Николай Симонов - Сидоровы Центурии

• Название: Сидоровы Центурии
• Автор: Николай Симонов
• Жанр: Научная Фантастика

Герои романа, живущие в конце 70-х годов прошлого столетия Москве и в Новосибирске, попадают в историю, в которой причудливо переплетаются реальность и фантастика. Оказывается, "машина времени", давным-давно существует, и ею может воспользоваться любой человек, способный мобилизовать энергетические ресурсы своего организма и активировать тонкую настройку генетической памяти. Аналогичным способом, вероятно, совершал свои путешествия в будущее великий Нострадамус и другие, менее известные, прорицатели, и среди них — талантливый аспирант Евгений Сидоров. Однако "несть пророка в отечестве своем", и открытый новосибирскими учеными С.С. Мерцаловым и А.М. Фишманом оригинальный метод глубокого погружения в воспоминания о прежних и будущих жизнях, признается компетентными органами опасным и требующим запрета.

---

Тов. Афанасьев приобрел Tissot на свои кровные во время одной из редких служебных загранкомандировок в Швейцарию, руководствуясь в своем выборе отнюдь не только высочайшим качеством этой марки. Следует заметить, что Валентин Георгиевич, что бы про него не говорили вольнодумствующие завистники, был человеком весьма образованным и начитанным. Он очень умело указывал, общаясь со своими коллегами по работе, модных советских и зарубежных писателей и поэтов. Обнаруживал он солидную эрудицию и по вопросам театра и кинематографа. И даже на выходные вместе со своей супругой Аришей специально ездил в Ленинград, чтобы посмотреть премьерные спектакли БДТ. В кулуарах Главлита даже ходили слухи о том, что он, якобы, неизменно присутствует на всех торжественных богослужениях в Елоховском кафедральном соборе. "Проверяет батюшек, правильно ли псалмы и молитвы читают", — опасно шутили наиболее продвинутые остряки.

Стрелки на циферблате Tissot показывали 14.30. Сверившись с часами, тов. Афанасьев вынул из внутреннего кармана пиджака пачку сигарет марки Marlboro. Вот на заграничные сигареты Павлов сразу обратил внимание. Не только потому, что сам курил, но и потому, что курить дефицитное в СССР Marlboro было очень престижно, особенно, среди студенческой молодежи и художественной богемы.

На самом деле тов. Афанасьев курил не часто. Преимущественно, в двух случаях: когда сильно о чем-то переживал или когда ему требовалось поддержать в компании какого-нибудь курящего высокопоставленного собеседника. В данный момент он волновался. Не в его правилах было подставлять своих сотрудников в отношениях с таким грозным учреждением, как Комитет государственной безопасности СССР.

Вопреки распространенному мнению, Главлит филиалом КГБ никоим образом не являлся. Если бы не было Главлита, вражеские иностранные разведки только по материалам открытой печати без особого труда смогли бы раскрыть все советские военные секреты. Точно так же, как в 1897 г. великий русский ученый Д.И. Менделеев раскрыл секрет только что изобретенного французами бездымного пороха. Для этого ему было достаточно прочитать и проанализировать отчет одной из французских таможен о том, какие виды минерального сырья железнодорожным путем доставляются в город N, где строился тщательно охраняемый французской жандармерией пороховой завод. А ведь многочисленные американские лауреаты нобелевских премий по химии, физике и экономике были не глупее автора периодической системы химических элементов, названной его именем. Каждое ведомство — КГБ и Главлит — выполняло свои исключительные и почти не пересекающиеся функции.

Итак, тов. Афанасьев предложил Павлову угоститься Marlboro. Вслед за сигаретами он вынул из кармана пиджака зажигалку ZIPPO, дал Павлову прикурить и прикурил сам. Он уже собрался с мыслями и морально был готов сказать своему подчиненному то, собственно ради чего он пригласил себя сопровождать:

— Значит, так, Павлов. У меня в ТАСС в 15.00 начнется совещание. Ты, пожалуйста, никуда не уходи. Сиди здесь. К тебе в течение получаса должен подойти товарищ из органов. Кто он такой, я не знаю. Сам представится. Меня лишь попросили организовать вашу встречу, особенно не посвящая в детали предстоящего разговора. Знаю лишь, что это связано с содержимым папки, о которой я попросил тебя составить свое мнение. Возможно, что тебе придется на некоторое время отбыть в командировку в город Новосибирск. Хотя завтра суббота, все необходимое: приказ, командировочное удостоверение, а также суточные, — ты получишь у моего помощника Игоря Ивановича. О твоих проездных документах: туда и обратно, — позаботятся органы. Есть вопросы?

— Есть! Я не сотрудник КГБ и никто, кроме Вас не вправе отдавать мне какие-либо указания о моем смещении, перемещении, увольнении и тому подобное, — негромко, но твердо заявил Павлов.

— А он совсем не прост! — подумал про себя тов. Афанасьев, а вслух сказал: Ты, Павлов, уже не маленький. Сам решай, ехать тебе в командировку или нет. Только имей в виду, что на тебя органы вышли не случайно. В этой жизни вообще не бывает ничего случайного.

После этих слов тов. Афанасьев взял за ручку свой портфель, поднялся со скамейки и сказал:

— Мне пора. На работу сегодня уже можешь не выходить. Только не забудь завтра с утра позвонить моему помощнику Игорю Ивановичу. Он весь день будет в приемной за дежурного.

— Сигареты забыли, Валентин Георгиевич, — напомнил Павлов об оставленной шефом на скамейке почти полной пачке Marlboro.

— Оставь себе. У меня на работе в сейфе есть заначка, — объяснил тов. Афанасьев причину своей щедрости, а потом, словно вспомнив о чем-то еще, поставил свой портфель на скамейку и полез во внутренний карман пиджака. Вынул черный кожаный футляр, достал из него солнцезащитные очки в модной французской оправе и протянул их Павлову со словами: И это тебе тоже. Презент для экипировки. А ну-ка примерь!

Когда же Павлов, немало удивленный подарком, примерил солнцезащитные очки, тов. Афанасьев довольно рассмеялся:

— Бонд! Вылитый Джеймс Бонд!

Павлов поднялся со скамейки, поблагодарил шефа за презент и они на прощание крепко пожали друг другу руку. Павлов остался на месте, а тов. Афанасьев, взглянув на часы, отправился со своим портфелем к своей служебной машине, забыв о том, что собирался пройтись до Тверского бульвара пешком.

Миновав киоск "Пиво и воды", высокопоставленный чиновник заметил появившийся морозильный ларь, в котором работники Мосхладокомбината N8 недавно доставили мороженое. Торговля еще не началась, но возле ларя уже начала выстраиваться очередь.

— Да, хорошо сейчас пионерам страны Советов. Вышли из школы и, пожалуйста, вам мороженое, — подумал тов. Афанасьев, вспомнив свое голодное детство, 1931-й год, маленький украинский городок и площадь железнодорожного вокзала, усеянную трупами крестьян окрестных деревень.

Его догнал смуглый темноволосый паренек в синей куртке и белой рубашке с пионерским галстуком.

— Дяденька! — попросил он его жалобным голосом, — дайте, пожалуйста, 15 копеек на мороженое!

Мелочи в кошельке у тов. Афанасьева не было, но и обижать мальчика отказом ему тоже не хотелось. Он открыл свой портфель, достал яблоко и вручил его пареньку. Тот, конечно, удивился, но яблоко взял, сказал "спасибо" и отстал.

— Где же я об этом уже читал? — подумал тов. Афанасьев, но вспомнить, как не старался, не смог. Заклинило.

В этот момент с ним приключилась некоторая странность. Сердце его стукнуло и на мгновенье куда-то провалилось, потом вернулось, но с тупой иглой, засевшей в нем. В голове его прочно засела дичайшая мысль о том, что он своего подчиненного Павлова больше никогда не увидит. От этой мысли его охватил столь сильный страх, что ему захотелось тотчас покинуть это и впрямь мистическое место.

Тов. Афанасьева заметил его водитель, который, перекусив на скорую руку в чебуречной, собирался отъезжать к зданию ТАСС на пересечении Тверского бульвара и Большой Никитской улицы, но на всякий случай просигналил.

— Хорошо, что хоть трамвайные пути разобрали! — подумал тов. Афанасьев, садясь в свою служебную "Волгу".

— И перестали отпускать подсолнечное масло в разлив! — досыпала ему соль на рану интеллигентная его супруга Ариша, накладывая на голову холодный компресс, после того, как он вечером поведал ей о некоторых обстоятельствах своего внезапного сердечного недомогания.

II

Павлов тоже чувствовал себя неважно. Нет, сердце у него не болело. Только на душе, вдруг, стало так погано и тоскливо, что даже щедрый подарок шефа его, ну, совершенно, не радовал.

Павлов опять уже в который раз стал анализировать события того злосчастного дня, когда он согласился стать сексотом.

Не подумайте хорошее. К слову секс понятие сексот относится, примерно, также как половая норма к половому извращению. Сексотами в Советском Союзе назывались секретные сотрудники органов государственной безопасности. Их вербовали из разных слоев общества, с целью получения информации о политической благонадежности разнообразных социумов граждан (например, группа студентов, коллектив НИИ или цех оборонного предприятия) и отдельных личностей. Их также часто использовали в качестве провокаторов, подставляющих подозреваемых в неблагонадежности, при недостатке прямых улик, под конкретное уголовное дело.

Свою работу сексоты, как правило, выполняли без отрыва от учебы или производства, но не бескорыстно. В условленное время, до или после трудовых будней, они подходили к двери малоприметного кабинета, в котором их поджидал ответственный сотрудник территориального органа государственной безопасности, и негромко стучали. Наверное, поэтому в народе их еще называли "стукачами". Следует при этом отметить, что здоровое чувство отвращения, которое испытывали к сексотам-стукачам большинство советских граждан, коренилось отнюдь не в осознанном неприятии ими Советской власти или коммунистической идеологии, а где-то на уровне подсознания, или, как бы сказал старик Кант — априори.