Ярослава Кузнецова - День цветения

• Название: День цветения
• Автор: Ярослава Кузнецова
• Жанр: Фэнтези

---

Маленький Человек что-то спросил, старик ответил. Известия оказались оглушающими для Маленького Человека. Он тихонько ахнул, на мгновение превратившись из яркого, как блик на снегу, сгустка энергии в комок мертвой материи. Все это уложилось в кратчайший отрезок времени, ни старик, ни сам мальчик не заметили этого выпадения из жизни. Потом множеством мелких крючьев дернула боль и я невольно попятился.

И старик среагировал на движение и стал присматриваться, подслеповато щурясь. Я шагнул вперед, собираясь с духом. Старик не внушал угрозы, напротив, в нем ощущался некий абсолютный резонанс с внешним миром, нечто настолько истинное и несомненное, что служило как бы фундаментом всем остальным его эмоциональным постройкам. Согласие? Непротивление? Доброта? Помнится, именно это поразило меня тогда, при первой встрече.

— Добрый день, — сказал я на лиранате, — мое есть желание говорить. И просить. Нет, требовать.

Я положил ладонь Маленькому Человеку на плечо.

— Господи помилуй…

Старик вскинул растопыренную пятерню и сделал в воздухе непонятное движение, словно ставил между нами невидимую стену. Маленький Человек обернулся, полоснув режущим, как стекло, взглядом.

— Подавись своими требованиями, Мотылек. Нет больше Альсарены. Ничего больше нет.

— А?.. — я ослышался?

— Отец Дилментир. Поговорите с этим чучелом на старом языке. Это Альсаренин дружок, вампир. Явился требовать сестру в обмен на меня. Я его заложник, если вы не поняли. Вы тут поговорите, а я пойду…

— Стой.

— Не трожь меня, глупец! Пошел вон!

— Тихо, Рейгред, — прикрикнул старик, — тебя все равно туда не пропустят. Пока не вынесут тела и не подсчитают… Отец Арамел жив, это точно. И еще кто-то из его мальчиков. А на остальное тебе любоваться незачем.

Маленький Человек втянул воздух сквозь зубы и отвернулся. Старик, щурясь, рассматривал меня. Глаза у него слезились и напрягать их ему было больно.

— Вот ты, оказывается, какой, Мотылек… ох, Господи, велика же твоя любовь! А мне-то, грешным делом, казалось, Имори обмазывал тебя медом, для своего оправдания. Ты и впрямь вампир?

Старик меня знает? Со слов Большого Человека?

— Я аблис.

— Вампир, вампир, — вставил Маленький Человек, — кровищу хлещет только так. И добавки просит. Сам видел.

— Ничего ты не видел!

— Ага! А кто целый кувшин усидел?

— А кто просил попробовать, а потом плевался?

— Дети мои! Дети… успокойтесь. Не шумите… Зачем ты прилетел сюда, Мотылек? За Альсареной?

— Да.

Старик опустил пятнистые, как у ящерицы, лишенные ресниц, веки.

— Увы, сын мой. Произошло несчастье. Альсарена… как бы тебе сказать…

— Разорвана в клочья и сожрана, — куражась, перебил Маленький Человек.

— Не хорони сестру раньше времени и не гневи Бога, сын мой. Это не достоверная информация. Ее не нашли. Но ищут.

— Как? — взмолился я, — почему? Не может быть! Убийца ведь пойман! И он не трогает женщин!

— Не трогает, верно, — не унимался Маленький Человек, — чего их трогать, еще визжать начнут, мол, уберите руки! Он просто-напросто отрывает им головы, без лишних разговоров… И всем вокруг, заодно…

Старик взял Маленького Человека под локоть. Помедлил, и осторожно взял под локоть меня.

— Пойдемте, дети мои. Пойдемте ко мне в комнату. Не след здесь топтаться, увидят тебя, сын мой, больно уж ты… приметен. Да и тебе, Рейгред, прийти в себя требуется.

Он некоторое время молчал, увлекая нас за собой вглубь коридора, а потом вздохнул.

— Поднимался я сюда, думал, и тебя, Рейгред, живого не увижу… возроптал было на судьбу жестокую… Ох, грехи наши тяжкие…

Йерр

ЭРХЕАС!!!

Мы прошли к нему. Через вессаров.

Ранен.

Вессар ранил Эрхеаса. Ранил в плечо.

Надо уходить. Взяли Эрхеаса в хвост.

Эрхеас, ты нас слышишь? Это мы, спокойно, Эрхеас. Не надо дергаться. Вырываться — не надо…

Не отвечает. Не слышит. Его — нет здесь.

Так — было. Было. Мы помним. Давно. Тогда-тогда. Когда мы еще не были эрса. Он — не в Темноте. Но и не Здесь. Он — посередине.

Потом так не было. Не было больше. Потом — ел эссарахр перед дракой, пил из нас…

Эрхеас!!!

Не слышит. Не отвечает. Маленькая сумка. Наша. В сумке — эссарахр. Мы взяли нашу сумку. И пошли. Быстро пошли.

Вессары в коридоре.

Глупые вессары.

Разве это — опасность, Эрхеас? У них нет стрел-зубаток, Эрхеас, у них и луков нет. Они — глупые, Эрхеас. Они не знают, что такое рахр.

Мы прошли в дырку.

Эрхеасу плохо. Сильно плохо.

Надо, чтобы съел эссарахр. Надо, чтобы попил из нас. Надо — руки. Руки возьмут эссарахр, руки заставят съесть. Руки перевяжут рану, закрепят, чтобы правильно срослось. И Эрхеас вернется. Вернется к нам, да.

Руки! Руки бегут. Липучка. Маленькая Липучка.

Стой, глупая.

Упала. Положим Эрхеаса, поднимем Маленькую Липучку хвостом, поставим на ноги.

Так. Хорошо. Вот Эрхеас. Вот здесь — эссарахр. Дай съесть.

Глупая Липучка, глупая, глупая!

Вот Эрхеас. Вот здесь — эссарахр…

Мы забыли. Отпустить Липучку — забыли. Она шевелиться не может, мы же держим. Это мы — глупые.

Совсем глупые, да.

Не держим больше. Не бойся. Вот Эрхеас. Вот здесь — эссарахр. Дай съесть. Эрхеасу…

Альсарена Треверра

После тьмы туннеля снег слепил и жег глаза. Почти ощупью я выбралась на склон оврага, вытерла слезы и огляделась. Так. На запад у нас — озеро; развалины, соответственно, прямо на север. Вперед.

Вот только мерзнуть я начинаю потихоньку. В чем была из дому выскочила, ни плаща, ни обуви пристойной. Но разве я могла предположить, что дотошный кальсаберит… Отец меня, между прочим, когда еще предупреждал! Убери, говорил, свои банки-склянки, а тем паче вампирскую свою книгу… ох, отец, как же я тебя не послушалась?.. Кому, думала, интересна эта книга, кроме тебя, родненький, да и тебе не слишком, хоть ты и прочел, но только потому, что дочь твоя ее написала…

Надо бы шагу прибавить. А то совсем замерзну.

Продвижение задерживали, помимо прочего, бездорожье и довольно глубокий снег. Я ковыляла как могла быстро. Ничего, доберусь до Стуро, он поделится чем-нибудь из одежки. Да у нас шесть тысяч лодочек денег, мы себе целый корабль сможем купить в Ронгтане! Дайте только выбраться отсюда.

Ой! Правая нога как-то ослабла и подвернулась. По инерции меня бросило в снег лицом вниз. Я попыталась вскочить, но из этого ничего не вышло. Даже поднять головы не смогла. Мама! Я задергалась… вернее, мне только казалось, что я дергаюсь. Единственное, на что мое тело еще было способно — это моргать, да втягивать и выталкивать воздух.

Я ощутила пугающе-мощное давление на затылок, и, одновременно, на лоб. И между лопаток, и на груди. Словно меня запеленали в невидимую сеть, обмотали сверху ремнями и затянули все это с немыслимой силой.

Потом колючий снег перед моим носом перекатился на щеку, и на его место надвинулось бледно-серое небо и пересекающие его ветви деревьев. А потом небо и ветви загородила черная лоснящаяся морда с парой змеиных глаз и с каким-то маленьким свертком в пасти. Маукабра!

— А-а-х-х-с-с-с! — зашипела Маукабра, и снова ткнула меня лапой.

Хорошая киска, хорошая. Умная киска, добрая киска, ты же не собираешься мною пообедать, правда? Мы ведь с тобой давние знакомые, мы всегда были друзьями, разве ты не помнишь?

— А-а-а-с-с-с-с…

Она нагнулась пониже. От нее остро, дико пахло кровью.

Давление исчезло и меня буквально подбросило на ноги. В одно мгновение я оказалась шагах в десяти.

Горизонты расширились, и я увидела у Маукабры под лапой отчаянно корчащегося, залитого кровью человека. Босого человека в темной, распахнутой на груди одежде, и всего в кровище, с ног до головы. Колдун? Живой? Раненный? Она украла его у кальсаберитов?..

Забыв про зубы и когти, я кинулась к раненному. Хрип, оскал, пена, глаза закатились, припадок? Крови столько, откуда? Из шеи? Из плеча? Ключица перерублена, че-е-ерт! Ну и рана! Да что ж его так колотит? Эпилепсия? Меж зубов что-нибудь… Кровь остановить… Да убери же свою лапу, ты, чудовище! Раздавишь!

— А-г-ррр!

Лапы она не убрала, а другой лапой подтянула сверток, тот, что раньше я заметила у нее в пасти. Поясная сумочка. Она подцепила ее когтем и бросила мне на колени.

— А-г-рр!

Там что-то есть? Оскальзываясь в крови, я раздергала завязки и вытряхнула содержимое на перепачканный снег. Пачка тенгонов в кожаном кармашке, трубка, кисет, огниво, какая-то коробочка… Вот в эту коробочку и ткнула когтем Маукабра. В коробочке оказалась горсть черненьких горошин. Пилюли? Не те ли, которыми сам колдун однажды вернул меня с того света?

— Это? — спросила я Маукабру, — Ему?

— Гр-р-р!

Одной лапой она прижала за волосы мотающуюся его голову, длинный коготь другой с хирургической точностью всадила меж стиснутых зубов. Так просто он пилюлю не проглотит, надо разжевать…