Ярослава Кузнецова - День цветения

• Название: День цветения
• Автор: Ярослава Кузнецова
• Жанр: Фэнтези

---

— Гр-р-р!

Одной лапой она прижала за волосы мотающуюся его голову, длинный коготь другой с хирургической точностью всадила меж стиснутых зубов. Так просто он пилюлю не проглотит, надо разжевать…

— А-а-а-ссс!

Гибкий хвост стегнул меня по руке. Она права. Нельзя брать в рот незнакомое лекарство. Я зачерпнула снега, растерла горошинку пальцем. Пилюля хорошо растворялась.

— Р-р-р!

— Что? Еще? И еще одну? Да? И еще? Хватит?

— А-г-рр…

Я слила бурую жидкость, в которую превратились пилюли, прямо в удерживаемый в раскрытом состоянии рот больного. Почистила ладонь комочком снега, и отправила его туда же.

Это, наверное, тот зверский стимулятор, от которого у меня чуть мозги не сварились. Помнится, отпустило меня только после бурных лобызаний со Стуро. Хорошая доза аблисского снотворного — и все вернулось более-менее в норму. А вот теперь займемся раной.

Подключичная артерия не задета, и на том спасибо. Впрочем, если была бы задета, Маукабра живым своего приятеля сюда не донесла бы. Но кость перерублена, рана здорово глубокая, и крови выходит порядочно. Я с треском оторвала кусок подола от нижней юбки. Тампон на рану. Теперь накрепко прибинтуем вместе с рукой к корпусу.

— Маукабра, поддержи-ка его…

Она приподняла пациента, помогая мне зафиксировать повязку. Конечно, нужен лубок, но с этим можно потерпеть. Сперва — остановить кровь, потом все остальное. А судороги, кстати, прекратились. Интересно, сами по себе, или это действие пилюли? Черт! Кисти-то рук… в порядке! Словно и не перетягивали их никогда, на запястье только тоненький след, да пальцы чуточку отекли. В первый раз такое вижу! А как с ногами?…

Я не успела обернуться. Что-то стремительно захлестнуло меня, притянуло локти к бокам и опрокинуло прямо на больного.

— Маукабра! Ты что?!

Черный гибкий жгут молниеносно обмотал нас с колдуном, намертво прикрутил друг к другу, после чего мы были вознесены и уложены на некую округлую, твердую и довольно узкую поверхность, причем я оказалась снизу. Поверхность сейчас же плавно задвигалась подо мной, и голые ветви, заслоняющие небо, понеслись прочь. От тряски голова колдуна скатилась и вклинилась между моей шеей и плечом. Слипшиеся оледеневшие волосы накрыли лицо. Я прижала его голову щекой, чтобы не болталась.

Спина Маукабры жгла позвоночник. Куда эта тварь меня тащит? Неужели мне никогда не избавиться от проклятого колдуна и его приятельницы?

Йерр

Надо было брать другие руки. Другие, да. Эти руки — странные. Маленькая Липучка — странная. Совсем странная.

Повязку наложила хорошо, рана схватится, как надо. Хотела сама есть эсарахр. Глупая. Мы не дали. Принесли Эрхеаса в маленький дом в лесу. И Маленькую Липучку принесли. Руки еще понадобятся.

Положили Эрхеаса на лежанку. Маленькая Липучка стала смотреть. На ключицу стала делать лубок. Так не делают, но — пусть. Эрхеас — не эсха онгер, пусть будет лубок. Мы сделали палочку, руки ее привязали. Хорошо привязали, да. И следы огня перевязала. Зачем? Если Эрхеас останется, все зарастет. К концу этого солнца зарастет. Если — останется…

Сахт сняла. Сахт придется выбросить. Хорошо не починить, Саор здесь нету. Саор починил бы. Эрхеас — не Саор, нет. Эрхеас будет ругаться. Если останется, если — не уйдет…

Потом Маленькая Липучка стала волноваться. Сильно волноваться, да. Мы сказали — теперь надо ждать. Солнце ждать. Экесс. Уйдет или останется. На языке Маленького Учителя сказали. Не понимает. На языке вессаров сказали. Не понимает, нет. Маленькая Липучка разучилась понимать слова. А слова понимать не научилась. В голове испортилось что-то. Сильно испортилось.

Полезла в аптечку. Все перекопала, все-все. Вынула все баночки, пооткрывала. Везде сунула нос. Хотела пробовать. Мы не дали. Вессару пробовать нельзя. Онгеру плохо будет. Брось, глупая! Нашла медицинскую. Обрадовалась, да. Сильно обрадовалась. Пошла к текучему, взяла котелок. Развела медицинскую. Мы думали — пить будет. Успокоится… Нет. Мыть Эрхеаса придумала. Хотела снять с Эрхеаса штаны. Разрезать штаны хотела. Мы не дали — руки нам еще пригодятся, пусть будут целые. И Эрхеас, если узнает — убьет Липучку. Жалко.

Штаны оставила, стала мыть Эрхеаса медицинской. Зачем? Мы пошли, сами помыли Эрхеаса. Слизали кровь, слизали грязь. Все чисто. Нет. Опять лезет. Мыть лезет. Зачем? Чтобы маленькие-злые стали пьяные? Мы взяли Липучку. Положили в сторонке. Пусть спит. Сами легли рядом с Эрхеасом. И стали ждать. Липучка внутри плакала, сердилась. На нас сердилась, на себя сердилась, на Эрхеаса сердилась. На всех сердилась. Все плохие, Маленькая Липучка хорошая. Умная Маленькая Липучка. Мы посмотрели Эрхеаса. Пока — здесь. Но еще — экесс. Эссарахр еще работает. Еще непонятно, уйдет или останется.

Потом отпустили Липучку. Может, Липучка уже успокоилась? Не успокоилась, нет. Пошла тормошить Эрхеаса. Мы сами пошевелили Эрхеаса. Чтобы кровь лучше ходила, да. Липучке велели сварить вкусное. Там, в углу, вкусное. Котелок взяли, вкусное взяли, то, что горит, дали.

Липучка хотела быстро-быстро сварить. Мясо жесткое. Так нельзя. Варить надо долго, чтобы мяса уже не было. И жидкого чтобы не было, да. Если Эрхеас останется, захочет есть. Сильно захочет. Есть будет трудно. Надо, чтобы было мягко-мягко. Чтобы — глотать, да.

Мы тоже хотим есть. Мы уже два солнца не ели совсем. Почти три. Но мы сначала подождем. Останется или уйдет. Потом поедим. Потом. Если уходить — вместе. Рядом, Эрхеас…

Варили Эрхеасу вкусное. Долго варили, как надо. Потом показали мазь. Можно смазать следы огня. Можно смазать рану. А мыть Эрхеаса не надо. Не надо мыть Эрхеаса. Беспокойные руки. Но других не было…

Потом мы опять ждали. Липучка сердилась, плакала. Потом — уснула, да. Пусть спит. Не надо тормошить Эрхеаса, надо просто ждать. Экесс. Останется или уйдет. Аптечку переворошила. Все перепутала, да. Эрхеас будет ругаться. Если — останется. Сильно будет ругаться. Сахт придется выбросить. Тоже будет ругаться. Но есть красивая сахт, с узором. Хассар подарил Эрхеасу. Хассар — хороший Саор, ему уже двенадцать гэасс, скоро будет выходить за пределы. Красивая сахт, и узор красивый.

И песню Хассар подарил. Когда мы уходили. Когда уходили совсем. Хассар сказал — ты останешься во мне, брат мой. И Лассари сказала — ты останешься во мне. А Таосса сказала — твоя боль болит у меня.

Таосса не хотела, чтобы Эрхеас уходил. Таосса думала, Реассар удержит Эрхеаса. Но мы знали — Эрхеас уйдет. Сможет. Дело. Эрхеас смог выйти из Темноты, и нас взять с собой. И из дома уйти Эрхеас смог. И теперь тоже вернется к нам.

Тот, Кто Вернется

Холодно. Очень холодно. Тело покрылось тоненькой корочкой льда. Холодные иголочки проросли в меня, пронизали насквозь…

Человек. Он сидит рядом на корточках и смотрит на меня. Он — найлар. У него черная косматая шевелюра. У него карие глаза. У него на плечах легкая кожаная куртка, но я знаю, что там, под курткой, на левом плече. Ему тоже холодно.

Ты — Ирги.

— Угу, — он мрачно кивает.

Вытаскивает откуда-то нож. Почти совсем охотничий нож, только рукоять… На рукояти — щель для крепления ремешка или цепочки. И заточка у ножа полуторасторонняя.

Он вертит нож в пальцах. Чтобы согреться? Или просто разминает пальцы?

Что тебе надо?

— Все через задницу, — говорит он грустно. Хмурится, поджимает губы. — Все через задницу.

А я тут при чем?

— Ни при чем, — он пожимает плечами, морщится, — Просто лезешь под ноги все время.

Я лезу?

— Ну, может — я, — он вздыхает, подбрасывает нож, перехватывает, еще раз подбрасывает… прячет в ножны на поясе.

Снова вздыхает. Достает трубку, кисет, кресало. Закуривает. Пускает толстые белые колечки дыма…

— Думал, что-то получится, — говорит он, — Думал — смогу. Сопля.

Я тоже думал — смогу.

— Вот-вот. А им только того и надо.

Им? Кому — им?

— Богам.

Нет. Им ничего не надо. Совсем ничего.

Он задумался. Потом покивал:

— Да, пожалуй. В этом-то все и дело.

Поднялся:

— Ладно, бывай.

И ушел, попыхивая трубкой.

Йерр

Солнце уже прошло. Да, прошло. Надо посмотреть. Мы посмотрели.

Остался! Мы знали, что он — останется!

Теперь мы можем пойти поесть. Хочется есть, да. Теперь — еще сильнее, чем раньше. Мы тихо-тихо отпустили Липучку. Чтобы не проснулась. Не проснулась. Пусть спит. А мы быстро найдем вкусное, поедим и вернемся. Может, мы успеем вернуться, пока Липучка спит?

А то срежет с Эрхеаса штаны и вымоет медицинской.

Альсарена Треверра

Господи, как не хотелось открывать глаза! Я лежала и сама себя уговаривала, что вот справа у меня затянутая гобеленом стена, слева — сплошь расшитое шелком полотно ширмы, а у кровати на ковриках свернулись и спят себе Редда с Уном. И стоит мне сейчас поворочаться, повздыхать погромче, и в закуток заглянет обеспокоенный Эрвел: "как ты, сестренка?". И запах. Запах крепкого мужского пота, и псины… нет, псиной тут не пахло. Тут определенно пахло Маукаброй. Этакий раздражающий мускусный змеиный запах. И промозглый, чуть разбавленный теплом дыхания запах сырости. И мгновенно узнаваемый тоскливый запах болезни. В комнате у нас так не пахло. Не могло так пахнуть у нас в комнате…