Николай Симонов - Сидоровы Центурии

• Название: Сидоровы Центурии
• Автор: Николай Симонов
• Жанр: Научная Фантастика

Герои романа, живущие в конце 70-х годов прошлого столетия Москве и в Новосибирске, попадают в историю, в которой причудливо переплетаются реальность и фантастика. Оказывается, "машина времени", давным-давно существует, и ею может воспользоваться любой человек, способный мобилизовать энергетические ресурсы своего организма и активировать тонкую настройку генетической памяти. Аналогичным способом, вероятно, совершал свои путешествия в будущее великий Нострадамус и другие, менее известные, прорицатели, и среди них — талантливый аспирант Евгений Сидоров. Однако "несть пророка в отечестве своем", и открытый новосибирскими учеными С.С. Мерцаловым и А.М. Фишманом оригинальный метод глубокого погружения в воспоминания о прежних и будущих жизнях, признается компетентными органами опасным и требующим запрета.

---

— Довольно странно для литературного имени, которое, по идее, если не позволяет родная фамилия, должно звучать как можно более благозвучно, например, Юлиан Семенов, Кир Булычев или Евгений Евтушенко. Вы, хотя бы обращались к нему за разъяснениями по поводу этимологии его псевдонима? — поинтересовался у писателя Genius loci.

— Бесполезно, — вздохнул писатель, — пустая трата времени. Обычно, когда его спрашивают: "Василевич, это — фамилия или отчество?" — он задает встречный вопрос, ставящий большинство в тупик: "Герман из пушкинской "Пиковой дамы", это — имя или фамилия?"

— Что-то я тоже запамятовал, поэтому не обращайте на меня внимание. Продолжайте свой рассказ, но прежде извольте объяснить, мне и читателю, почему эти два, как я полагаю, официальных лица прогуливаются на пленере, вместо того, чтобы в тиши своих кабинетов заниматься охраной военных и государственных тайн в печати в соответствии с должностными обязанностями, — с достоинством произнес Genius loci и замолк.

Обрадовавшись тому, что Гений места более не артачится, писатель продолжил свой рассказ, но уже с учетом сделанного ему замечания:

— В соответствии с должностными обязанностями тов. Афанасьев, как минимум два-три раза в неделю, принимал участие в рабочих совещаниях по вопросам цензуры в различных высоких учреждениях, где ему приходилось не только выступать, но также выслушивать и подробно конспектировать речи выступающих. Иногда ему требовалось срочно, "на колене", составить какой-нибудь документ, быстро получить нужную справку или дельный совет. Обыкновенные большие начальники для подобных случаев обзаводились штатными секретарями-референтами с приятной внешностью, хорошей памятью и разборчивым почерком, а необыкновенные, вроде тов. Афанасьева, старались приобщать к совещательной работе максимальное количество подчиненных из числа ведущих специалистов, чтобы те расширяли свой кругозор и заряжались чувством самоуважения и ответственности.

Итак, незадолго до обеденного перерыва референта III управления Главлита Дмитрия Васильевича Павлова срочно вызвали в приемную тов. Афанасьева, предупредив о возможной поездке вместе с шефом на совещание: то ли в ТАСС, то ли на Старую площадь, а скорее всего — в оба учреждения, но, разумеется, последовательно.

В начальственной приемной вышеупомянутый Павлов застал двух посетителей, на одного из которых он сразу обратил внимание, так как он был в военной форме и имел звание полковника ВВС. В руках у товарища полковника была газета "Красная звезда", которую он с волнением переминал в своих руках и весь вид его свидетельствовал о том, что он явно чем-то расстроен.

Второй посетитель в элегантном летнем костюме, напротив, был невозмутим, так как по всей очевидности, откинувшись на спинку удобного кожаного кресла, дремал. Приглядевшись внимательно, Павлов узнал в пребывающем в полусне посетителе популярного кинорежиссера Эльдара Рязанова, и вопросительно посмотрел на секретаря приемной Ольгу Ивановну Кныш. Секретарша, улыбнувшись, развела руками, и Павлов приготовился к неопределенно долгому ожиданию.

Вообще-то проверку художественных фильмов осуществлял не Главлит, а художественный совет при Госкино, через руки которого проходил весь сценарный портфель. Но дело в том, что тов. Афанасьев в соответствии с партийным поручением входил в состав художественного совета Госкино в качестве представителя "общественности", и от его мнения во многом зависело одобрение и утверждение той или иной киноработы.

Не прошло и двух минут, как из кабинета шефа вышел худощавый седоватый мужчина в сером английском твидовом костюме и быстро окинул посетителей приемной острым сканирующим взглядом. Вслед за ним вышел сам шеф и проводил своего гостя даже не до дверей приемной, а до самого лифта, что по правилам чиновничьего этикета свидетельствовало об очень высоком градусе уважения. Вернувшись в приемную, тов. Афанасьев объявил посетителям, что принять их сегодня уже не сможет и попросил прийти во вторник на следующей неделе в первой половине дня.

Увидел страдающего Павлова, тов. Афанасьев схватил его за локоть, завел с собой в кабинет, и попросил его ровно через 15 минут быть внизу возле его служебной машины.

— Поедешь со мной в ТАСС на совещание. Никаких документов с собой брать не надо. Только блокнот и шариковая ручка. По дороге ненадолго остановимся и погуляем на свежем воздухе. Расскажу кое-что интересное, — быстро сказал он ему, показав при этом указательным пальцем на потолок.

Данный жест означал, что у тов. Афанасьева к Павлову, кроме всего прочего, есть строго конфиденциальный разговор, исключающий возможность потусторонней прослушки.

……………………………………………………………………………………………………………………………………….

Попав в тень зеленеющих лип, тов. Афанасьев демократично предложил своему подчиненному "промочить горло", и повлек его к недавно открывшемуся после обеденного перерыва киоску с надписью "Пиво и воды".

Они заняли очередь. Перед ними стояли, нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу, явно, в предвкушении освобождения от похмельного синдрома двое мужчин — один пожилой, другой среднего возраста — в измазанной белилами и краской рабочей одежде. Они заказали себе по две бутылки "Жигулевского", рассчитались и, озираясь по сторонам, быстро удалились в неизвестном направлении.

— Рабочий класс! — ехидно заметил Павлов, когда маляры-штукатуры отошли от киоска.

— Гегемон! — коротко отрезал тов. Афанасьев и обратился к продавщице:

— Нарзан есть?

— Нарзан закончился, — сообщила продавщица и почему-то обиделась.

— Абрикосовая есть? — с трудом сдерживая себя, чтобы не засмеяться, осведомился Павлов.

— Нет абрикосовой, и никогда ее не завозили! — раздраженно ответила продавщица.

— А что есть из минеральных вод? — спросил Афанасьев.

— Боржоми, но только теплая, — вежливо ответила продавщица, заподозрив в солидном мужчине при костюме, галстуке и портфеле большого начальника.

— Тогда две бутылки. Сдачи не надо. Только, пожалуйста, откройте их и дайте настоящие стаканы, а не бумажные, — попросил продавщицу Афанасьев.

— Стаканы верните, — совсем дружелюбно, получив от Афанасьева бумажный рубль, заговорила продавщица, — и с громким хлопком открыла сначала одну, а потом вторую бутылку.

Из-под крышек обильно хлынула белая пена. Дождавшись, когда вода успокоится, коллеги взяли с прилавка бутылки и стаканы, и уселись на скамейке лицом к пруду и спиной к Бронной. Отходя от киоска, они слышали, как продавщица недовольно проворчала:

— То и дело абрикосовую воду спрашивают. А где я возьму ее, если ее не завозят?

Ответственные сотрудники Главлита понимающе переглянулись и улыбнулись. Павлов, которому частенько приходилось стоять в очередях, не выдержал и рассказал тов. Афанасьеву свежий анекдот:

"Улица. Длиннющая очередь. В хвост очереди на всякий случай пристраивается еще один гражданин, и вступает в беседу с крайним:

— Чего дают?

— Говорят, Конан Дойля завезли.

— А это лучше, чем кримплен?

— Не знаю. Думаю, не взять ли на пробу две бутылки?"

Тов. Афанасьев, в очередях стоял редко. Все заботы о домашнем хозяйстве лежали на его супруге Арише. Детей у них не было, внуков тоже. Советских граждан, впавших в состояние потребительского маразма, они оба не любили, и презрительно называли "мешочниками". В подготовленной к защите диссертации на соискание ученой степени доктора философских наук на тему: "Образ мелкобуржуазного хама в творчестве советских писателей", — тов. Афанасьев очень прозорливо заметил, что "стремление некоторых несознательных граждан овладеть престижными вещами и услугами вопреки основному закону социализма: от каждого по способности, каждому — по труду, — равносильно тому, что они становятся не хозяевами, а рабами вещей, приобретаемых любыми средствами".

Анекдот, рассказанный Павловым, тов. Афанасьев оценил, рассмеялся, но и в долгу не остался. Чтобы продемонстрировать знание аутентичного материала, он рассказал Павлову такой опасный и злободневный политический анекдот, от которого с ним едва не случился нервный припадок:

В клубе железнодорожников проходит лекция "О любви". Лектор читает доклад о видах любви:

— Любовь бывает разных видов. Бывает любовь между мужчиной и женщиной.

Из зала выкрик:

— Товарищ лектор, а слайды будут?

Лектор:

— Слайды, товарищи, будут, как и обещано, но в конце лекции. Ну, так я продолжаю. Ещё бывает любовь между мужчиной и мужчиной.

Снова возбужденный выкрик из зала:

— Товарищ лектор, а слайды будут?

— Я же говорю, слайды в конце лекции. Также бывает любовь между женщиной и женщиной.

Снова тот же голос: