Макар Троичанин - Корни и побеги (Изгой). Роман. Книга 1

• Название: Корни и побеги (Изгой). Роман. Книга 1
• Автор: Макар Троичанин
• Жанр: Современная проза

---

Он хитро подмигнул друзьям:

- Не боись, братва! Мне он до лампочки, не из нашей епархии – ленинградский, а мы минские, тутошние. В вагоне вашем вместе были потому, что пили вместе. Не то б я вас потряс, голубеньких. До красноты! Ну, давай, махом!

Выпили. Чем больше пил и медленно пьянел смершник, тем больше трезвели и сжимались от его сбивчивого монолога попавшие в капкан приятели. Пугала исходящая он него непредсказуемость, злоба на людей, собственное их бессилие перед ней и абсолютно неясные формы поведения с такими, как он. Да ещё сидя в тюрьме, где он начальник. Раздумчиво, как бы про себя, тот произнёс, искоса поглядывая на офицеров:

- Интересно, что такого ценного вёз его капитан-багажник? Наверное, порядочно, иначе бы майор не взъерепенился так, что зубами искры выметал, сердешный. Не знаете?

- 14 –

Вопрос прозвучал и как неожиданная провокация, и как приглашение к невинному обсуждению. Заходящее солнце наложило решётчатую тень на лицо хозяина, сидящего против окна, и ещё больше устрашило его напряжённые тёмные черты, резко обозначив крупные морщины поперёк лба от носа, горизонтальные – от висков и косоугольные – от носа к уголкам крепко сжатого рта с тонкими змеистыми губами. Марлен уже с открытым испугом глядел на него, безропотно ожидая всего, а Владимиру подумалось, что с такими справиться в одиночку, пожалуй, было бы трудновато. Перед ним сидел явный и сильный враг, уверенный в своей силе и в своём праве вершить расправу. С таким, наверное, придётся встретиться по делу, может, и схватиться, и это будет трудная схватка с совсем  не ясным исходом. Пока же он проигрывает: скоро здесь будет Варя – первая потеря в схватке. Что она скажет про Владимира, что из неё выбьют? Сколько на это понадобится времени? Какой у него запас? Возникшая ещё до дела реальная опасность раздражала. Всему же виной его несдержанность, потеря самодисциплины, расхлябанность, и это ещё до начала дела. Как он мог позволить себе так легко забыться, расслабиться, размякнуть от первой поддавшейся здесь женщины, экзотической по формам, но некрасивой по виду, разве что с отменным характером, чем, вероятно, и взяла Виктора. Может, просто у него тогда возникла необходимость в женской любви, в материнской ласке, и она явилась в лице Вари. Ещё совсем недавно мысли Владимира были настроены на то, чтобы как можно скорее заработать откуп и с наслаждением и освободившимся сердцем погрузиться в мирную жизнь своей оживающей страны без оглупляющего постоянного надзора наци и фюреров. Нет и процента гарантии на то, что его не вычислят через Варю. Судя по всему, для таких зверей женщина – не материал. Следовательно, надо уходить. Уйти от Марлена, на которого была сделана начальная ставка, затеряться в стране, сменить легенду и документы, ещё не начав работать. А сын? Найденный и уже потерянный? Зудящая память о Викторе мешала смириться. Вряд ли этот тюремщик станет утруждать себя допросами здесь. Скорее всего, Владимира засветят в Минске. Пока они туда доберутся! За это время можно надёжно укрыться. И зачем его понесло тогда ночью к этой женщине, безвольно и бездумно? Да ещё и дать надежду! Кретин! Господи! Как ты всё перепутал уже в начале и без того неведомого пути, и нет от тебя никакой подсказки. Помоги, если ты всё ещё на моей стороне! Во всяком случае, надо ждать приезда неизвестного Шакирова. Может, не будет с ними Вари? Один Иван Иванович? Смешно! Будут, обязательно будут оба. Смершевец говорит, что заодно, для счёта и для будущей безопасности забирает и родственников. Значит, привезут и Любовь Александровну. Это втройне опаснее, эта выдаст, не задумываясь, от первой же боли. А мать-старуху Вари? А детей? Гадать нечего, надо ждать и увидеть. Тогда и решать. Очень бы не хотелось терять Марлена, и уж куда горше потерять Витю. И всё началось с выпавшего в темноту капитана, с его подлого притязания на чужое место в вагоне. В общем-то, с мелочей. Потом как ком наросло, того и гляди придавит. Багажник! Что за странная кличка у капитана? Спросил, чтобы не затягивать молчание:

- Почему ты назвал капитана багажником?

Смершник рассмеялся.

- Эх, ты, фронтовая простота! – Всё было выпито, и он плюхнулся своим грузным и плотным телом на полку рядом с Марленом, заставив того, вздрогнув, непроизвольно потесниться к окну.

- Едешь ты из Германии, сидор у тебя вон какой тугой, уж, наверное, прихватил кое-что от дойче, так?

- Ну, положим, так, - кое-как понял Владимир, что тот имеет в виду немецкие вещи.

- Вот, - объяснял знающий хозяин. – У тебя - сидор, потому что ты - недотёпа. Младший лейтенант, дружок твой, сноровистее: у него ещё и чемоданы есть, больше отоварился, не сплоховал. Молодец, младший!

Кончив с предисловием, положил ногу на ногу, поиграл блестящим голенищем, продолжил вразумлять:

- Взяли бы вы и больше, да, верно, не попалось, не смогли, да и не на что было. А то бы взяли, не сомневаюсь, все люди – людишки, есть хотят вкусно. – Разъясняя, он больше всего жалел, конечно, что сам мало прихватил в разграбленной побеждённой стране. – А вот у майора была такая возможность, он и набрался. Да так, что в одиночку и не вывезти, а отослать без догляда опасно. Он и загрузил капитана, который, видать, сидел у него на крючке и отрабатывал слабину. Майор зазевался, тот и смылся. Ай да фраер! Было, наверное, с чем рискнуть. Ничего, - успокоил друзей. – Майор его всё равно добудет. Крючок-то остался у того в губе, леска только оборвалась, свяжет. Из-под земли достанет, и там у майора есть свои осведомители. Теперь это стало их личным делом, а личные обиды у нас не забываются. На всю жизнь они повязаны, как волк с зайцем. – Ещё раз подчеркнул строго: - Такого у нас не прощают. Хуже врага стал капитан для майора. Я б его, попадись, не расспрашивая, прикокнул, а потом бы уж разглядывал.

- И правильно сделал бы, - с облегчением искренне согласился Владимир. Выходит, зря они с Марленом бежали от майора, делая большой прыжок в сторону на пути к дому. Но тогда бы не было Вари и сына Виктора. Значит, всё же не зря? И так и этак плохо: есть Варя и сын, а надо бежать от них. Значит, зря всё? Поневоле станешь фаталистом, запутавшись в неразгаданных причинах и непредсказуемых следствиях. Всё было нужно. И капитан, и майор, и трусливый путевой зигзаг, и деревня, и Варя. Потому что в финале всего – сын Виктора, теперь его сын. Судьба привела его намеренно в Сосняки, чтобы отдать живую память-скорбь о несостоявшемся друге, подарившем жизнь и сына. В этом всё дело. И смершевец этот тоже нужен. Не ясно только пока – зачем.

- Вёз бы майор свои вещички сам, ничего бы не уплыло, помаялся бы в дороге, да остался при своих, - лицемерно посоветовал задним числом задавленный в углу Марлен.

- Он бы вёз! – откинулся всем большим телом к стене лейтенант, вытянув толстые ноги поперёк всего купе. – Может, и решился бы потрудиться. Да это ещё не всё, - спьяна рассекречивал он помыслы майора. – Есть ещё люди злые и завистливые. Так и прицеливаются, как бы чужим попользоваться. Ты думаешь, его не ждут на месте, не встретят, не поинтересуются откуда столько цацек для одного? Не многовато ли? Может, даже и ведут всю дорогу. Это же майор, по-вашему - не меньше полковника, не то что мы – плюгавенькие лейтенантишки, - на минуту замолчав, чтобы осознали, что это совсем не так, добавил: - Я вот подумал, что он, наверное, не только для себя вёз. Его ещё кое-кто ждёт-надеется. А уж майор – дока, самое нужненькое и ценненькое явно припрятал на капитане, чтобы не делиться. Если я прав, то жалко мне майора. Трудненько ему будет теперь откупиться. Ей-бо, загремит куда-нибудь в лагеря сукой. Это уж как пить дать. Подвёл багажник-паскуда, ничего не скажешь.

Владимир мысленно почему-то вдруг то ли по доброте душевной, то ли потому, что теперь майор не страшен, пособолезновал пострадавшему, как ни крути, от них с Марленом, но жалости, в отличие от смершника, не почувствовал, вспомнив скотское поведение майора на вокзале в Варшаве и то, как он обращался с Марусиным. Судя по присвоенным Владимиром деньгам и драгоценностям, майор в доле себя не обидел. Несдобровать майору, прав лейтенант. Хорошо бы. Может, нечаянно сработала макиавеллиева заповедь: врага убирай руками врага.

Хозяин резко оттолкнулся от стены, внимательно и насмешливо заскользил взглядом своих серых холодных глаз по лицам гостей.

- Ох, и чую я нутром, что знаете вы что-то, да помалкиваете почему-то. Уж больно затихли, затаились. И сбежали зачем-то. Рассказали бы товарищу. Обещаю: могила! Уж больно хочется подосрать майорчику. Скотина он! Пить и то старается на чужие, своих генеральских жмотится. Крохобор! Ну, выкладывайте! Облегчите душу. Грехи отпущу, обещаю! Не впервой.

- Да ну, что ты! С чего взял-то? Навыдумываешь на пьяную голову! Не видели мы ничего, спали, чего нам смотреть-то было. Играют и играют, нам-то что? Правду мы говорили. Ей богу, спали как сурки. Правда, Володя? – заполошённо запричитал от страха Марлен, и лучше бы он совсем молчал, выдавая их своим жалобным оправдывающимся визгом. Владимир, поморщившись, осторожно ответил: