Константин Лишний - Космиты навсегда

• Название: Космиты навсегда
• Автор: Константин Лишний
• Жанр: Юмористическая фантастика

Ян Подопригора - весёлый, но цинично-ироничный антисоциальный элемент (бандит-налётчик) загремел в другой мир, в 2005 год, в котором сохранился и процветает благодаря НЭПу СССР. Попал он туда не один, а в компании с Гердой Шлоссе - самой обыкновенной фашисткой, банальной танкисткой из дивизии СС "Мёртвая голова", выдернутой, по случайности из 1942 года, прямо с Восточного фронта.

Эта сладкая парочка спуталась в СССР с Сика-Пукой - американским разведчиком, самобытным шпионом из ЦРУ, заброшенным в страну советов с секретнейшим поручением Цента.

Долго ли, коротко, но добром это не кончилось...

Волею судьбы Ян и Герда оказались между двух негасимых огней, посреди смертельного конфликта КГБ и СМЕРШа...

---

Когда дым рассеялся окончательно, оказалось, что я здесь не один. У стены напротив, на перекошенной лавке сидела… уж не знаю кто. Посудите сами: блондинка натуральная, не крашеная, по крайней мере, мне так показалось; прическа — идеальное каре; по возрасту — моя ровесница, сидит по-военному строго и подтянуто, одета в форму. Пилотка, китель и юбка. Форма черная, с серебряными оторочками, в петлицах — скрещенные кости с черепами. На груди — орел, под орлом — крест. На рукавах — белые круги на красном фоне, в белых кругах — свастика. Блуза белая, галстук черный. Красотища! Женщины в форме всегда будоражили мое воображение, но встретить подобное чудо здесь я никак не ожидал.

Меж тем эта дама разглядывала меня. Причем не менее сосредоточенно. А что я? Следил себе за ее взглядом. Смотрит на мои ботинки — боты как боты, один мой знакомый иракский студент по кличке Динамит подарил. Американские, военного образца. Динамит клялся Аллахом, что сам их взял в бою, с трупа снял во время сражения за Багдад. Оснований не верить Динамиту у меня нет — то, что некий Майкл или Билл переправился на левый берег Стикса на босу ногу, сомнений не вызывает. Добротные ботинки, только цвета дурацкого. Забавная такая случайная неслучайность: американская военно-полевая форма уже прорву лет, еще задолго до первой иракской войны выкрашена в цвет иракской пустыни, но удар по Импаер Стейт Билдинг арабы (по официальной версии) нанесли совсем недавно — 11 сентября 2001 года. Интервенцию в Ирак бравые янки начали всего через четыре месяца после этого. А форма уже была нужного цвета! Невероятная прозорливость! Вину Ирака в событиях 2001 года так никто и не доказал; зачем янки совершили вторжение в Ирак с последующим геноцидом, непонятно. Может, из-за цвета формы? Может, окажись их форма зеленого цвета, эти бандиты вломились бы в дремучие леса средней полосы России? Вероятно, что так…

Мои брюки. Да тьфу на них. Китайский черный «Crown», а то и турецкий. Практично, дешево и неброско. Как раз то, что мне и необходимо при моем занятии.

Моя куртка. Косуха. На ней блондинка надолго задержала взгляд. Хорошая куртка, в секонд-хенде приобрел по случаю, за скромную сумму в 50 у.е. Дама внимательно ее разглядывала, словно впервые такое увидела. Что привлекло ее взгляд? Клепки, замки или молнии? Не знаю. Разглядывала мою куртку недоуменным, но одобряющим взглядом.

Ну, парень я несложный, и, увидев перед собой даму в парадной форме СС, я рефлекторно гаркнул:

— Хайль Гитлер!

Дама резко вскинула правую руку и с чувством повторила приветствие:

— Хайль Гитлер!

— О! — заулыбался я. — Хайль Гитлер!

— Хайль Гитлер!

— Хайль. — Я вяло махнул рукой. — Ты что, красавица, тут делаешь?

Дама вперила в меня удивленный взгляд.

— Симпатичная у тебя форма, небось, порнушку про фашистов снимаете? А где ты съемочную группу потеряла?

Тут произошло нечто неожиданное: дама вскочила на ноги и разразилась гневной тирадой на… чистейшем немецком языке. В немецком я не силен, не понял ничего, разве что шайзе да швайн, причем русишь швайн.

— Немка, что ли? Туристы долбаные, понаехали тут, — пробурчал я и полез в рюкзак за сигаретами.

Туристка продолжала бесноваться: думкопф, мисгельштантед и унтерменш — это я понял. В довершение монолога эта диковинная немка врезала мне звонкую пощечину. Ну, хватит с меня! Я вскочил и ловко схватил фашиствующую туристку за горло:

— Лисн ту ми, майн либен фройляйн, катись-ка ты отсюда куда подальше, пока я не нарисовал на твоем личике триптих «Битва за Сталинград». Смекаешь? Них ферштейн? Либер мутен?

С этими словами я распахнул сарай, грубо вытолкал фройляйн и с силой захлопнул дверь. Вот ведь беда! Надо смываться из этого дачного поселка — если тут наглые туристы разгуливают свободно, то мне здесь делать нечего. Я вытащил из рюкзака «Сникерс», машинально его проглотил, запил кофе из фляжки, сунул в рот сигарету, подкурил и с наслаждением затянулся. Покурю — и в путь.

Дверь распахнулась и в сарай вбежала немка:

— Русиш, русиш! Иди бистро посмотрьеть! Бистро, бистро! — Она возбужденно тыкала пальцем в дверной проем. — Очьень бистро смотреть! Шнель, шнель!

Ну, что еще! Я, прихрамывая, вышел из сарая.

— О боги, греческие и египетские! — сигарета выпала из моего рта.

— Ето нье есть Египет, — сказала она.

— Ето не есть Украина, — машинально сказал я.

О том, что Генрих Шлоссе — не байка

Сарай в окружении пары-тройки таких же сооружений, зиждился на огромном, поросшем кустарником холме. Внизу текла широкая река, а на другом берегу, вдоль подлеска, на сколько хватало взора, от горизонта до горизонта гордо высились пирамиды а-ля Хеопса и ни на полметра ниже! Но только новенькие и ухоженные, сверкающие свеженькой побелкой. Величественное зрелище!

— Гдье ми есть? — взволнованно спросила немка.

— Понятия не имею. Может, забрели на съемочную площадку голливудского кино? А это декорации? Хотя теперь такие декорации никто не строит. Теперь этим компьютеры занимаются. Да и снимать фильмы в Украину никто не ездит. В Исландии дешевле. А может, ездят?

— Как ми сюдя попасть? Мнье стряшно, тут никохо ньет, найн дойче зольдатен, найн русиш, пюсто. Ньет льюди. Птиси нье поют. Ньет насьекомий. Сряшно. — Она схватила меня за руку.

— Не бойся, подумаешь, нет людей! Это даже хорошо, — ответил я и вспохватился, — а ты что, по-русски говоришь?

— Я осчень корошо поньимать русиш язик. Я раньши арбайтэн ф русиш мисия.

— В посольстве, что-ли?

— Найн. В Казаньи, хде тофарич Тукачевский хотофить наш тянкофий фойська.

— Что?! Тухачевский?!

— Я-я. Маршял Софьетишен Союзь.

— Ты что, тоже дури обкурилась? Тухаческого расстреляли в дридцать седьмом! Это было довольно давно.

— Я-я, ефо растрельять! Тофарич Стяльин профёл реформа ф сфой армия.

— Постой, постой. Почему Сталин перестрелял всяких там лубянских выкормышей и, в частности, Тухаческого, я знаю: армию от болванов и кровавых революционных палачей-маньяков надо очищать. Но ты пытаешься сказать, что ты, в то время как Тухачевский шастал по Кремлю, красуясь маршальскими звездами, находилась на казанских полигонах? Я? Я ферштейн?

— Я-я! А потём я сопрофошдать Гудериан в поездьке по русиш тянкофим зафодам. Ето било до фосточной кампаньии.

— Ага… Гудериана?

— Я! А сьедьмохо сентьября сорёк фторохо года, ето дфа днья назяд, менья перьефели в дифизия СС «Мьертвий холофа». — гордо ответила она. — Ето гросс пофишений.

Так… я в состоянии наркотического опьянения забрался неизвестно куда, получил по морде, любуюсь пирамидами Хеопса, но не в Египте, рядом стоит чокнутая фашистка — подружка Гудериана. Мило. Гудериан — это, наверно, директор психбольницы, из которой она сбежала. Тухачевский — санитар, пичкал ее транквилизаторами. Не нравится мне все это.

Я залез в рюкзак и вытащил оттуда еще один «Сникерс», раскрыл упаковку и угостил собеседницу.

— Битте шон.

— О! Амьерикан конфьетька? Гут. Данке шон.

Немка изящно вгрызлась в батончик. Голодная — сразу видно. И что мне теперь с ней делать? Из какого дурдома она сбежала? Из какой дивизии «Мертвая голова»? В Киеве есть психушка имени Павлова, под Киевом есть дурдом в Глевахе. Судя по тому, что мы находимся явно не в городской черте, то, скорее всего, дамочка рванула из Глевахи. Вернуть ее назад? И об этом ли мне надо думать? Эти вот пирамиды — архитектура для Украины не характерная. Сначала надо выяснить, где я вообще нахожусь. Может, по обкурке улетел куда-то на самолете? Стой, стой, стой. Мог ведь. Загранпаспорт и шенгенская виза у меня есть. Точно, самолетом Люфтганзы прилетел в Германию и заблудился в лесу. Невозможно? Почему нет? Я и не такие номера откалывал! Так-так. Тогда дама действительно немка и сбежала она из местной психбольницы или какого-нибудь санатория для придурков.

Я тут же начал рыться во внутреннем кармане куртки. Если я пересек границу, то в паспорте должна быть отметка. Выудил паспорт и начал листать. Последний штамп в загранпаспорте датирован прошлым годом. Лопнула красивая версия.

— У тебья короший кюртка, я думать, шьто ето нофий дойче форма, а ти фдрюг оказялься русиш, — счастливо произнесла немка, разворачивая второй «Сникерс» и принимая из моих рук флягу с кофе.

— Вообще-то я украинец.

— А какой есть рязниса?

— А никакой. С тех пор, как украинский гетьман Богдан Хмельницкий подписал с Россией военный договор о сдерживании польской шляхты и турков, в результате которого Украина попала под полный контроль России, а Запорожскую Сечь разогнали, — разницы… никакой. Разве что тяга к свободе у украинцев выше...

— А шьто есть тякое гьетьман?

— Это фюрер по-вашему. Вождь.

— Понимай. И русишен захватьить тфой стряна?