Николай Либан - Я пережил три времени [О семье, детстве и юности]

• Название: Я пережил три времени [О семье, детстве и юности]
• Автор: Николай Либан
• Жанр: Биографии и Мемуары

Запись бесед В.Л. Харламовой-Либан, 2005–2007 годы.

---

[Из воспоминаний о Павле Корине]

Я познакомился с Кориным. Он тогда был модный художник. Он написал огромное полотнище «Русь уходящая». Корин интересен не только этой композицией. Есть еще этюды, типажи, бесконечное количество различных русских типов: монахи, священники, юродивые, нищие, калеки. Одного такого нищего он нашел на паперти и угoваривал идти к нему домой. Он сначала не соглашался Но потом есть захотелось. Из нищего падали вши. Корин сказал, что это лучшая модель. Когда нищий нажрался он потерял свой страдальческий вид и стал довольным! Жене: «Зачем ты его накормила? Он перестал светиться, Он мне испортил всю композицию».

Корин обладал какой-то особой способностью, что лица светились изнутри, тот внутренний свет, который бывает от святой жизни. Я там часами простаивал. Но разговаривать с Кориным было неинтересно. Ворошилов ему говорил: «Ты наш, пролетарский! Зачем ты имеешь дело с попами?» Они тоже хотели, чтобы Корин писал их портреты. Но их лица уже не светились. Корин был замечательный художник-психолог. Я спросил, у кого он учился. — Как у кого? У жизни. — Но какого направления? — О, этого я не знаю. Я художник не направления, не течения, не школы. Я художник от рождения, кисть в руки я взял мальчишкой, а как получается, я не знаю. Жуков хотел, чтобы я написал его портрет. Но он не мог все время сидеть. Вы мундир свой наденьте на денщика. А как же фигура? Мне ведь главное лицо. Смотрят на лицо. Лицо Корин написал. А когда надо было все ордена выписывать, Жуков не согласился, и Корин писал их на память.

Этюды для Дворца съездов. Посмотрите. Лента событий советского времени. «А вот я вам скажу по секрету: мне не удается мозаика в стекле. Я не мозаичист. Это должен быть другой художник. Знаете, что интересно, вот я кого-то пишу, а он и не подозревает, что я о нем все знаю, влезаю к нему в душу. Врачи-хирурги влезают в человека и выворачивают наизнанку, так и я».

На П. Корина я обиделся. Он сказал мне, что не знает, «какая я Русь — ушедшая или уходящая». В день его именин я его поздравил с ангелом и принятием причастия, а он мне говорит: «Я вам так скажу: вы мне нравитесь, хочу написать Ваш портрет, но не знаю, кто вы Не знаю ваш внутренний мир, а обидеть вас не хочу» Так мы

я расстались, не поняв друг друга до конца. Думаю, что он схитрил.

Я в душе, конечно, пожалел, что не будет портрета…

[Любимые цитаты]

Душа растет, расходуя себя.

Быстры, как волны, дни нашей жизни.

Что ни час, то к могиле короче наш шаг. (Студенческая песня)

[Из лекции о 40-х годах XIX в.]

Жизнь можно было сделать куда лучше. Почему не сделали? Ведь Херасков предлагал идеальное устройство. Подумать только! Вся интеллектуальная жизнь России ушла на поиски и построение социализма, и оказалось — не то! Как после этого строить курс?

Наступил период, когда приходится говорить не о том, как изучают того или иного писателя, а о том, кто изучает, какая у того или иного исследователя идея при изучении писателя. Ибо наступило время не литературоведения, а время видения. На протяжении последнего столетия много написано о писателях XIX века. Какова идеология самих авторов? Как этот мир идей воздействует на читателя? Попросту говоря, всестороннее изучение истории. К этой задаче мы совсем не подготовлены, не изучены сами исследователи, которые называют себя «пушкиноведами», «толстоведами» и т. д. — к ним нет подхода, а они этого требуют! Изучение не литературы, а идеи, которая лежит в литературной среде. Но к этому еще не готов современный интеллектуальный мир.

Кто Царь-колокол поднимет?

Кто Царь-пушку повернет?

[О религии, христианстве] Мой герой — Нил Сорский. Вот о ком я бы должен написать монографию. Но материала у меня мало. Материал — это очень важно. У него школа на Афоне. Он оттуда все взял. Мне он близок своим внутренним светом. «Стяжание — это прах». «Надо иметь пояс да гребень».

Хитрость — это для примитива. Подставить щеку- это такт христианского смирения. Христианский такт — сделать врага другом. Сделать вид, что ты не обижен, апеллируя к чувству противника.

У меня в большом смысле не было врагов и противников. Так все, мелкие сошки.

В Москве был протодьякон Холмогоров. Царю Александру III за границей показывали то, другое, а царь говорит: «У меня в Москве Царь-пушка и протодьякон Льюшка» (Илья). Он пел не хуже Шаляпина. Говорил, еще неизвестно, куда больше народа придет — слушать меня или Шаляпина. Сила голоса у него была такая, что, когда он произносил молитвы, лопались стекла. Стекольщики стояли рядом, чтобы стекла вставлять. (Мне рассказывал внук Ильи Холмогорова, тоже протодьякон.) Его портрет написал П. Корин. Очень хороший портрет.

Я монархист, но не антисоветчик.

В1917 году курсистки отвоевали себе право учиться в высших учебных заведениях. Дети писарей, дьячков. В Синодальное училище брали на полный пансион: еда, три костюма, три пары обуви. У священника 12 дочерей. Что с ними делать? Надо найти 12 женихов. Замуж их выдавали за церковных пролетариев (псаломщик, звонарь и т. д.). А потом — счастье великое.

Уничтожили попов, духовенство. И через сколько- то десятилетий это появилось опять. Появились секты. Но идеология христианская.

Роль духовенства в истории русской культуры решающая, с моей точки зрения. Не дворянства, а духовенства.

Народовольческая литература выросла из идей христианства. Поэтому в нее пошли многие студенты, молодежь. Их привлекала не религиозность, а идея жертвы, подвига, равенства, братства. Это все заповеди Нагорной проповеди.

У иудеев сложились догмы, нормы, представления. Все было определено. А Иисус пришел и все наносное, лишнее снял. Освободил от всего лишнего. Так столкнулись две системы: римский материализм и иудейский идеализм. Это очень интересно. Но наши догматики не умели этим заинтересовать и всё рубили с плеча: либо так — либо так. Бога нет, и никаких гвоздей. Иудеи не верят в воскресение. У них Иисуса Христа украли; нет понятия вечной истины, все исторически конкретно, осязаемо. У христиан понятие вечной истины. Так христианство и иудейство остались вечно несоединимы. Христа они считают самозванцем.

Христианство, его принятие было очень тяжело. Это была историко-психологическая ломка.

Павел был позднее Петра. Он проповедовал как наследник Христа через Луку. Павел и Петр — это враждующие силы, по-разному понимающие христианское учение. Петра приговорили к распятию, как бунтовщика. Он потребовал, чтобы его распяли ногами кверху. А Павла нельзя было распять. Он был гражданин Рима. Ему отрубили голову.

Надо научиться жить, и тогда ты сделаешься неуязвимым перед жизненными ситуациями. Крещеный человек не боится отчаяния, потому что он знает: за ним Бог. Сначала человек рождается от плоти и греха. А второй раз — от Бога. Для обретения души. Тоска, страдание, грусть до отчаяния… Но это обретается человеком. Идея делается материальной силой — это Маркс только Евангелие перефразировал. Благодать — она бесконечна, она повторится.

Евангелие — показ неземного через слово. Это намек на слово. Показать душу нельзя. Евангелие показывает неземное. Это совсем другое измерение. Сейчас почему нет Воскресения? Сейчас много механических способов: пересадка органов. Это можно считать воскресением? Всякое вдохновение от Бога. По мере разгадывания тайны природы разумом многое душевное уходит, чудесное исчезает.

В Чистый четверг все говели, ходили причащаться в церковь. Я был маленький. На меня надевали голубую рубашечку, штанишки до колена и желтые ботинки, которые я ненавидел, потому что хотел черные (что стоило их мне купить?). Потом мне разрешалось съесть кусочек кулича до Пасхи, и я спрашивал, не будет ли это большим грехом. Молитву этого дня я помню с детства:

Вечери Твоей Тайныя днесь, Сыне Божий,

причастника мя приими; не бо врагом Твоим тайну повем, ни лобзания Ти дам яко Иуда, но яко разбойник исповедаю Тя: помяни мя, Господи,

во Царствии Твоем.

Русская идея исходит из Евангелия. Иисус, умирая, сказал Иоанну: «Се Матерь твоя» — о Богоматери. Это его завещание. Это говорит в пользу семейных отношений, связей.

Родитель по духу всегда выше своих детей. Любви у родителя всегда больше, чем у наследника. Это и по отношению и к отцам, и к матерям. Такова природа человеческих отношений.

В купеческой среде появилась пословица: как есть отец, так убил бы его; как нет отца — так купил бы его.

Наша семейная икона — «Нечаянная Радость». Все члены нашей семьи прибегали к ней в чаяниях и были вознаграждены в прошениях и молитвах.

Икона Богоматери написана моим прапрадедом Меркурием Радонским.

Он благословил свою правнучку Марию Романовну Либан. Он считал, что люди живут плохо, в мире нет справедливости и, будучи одним из богатых помещиков юга России, отпустил всех своих крепостных с землей, с тем наделом, которым они владели. Родственники его упрекали и говорили, что он оставил свою дочь без приданого. На что он отвечал: если будут любить, то и без приданого возьмут.