт — говорит обыватель. Такая односторонняя тенденция нехороша.
Серьезный писатель не может учитывать читательский спрос. «Не продается вдохновенье…» Только на расстоянии может возникнуть большое и серьезное.
Первый признак того, что произведение хорошее — когда о героях судят и говорят, как о живых людях. То же и в театре. Но я мало видел таких спектаклей. Билет в театр всегда стоил дорого.
Нашему искусству была чужда идея народничества.
Формализм — то, что может быть вспомогательным для исследования, но вторую жизнь дать исследуемому предмету (искусству) не может.
[О врубелевском стекле.]
Эпоха декаданса. Оно было в ходу. Ничего не изображает (волна, море — абстракция). Декаданс — утрата формы. Форма должна быть разрушена. Это очень существенно в выражении содержания и чувства. Так убивается и содержание. Остается только настроение. Содержание было заменено настроением, и утрачена сама идея формы.
Открыли ДНК. Но еще не прочитали. Генетическая карта. Таблица Менделеева еще не заполнена. Но ДНК -
это куда сложнее. А расщепление атома однажды откры- ли — сделалось преступлением против человечества Но человеку, видимо, не все дано.
[О Лескове]
Кто-то написал донос на мой семинар по Лескову. Сказали, что семинар надо закрыть. Я всех распределил по кафедрам. Меня вызвали писать заявление о закрытии семинара. Деканом тогда был Ухов. Потом выяснилось, что писали не из семинара, а из парткома. Это еще хуже. Писали из зависти.
Я вел семинары по Лескову лет сорок. Я его, можно сказать, в люди вывел. И в том, что Лескова теперь рассматривают как классика, есть и моя заслуга. Я его из "второстепенного ряда» в первый ряд поставил.
Подписывайтесь на наши страницы в социальных сетях.
Будьте в курсе последних книжных новинок, комментируйте, обсуждайте. Мы ждём Вас!
Похожие книги на "Я пережил три времени [О семье, детстве и юности]"
Книги похожие на "Я пережил три времени [О семье, детстве и юности]" читать онлайн или скачать бесплатно полные версии.
Мы рекомендуем Вам зарегистрироваться либо войти на сайт под своим именем.
Отзывы о "Николай Либан - Я пережил три времени [О семье, детстве и юности]"
Отзывы читателей о книге "Я пережил три времени [О семье, детстве и юности]", комментарии и мнения людей о произведении.