Михаил Михеев - В мир А Платонова - через его язык (Предположения, факты, истолкования, догадки)

• Название: В мир А Платонова - через его язык (Предположения, факты, истолкования, догадки)
• Автор: Михаил Михеев
• Жанр: Публицистика

---

Как сердце и кровь

Но особо тесна связь все-таки между понятиями душа и сердце. В русском языке под сердцем принято понимать все наиболее "чувственные" проявления души (сюда относятся: любовь, нежность, жалость, страсть, ненависть и т.п.): "в отличие от души, сердце представляется лишь органом чувств и связанных с ним желаний человека, но не его внутренней жизни в целом" (Урысон 1997); "душа в русском языке рассматривается как орган более глубоких, чистых, более морально и духовно окрашенных чувств, чем сердце" (Вежбицкая 1992: 50). В этом, по-видимому, сказывается исходное влияние Библии и древнееврейской образности. Но авторы не-лингвисты столь тонкого разграничения в употреблении слов душа и сердце как будто не замечают:

"Сердце есть седалище всех познавательных действий души. Уразуметь сердцем значит понять (Втор.8,5); познать всем сердцем - понять всецело (Иис.Нав.23,14). Вообще всяк помышляет в сердце своем (Быт.6,5). Все, что приходит нам на ум или на память - всходит на сердце. И как мышление есть разговор души с собою, то размышляющий ведет этот внутренний разговор в сердце своем.

Сердце есть средоточие многообразных душевных чувствований, волнений и страстей" (Флоренский 1912). (Аналогичную точку зрения можно видеть у Войно-Ясенецкого 1923-1925: 84-98.)

У Платонова сердце намеренно служит лишь еще одним "вещественным доказательством" существования души. Вот что происходит, когда у Чепурного от бега сердце вспухает и, как шар, подкатывает к горлу:

...Пробежав настолько, пока сердце, перечувствовав войну и революцию, не распухло до горла, Чепурный оглянулся. [Он] не мог подняться с земли от тяжести налившегося кровью, занявшего все тело сердца; сердце скоро опало и стало на свое место (Ч).

Наиболее зримые и осязаемые части, как бы самые непосредственные ингредиенты человеческой души, по Платонову, это сердце и кровь. "Распухающее" сердце занимает все свободное пространство внутри человека, составляя вместе с кровью единое - грубое (твердое + жидкое) - вещество и как бы вытесняя прочь душу-дыхание - как нечто менее осязаемое, более "возвышенное":

Сердце мужика самостоятельно поднялось в душу, в горловую тесноту, и там сжалось, отпуская из себя жар опасной жизни в верхнюю кожу (К).

Похожее происходит и тогда, когда человек охвачен любовной страстью его душа при этом как бы "воспаряет" как мы бы сказали, а Платонов говорит, что сердце начинает господствовать во всем теле (Ч) и вынуждено - делиться своей кровью с бедным, но необходимым наслаждением (РП).

Пустое пространство

Кроме того, душа - это пустота, или то пространство, которое вбирает в себя человек - через впечатления, ощущения и чувства, продуваемые через него неким ветром, как это происходит у взрослеющего Саши Дванова:

Сколько он ни читал и ни думал, всегда у него внутри оставалось какое-то порожнее место - та пустота, сквозь которую тревожным ветром проходит неописанный и нерассказанный мир. Дванов опустил голову и представил внутри своего тела пустоту, куда непрестанно, ежедневно входит, а потом выходит жизнь, не задерживаясь, не усиливаясь, ровная, как отдаленный гул, в котором невозможно разобрать слова песни.

Саша почувствовал холод в себе, как от настоящего ветра, дующего в просторную тьму позади него, а впереди, откуда рождался ветер, было что-то прозрачное, легкое и огромное - горы живого воздуха, который нужно превратить в свое дыхание и сердцебиение. От этого предчувствия заранее захватывало грудь, и пустота внутри тела еще больше разжималась, готовая к захвату будущей жизни (Ч).

В том, что Платонов описывает как душу, могут объединяться сразу несколько и традиционных, обычных, и его собственных поэтических переосмыслений - все они увязываются в единый причудливый клубок, распутать который до конца, "разложив по полочкам", бывает почти невозможно.

Подобно Платонову представлять душу в образе чего-то тянущего, втягивающего, вбирающего в себя (протаскивающего через себя внешние впечатления) могут многие другие писатели и поэты, но так причудливо "остранять" этот поэтический образ может пожалуй только он. Вот более стандартно-поэтичные образы - у Марины Цветаевой (ухо, раковина):

Мир обернулся сплошною ушною

Раковиной: сосущей звуки

Раковиною, - сплошною душою.

У Платонова душа не только втягивает в себя внешние зрительные и слуховые впечатления из внешнего мира, но как бы и осязаемые предметы целиком, т.е. не только воздух, как промежуточное вещество, "нормальную" субстанцию мысли и чувства, но и сами материализовавшиеся в нем вещи.

Излишняя теплота

Вообще-то самое общее и естественное переносное употребление слова душа это просто 'сущность, самое главное' (Ушаков) данного предмета (или человека), то, чем человек или вещь отмечена среди всех остальных, что отличает ее от других предметов и чем она, так сказать, ценна в этом мире. Такое значение конечно же есть и у Платонова:

...Душа есть индивидуальное нарушение общего фона действительности, неповторимый в другом и неподобный ни с чем акт, только поэтому душа живая... (Фабрика литературы).

Но зато взятый "как бы" на вооружение писателем материализм требует совсем иного. Поэтому удобнее всего Платонову, с его постоянной склонностью к иронии, было отказать душе во всех ее высоких претензиях и считать, что никакой души в человеке вообще нет, а то, что есть "на ее месте", например, в крестьянине, это - лишь одно имущественное настроение - именно так оценивает положение один сподручный колхозной власти, в "Котловане". Собственно же душу предстоит еще только сделать - отлить или выковать? получить неким добавочным продуктом в человека (К). Тут уже обыгрывается расхожая метафора политэкономии. Душа отождествляется с чем-то вроде марксово-энгельсовой "надстройки" (и такие переосмысления встречаются многократно в произведениях Платонова).

Однако вскоре оказывается, что бесконечно суженного и "оболваненного" в угоду идеологии понимания души писателю явно недостаточно. В "Котловане", как мы помним, люди заняты постройкой общепролетарского дома. Этот дом, когда он будет построен, обязательно заселят люди. Но сами люди, чтобы быть счастливыми, должны быть наполнены душой - хотя бы просто как некой излишней теплотой. Вот отрывок из постоянных мучительных размышлений главного героя этой повести, Вощева (о смысле существования):

Дом должен быть населен людьми, а люди наполнены той излишней теплотою жизни, которая названа однажды душой.

Здесь мы видим некое стыдливое переименование. Раз нет души, то объяснение употреблению этого слова можно искать в понятиях термодинамики. Но не значит ли это, что душой можно "сделать", вообще говоря, любую начинку (начинку телесной оболочки) - выдав за нее любое вещество: так же, например, как сделано с опилками и булавками Страшилы в сказке "Волшебник Изумрудного города" Волкова?

Сравним у В.В.Зеньковского: "Тело является загадкой для анализа "тайны" человека - и простейшим ответом на эту загадку было бы учение о том, что при смерти исчезает совсем не только тело, но и душа. Учение о воскресении и учение о перевоплощении оба исходят (хотя и по-разному) из той метафизической идеи, что тело является необходимым органом души, что разрушение тела при смерти должно смениться восстановлением тела в составе человека" (Зеньковский: 82-83).

Прилежание души

Что такое, что душа о-душевляет собой (кого-то или что-то вне тела человека)? Согласно платоновскому переосмыслению, она каким-то особым образом при-лагается к телу, служит, может быть, совершенно излишним, его продолжением - грубо говоря, как ни для чего определенного не нужный орган, например, аппендицит. Но одновременно она является и неким выходом для человека - вовне, наружу. Поэтому, живя в согласии со своей душой, человек и существует в душевной прилежности, или сам при-лежит, прилагается душой к чему-то, как к какому-то магниту. Вот что происходит с раскулаченным мужиком, после того как у него отбирают лошадь (это описывается его женой):

- Мужик-то который день уткнулся и лежит... Баба, говорит, посуй мне пищу в нутро, а то я весь пустой лежу, душа ушла изо всей плоти, улететь боюсь, клади, кричит, какой-нибудь груз на рубашку. Как вечер, так я ему самовар к животу привязываю. Когда что-нибудь настанет-то?

- Стало быть, твой мужик только недавно существует без душевной прилежности? - обратился Вощев.

- Да как вот перестал меня женой знать, так и почитай, что с тех пор.

- У него душа - лошадь, - сказал Чиклин. - Пускай он теперь порожняком поживет, а его ветер продует (К).

Этот мужик не может смириться с тем, что единственную лошадь забрали в колхоз (вот и к жене своей он больше с тех пор не прилежит). Для него как бы кончилось время: душа из него ушла - и ничто теперь для него больше не может настать.