Владимир Андриенко - Гладиаторы

• Название: Гладиаторы
• Автор: Владимир Андриенко
• Жанр: Исторические приключения

Это история дакийского воина Децебала попавшего в плен и волею Судьбы ставшего гладиатором в Помпеях. А также его друзей и товарищей по несчастью нубийца Юбы, иудея Давида и грека Кирна. Они попали в мир сильных, отважных людей, в мир полный противоречий и жестокой борьбы. Они доблестно дрались на арене цирков и завоевали славу. Они стали кумирами толпы, и они жаждали получить священный деревянный меч — символ свободы. Они любили и ненавидели и прошли через многие испытания. Вот только как достигнут они желанной свободы, если толпа не спешит им её подарить? Может быть, стоит попробовать взять её самим? Но на пути у гладиаторов стали не только люди, но и природа. В 79 году вулкан Везувий раскрыл свои огненные недра…

---

— Именно из-за гладиаторов. В этой драке погибло несколько десятков человек, и император в течение 10 лет запретил специальным указом устраивать гладиаторские бои в Помпеях. И вот только три месяца назад кончился срок этого запрета. А помпеянцы страстные любители этих развлечений. Вот почему, наш Акциан следует в Помпеи. Он носом чувствует выгоду.

— Думаешь, будут большие игры? — спросил грек.

— Множество больших игр. Но нам пока врядли суждено в них участвовать. Хотя наше время еще придет. Город Помпеи очень древний и получил название от "помпы" с которой Геракл праздновал победу над противником.

— Значит, в этом городе был сам Геракл? — дак чтил имя этого легендарного героя-бога.

— Да. Соседний с Помпеями городок даже назван в честь Геракла Геракланиум.

— Я рад, что увижу этот город. Город, в котором был великий герой. Я ведь у себя дома много раз слушал истории об этом сыне бога и смертной женщины. Особенно о том как он прикончил чудовище со многими головами. Сейчас не могу вспомнить как оно называлось.

— Гидра, — подсказал грек. — Взамен каждой отрубленной головы у неё выростало по две новых.

Децебал попытался представить себе город, в котором побывал сам Геракл и у него возник образ грандиозной крепости с высокими башнями и стенами.

— А я бы хотел видеть Рим, — снова произнес грек. — Я много слышал об этом городе. Больше его нет во всем мире. Так говорили знающие люди.

— Ты его сможешь увидеть, только став победителем. А чтобы побеждать на арене, нужно научиться убивать.

— Для воина это вполне привычная работа, — заявил Децебал. — Нас этим не удившь.

— Но ведь тебе придется убивать не врагов, как на войне. А тех, кто живет рядом с тобой. Может быть даже своего друга.

— Поэтому лучше гладиатору не заводить друзей, — сделал вывод Кирн. — Ты, Юба, знаешь, что такое убивать друзей?

— Друзей? — задумчиво произнес чернокожий воин. — Не могу сказать, что в Азии в провинциях римской империи у меня было много друзей среди рабов-гладиаторов. Меня часто возили с места на место, и почти нигде я не уживался среди рабов.

— И ты до сих пор жив? — спросил грек.

— Как видишь. Хотя шрамов на моем теле достаточно. Можеть быть я жив до сих пор только благодаря моей ненависти.

Децебал много раз убивал в своей жизни. И никогда не терзался муками по этому поводу. Он всегда делал это в бою, и его противник был с оружием в руках. Теперь же он представил, что ему придется убить кого-либо вот из этих людей, к которым он не испытывал вражды.

Акциан, что держался в стороне от повозки, при этих словах улыбнулся. А ему давно следовало бы поместить этого дака к другим гладиаторам. Их болтовня лучшее лекарство от бунта. Ничего он теперь не затевает. Ему даже начинает нравиться новая жизнь, хоть и с ошейником раба. Этот нубиец настоящий клад. Не зря все-таки поломалась повозка, в которой везли льва. Все-таки не зря он принес Зевсу-Юпитеру богатые жертвы…

…Караван Акциана проходил мимо многих сотен городов и селений. Не даром говорится, что все пути ведут в Рим. Да и чем был бы Вечный город без своих дорог? Дороги Рима — живые артерии, что связывали империю воедино.

Кто только не спешил в Рим в жажде славы, почестей и наслаждений. Бродячие мимы, врачи, мошенники, нищие, ремесленники, купцы. Юба говорил, что население Вечного города давно превратилось в пестрое лоскутное одеяло, и настоящие римляне давно растворились в безбрежном море иноплеменников. Там можно было встретить представителей самых различных народов. По его улицам бродили чернокожие африканцы, смуглые низкорослые египтяне, беловолосые и рыжеголовые люди с севера — бриты, галлы, германцы, курчавобородые и смуглые жители междуречья Тигра и Евфрата, индусы с берегов Инда, греки из Эллады, иудеи, финикийцы, сирийцы, иберийцы, черноволосые скифы с северных берегов Понта Эвксинского, пшеничточубые аланы, носатые кавказцы — дандарии, синды, меоты, гениохи и многие другие. Все и не перечислишь.

Рим запечатлел в своей памяти славные и грозные имена Гая Мария, Луция Корнелия Суллы, Марка Красса, Помпея Великого, Гая Юлия Цезаря, Марка Антония, красавицы Клеопатры, Марка Тулия Цицерона. Может быть, и в этой скромной повозке к Риму приближались будущие герои?

Акциан тоже мечтал о Риме, но понимал, что его время посетить Вечный город еще придет. Пока он поедет в Помпеи. Оттуда начнется его восхождение к вершинам богатства, а может быть и к вершинам власти. Однажды он уже покорял Рим и пытался подняться по этой скользкой от крови лестнице, но совершил ошибку и сорвался вниз. Теперь стоило быть очень осторожным.

Купец выгодно распродал свой живой товар и продолжал путь только с одними гладиаторами. Это позволило дать расчет большинству стражников, что нанялись к проезжему сирийскому работорговцу.

Караван держался вдали от больших городов, видеть которые, можно было лишь издали, поэтому Децебалу пока не удалось насладиться вблизи зрелищем настоящего города. Когда они достигли Помпей, это положение не изменилось. Гладиаторская казарма находилась в Помпеях близ Стабиевых ворот, у самого въезда в город, поэтому дак не сумел проехать через шумные улицы с величественными фасадами храмов и домов знати, которые так хорошо описывал Юба.

К концу этого долгого путешествия Децебал стал понимать резкий язык римлян. Первое слово, которое он усвоил еще там, где его взяли в плен, было слово "сервус", и означало оно "раб". Теперь его словарный запас обогатился несколькими сотнями слов, главными из которых были "аква" и "панис" — "вода" и "хлеб".

— Вот мы и приблизились к славному городу Помпеи, дак! — Юба указал на город вдали.

Децебал посмотрел на город, утопавший в полосах тумана, и его сердце защемило. Неужели это его новая родина? Неужели он больше не увидит Дакии и умрет где-нибудь здесь на арене цирка? Но вместе с этим чувством где-то в глубине его души таилось восхищение и преклонение пред той новой жизнью, что ждала его впереди. Здесь не было той суровой простоты его родины и не было её строгих племенных законов.

Дакия, насколько Децебал сумел сравнить за долгие дни пути, жила совсем по-другому и не знала развлечений. Там был только труд и безрадостные серые будни, а здесь в Италии, он заметил, что люди умеют и хотят веселиться и наслаждаться жизнью.

Но в тот же момент как Децебал подумал об этом, на него дохнуло совсем другим запахом римской жизни. Как раз в это время они поравнялись с партией рабов-кандальников, которых пять стражников, в покрытых пылью доспехах, гнали из города на работы.

Децебал уставился на этих людей с ужасом. Он впервые видел так близко настоящих рабов, изможденных непосильным трудом и побоями. Ведь в караване Акциана таких не было. Он предлагал для продажи свежих рабов, еще не испытавших тяжелой участи двуногого скота.

Лязг цепей и стоны сливались в один протяжный и заунывный звук. Это был голос рабства.

— Что смотришь, дак? — спросил его грек. — Не видал настоящих рабов?

— Эти люди страшно худы. Словно скелеты и восставшие из могил покойники.

— Поработаешь ты в сельском эргастерии и станешь таким же вот за два года. Я знаю, что такое настоящее рабство. Так что нам с тобой еще повезло.

— Но как люди, в прошлом может быть свободные, могли дойти до такого? Разве смерть хуже такой жизни?

— Человек всегда живет надеждой, — сказал нубиец. — И надежда умирает последней.

— На что же могут еще надеяться эти живые трупы? — спросил дак.

— Кто знает?

В этот момент один из рабов споткнулся и упал на дорогу. Дак видел, что он пытается подняться, но ноги его не слушались. Раздалась грязная ругань, и к рабу подскочил надсмотрщик, что на ломаном греческом языке стал орать:

— Встать! Собака! Отдыхаль здесь? Да?

Он принялся колотить упавшего древком своего копья.

— Встать!

Но раб больше не двигался. Его лицо уткнулось в пыльную дорогу.

— Не поднимай его, а прикончи! Толку от него все равно уже нет! — посоветовал другой стражник, равнодушно проследовав мимо.

Воин снова заругался, и пригвоздил острием копья раба к дороге. Раздался отвратительный хруст позвоночника. Децебал вздронул при этом звуке.

— Ты словно девица, — усмехнулся Кирн. — Видел бы ты рабов на рудниках в Афинах, то подобное не вызвало бы у тебя удивления.

— У нас в Дакии тоже были рабы, но подобного обращения с ними я не видел, — четно признался он. — Там они также не свободны и пасут скот с нашими мужчинами, работают по дому, удирают стойла, носят воду. Но никогда они не умирали вот так.

— Рим, как и Греция высасывает из раба все. Там и изобрели жестокие рабовладельческие законы, дак. Наш Кирн хоть и грек, но сам стал говорящим орудием, — усмехнулся наивности дака нубиец. — Здесь тысячи рабов кончают свою жизнь вот так, как только что тот, на дороге. Это совсем не случайность.