Александр Абрамов - «Мир приключений» 1966 (№12)

• Название: «Мир приключений» 1966 (№12)
• Автор: Александр Абрамов
• Издательство: Детская литература
• Жанр: Прочие приключения
• Год: 1966

Альманах "Мир приключений" №12 1966 год

Абрамов А., Абрамов С. Хождение за три мира.

Наумов Я., Яковлев А. Конец полковника Тулбиса.

Акимов И. Надо идти.

Рыкачев Я. Дело Гельмута Шрамма.

Гурфинкель Б. Черный гребень Чолпонбая .

Томан Н. Сильнее страха.

Другаль С. Право выбора .

Голубев Г. Долина, проклятая аллахом.

Кулешов А. Шерлок Холмс с Петровки, 38.

Давыдов Ю. Взыскующие града.

Велтистов Е. Глоток солнца.

---

— О, какое же беспокойство? — деликатно отозвался господин Винкель. — Я только сожалею…

— Должны же вы понять наконец, что приехали в Мюнхен одна! Совершенно одна!

— Гельмут… Но где же Гельмут?

— Сколько раз вам повторять? — В голосе врача звучит нетерпение. — Никакого Гельмута…

— Подождите, доктор, — строго сказал Герман Винкель. — Скажите, фрау Шрамм, нет ли у вас родных в нашем городе?

— Н-нет…

— А откуда вы приехали в Мюнхен?

— Из Бремена.

— Где работает ваш муж?

— В Институте химической кинетики, в лаборатории номер семь…

— Так, так… — Винкель взглянул на свои ручные часы. — Сейчас три часа. Быть может, вы хотели бы позвонить в Бремен по телефону? Справиться, не знают ли там что-либо о вашем муже?

— Но это же нелепо… мы приехали вместе… они не могут знать…

— А все же?

— Хорошо, я позвоню.

— С кем хотели бы вы говорить, фрау Шрамм?

— Леман. Ассистент мужа, Артур Леман…

Герман Винкель берет телефонную трубку, и через несколько минут телефонистка соединяет его с Бременом, с Институтом химической кинетики.

— Лабораторию номер семь! Благодарю. Господина Артура Лемана! Господин Леман? С вами желает говорить фрау Агнесса Шрамм. Передаю трубку…

Приподнявшись с дивана, Агнесса нетвердой рукой прижимает трубку к уху: наконец-то свой, близкий человек, друг Гельмута.

— О, Артур! Здесь такое творится… — Она умолкает, спазм перехватывает ей горло.

— Что с тобой, Агнесса, дорогая?

— Гельмут…

— Что — Гельмут?

Молчание. Слышен только сдержанный плач.

— Но Агнесса… Пусть Гельмут возьмет трубку.

— Гельмута нет… он исчез… я не знаю, где он…

— Что значит — исчез? Он же вылетел к тебе третьего дня па самолете! Что же он — не прилетел в Мюнхен?

— Что ты говоришь, Артур? — Агнесса мгновенно пришла в себя. — Ты же знаешь, что мы с Гельмутом выехали в воскресенье из Бремена, — ты же сам провожал нас на вокзале! Мы вместе приехали в Мюнхен и прожили здесь три дня! Слышишь ли ты — вместе! — почти исступленно кричит Агнесса в трубку. — А сегодня… сегодня… он исчез!

— Ты, наверное, нездорова, Агнесса, — послышался в трубке тихий, печальный голос Лемана. — Выслушай меня внимательно, постарайся восстановить в памяти ход событий… Десятого числа, в воскресенье, я и Гельмут проводили тебя на вокзал, Гельмут купил в кассе билет, мы усадили тебя в вагон, простились… Было решено, что Гельмут вылетит в Мюнхен дня через два, лишь только закончит начатый ранее опыт. Во вторник, двенадцатого, в семь утра я проводил Гельмута на аэровокзал. Самолет взлетел на моих глазах…

— Ты с ума сошел, Артур! — холодно сказала Агнесса и положила трубку. Ей надо было как-то разобраться во всем, чтобы овладеть собой, жить и действовать дальше.

Молчание длилось уже несколько минут, его прервал Герман Винкель.

— Фрау Шрамм, что сказал вам Леман?

— Леман сумасшедший. — В голосе Агнессы звучало спокойное ожесточение. — Вы все сумасшедшие… — Она внимательно оглядела Винкеля и врача и неожиданно добавила: — А может быть, негодяи.

— Но фрау Шрамм!..

— Я прошу вас, господин Винкель, и вас, доктор, оставить мою комнату! Я жду, господа!

— Если вам угодно…

Винкель кивнул доктору, и они направились к двери.

— В случае если вам понадобится моя помощь, фрау Шрамм, — обернулся на пороге Винкель, — я всегда к вашим услугам…

Агнесса не ответила.

Примерно через час к подъезду гостиницы “Старая Бавария” подкатила закрытая машина. В номер пятнадцатый поднялся тот же врач в сопровождении двух дюжих санитаров, и Агнессу Шрамм увезли в городскую психиатрическую больницу.

ДИАЛОГ В БОЛЬНИЧНОЙ ПАЛАТЕ

Что испытывала Агнесса Шрамм, запертая в одиночной палате городской психиатрической больницы?

Маленькая комнатка была обставлена лишь самой необходимой стандартной мебелью: сиротского вида кровать, застеленная тонким серым одеялом, низкорослый шкаф для платья, стол, стул, умывальник. Небольшое окошко, сродни тюремному, было расположено так высоко, что Агнесса, даже встав на стул — она уже раз предприняла такую попытку, — не могла дотянуться до него рукой. Массивная дверь, выходившая в коридор, была снабжена круглым окошком, позволявшим видеть извне все, что творится в палате…

Есть слабые, на поверхностный взгляд, натуры, обнаруживающие истинную свою суть лишь под давлением крайних обстоятельств. Мера испытаний, выпавших на долю Агнессы, уже переступила за черту, где таилась скрытая до времени сила ее характера, к которому жизнь не предъявляла до сих пор сколько-нибудь суровых требований. Несчастья сообщали ей сейчас твердость духа, побуждали ее к действию.

Агнесса еще с вечера решила, что должна как следует выспаться в эту первую ночь своего заключения, иначе у нее не будет сил, чтобы тем или иным путем вырваться на свободу. А дорог каждый день, каждый час; как знать, что замыслили они против Гельмута? Агнесса ничуть не сомневалась теперь, что исчезновение Гельмута и ее заключение в больницу — дело рук каких-то преступников, хотя и не представляла себе, какую цель они преследуют.

— Как вы спали? — приветствовала Агнессу утром пожилая женщина, принесшая скудный завтрак.

— Благодарю вас, отлично.

— Ну и слава богу, — стереотипно сказала женщина. — И вид у вас свеженький. Приготовьтесь, милая, — скоро будет врачебный обход.

Не успела Агнесса позавтракать, как в палату вошла стройная женщина лет тридцати. У нее было овальное чистое бледное лицо, гладко зачесанные назад черные волосы, собранные в пучок на затылке, черные, вразлет брови, прекрасные темные глаза.

— Доброе утро, фрау Шрамм! Я — Эвелина Петерс, ваш лечащий врач. Как вы себя чувствуете?

— Благодарю вас, отлично.

— Как вы спали эту первую ночь?

— Не хуже, чем дома, доктор, — Агнесса заставила себя улыбнуться, — да еще в далеком детстве. Право, я даже ни разу не проснулась!

— Вот и хорошо. Если так пойдет дальше, вы быстро оправитесь… А теперь дайте-ка мне взглянуть на вас! — Она маленькими, крепкими руками ласково взяла Агнессу за плечи и повернула лицом к свету. — Во-первых, фрау Шрамм, вы очень красивы, — сказала она серьезно. — Во-вторых, вы несомненная умница, а в-третьих, добрая душа. Такое сочетание встречается не столь уж часто.

— Все это я подумала о вас, доктор, лишь только вы вошли.

— Не надо так говорить, — отозвалась доктор Петерс. — Я в том возрасте, когда человек уже знает себе настоящую цену… А теперь скажите, фрау Шрамм, что предшествовало вашему заболеванию? Душевное потрясение?

— Я совершенно здорова, доктор.

— Так считают все больные, — улыбнулась доктор Петерс. — Во всяком случае, заболевание у вас легкое, и я охотно берусь вылечить вас. Готовы ли вы пройти у нас курс лечения?

— Нет, доктор! — твердо сказала Агнесса. — Я слыхала, конечно, что душевнобольные склонны считать себя здоровыми, и тем не менее считаю себя здоровой. Что делать, — добавила она с ироническим вздохом, — ведь и здоровые считают себя здоровыми! Разве не так, доктор?

— Конечно, так… К сожалению, это ничего не говорит о данном случае, фрау Шрамм.

— Какой же выход? — продолжала Агнесса (она хотела убедить доктора в своем душевном здоровье безупречной логикой своих доводов). — Ведь в вашем распоряжении нет ни метода, ни аппарата, способного отличить здорового человека от душевнобольного. А вдруг меня заточили сюда какие-то злые люди?

— Вот видите, дорогая фрау Шрамм, — печально сказала доктор Петерс, — злые люди, которые заточили вас…

— Я знаю, доктор, это именуется манией преследования.

— Увы, да.

— Но разве преследование ни в чем не повинных людей, заточение их в тюрьму, в психиатрическую больницу, наконец, угрозы смертью — это только плод воображения? Вспомните времена нацизма, доктор. Да и сейчас нередко бывает…

— Верно, фрау Шрамм. Но ведь это и есть та почва, которая питает разного рода неврозы и психозы…

Две слезы медленно скатились по лицу Агнессы.

— Как же найти мне путь к вам, доктор? — В голосе звучало отчаяние. — Как пробиться сквозь стену из врачебных терминов и предубеждений, которой вы оградили себя от всех случайностей и невероятностей живой жизни? Лишь только вы вошли и я увидела вас — ваше лицо, ваши глаза, — я почему-то сразу решила: этот человек все поймет! Я так поверила в вас, доктор Петерс…

Доктор Петерс тоже поверила в Агнессу Шрамм, но она не достигла еще того уровня опытности, когда каждый отдельный случай существует для врача сам по себе, вне усвоенных теорий и представлений, и предъявляет к его разуму всю полноту требований.