Газета "Своими Именами" (запрещенная Дуэль) - Газета "Своими Именами" №19 от 28.12.2010

• Название: Газета "Своими Именами" №19 от 28.12.2010
• Автор: Газета "Своими Именами" (запрещенная Дуэль)
• Жанр: Политика
• Год: 2010

«Дуэ́ль» — еженедельная российская газета (8 полос формата А2 в двух цветах), выходившая с 1996 по 19 мая 2009 года. Позиционировала себя как «Газета борьбы общественных идей — для тех, кто любит думать». Фактически была печатным органом общероссийских общественно-политических движений «Армия Воли Народа» (и.о. лидера Ю. И. Мухин).

Частые авторы: Ю. И. Мухин, В. С. Бушин, С.Г.Кара-Мурза. Публиковались также работы Максима Калашникова (В. А. Кучеренко), С. Г. Кара-Мурзы, А. П. Паршева, Д. Ю. Пучкова и др. Художник — Р. А. Еркимбаев

Первый номер газеты вышел 9 февраля 1996 года. До этой даты коллектив редакции выпускал газету «Аль-Кодс» (учредитель — Шаабан Хафез Шаабан). Главную цель новой газеты издатели газеты изложили в программной статье «Учимся Думать»[1].

В 2007 году Замоскворецкий районный суд города Москвы принял незаконное решение [2] об отзыве свидетельства о регистрации газеты. Решение вступило в силу в мае 2009 года, печать газеты прекращена. Коллектив редакции, не пропустив ни одного номера, продолжил выпуск новой газеты «К барьеру!», продолжающей традиции закрытой газеты «Дуэль».

[1] См.Статью «Учимся Думать» http://www.duel.ru/199601/?1_1_1

[2] Кремлевский режим и лобби одного маленького государства в России руками лоббистов этого маленького государства в судах России ..." http://www.kbarieru.info/200901/?01_1_1

---

Доказывает инициативу СССР в этом рассмотрении то, что при тогдашнем непререкаемом авторитете СССР и возможности сослаться на статью 21 Устава Трибунала, СССР мог бы не допустить рассмотрения вопроса, кто расстрелял поляков, если бы не хотел. Но Катынское дело было рассмотрено, следовательно, интерес СССР в этом был.

При том обилии доказательств вины немцев в этом убийстве и при понимании того, что у немцев доказательства вины СССР отсутствуют полностью, повторю, грех было не рассмотреть Катынское дело еще и в суде. Тут вот о чем речь.

Доказательствами могли быть документы, вещественные доказательства и показания свидетелей. Свидетелями защиты могли быть как те, кто «видел» «расстрел поляков НКВД», так и врачи – члены организованной немцами Международной комиссии, работавшей в Катыни на эксгумации могил польских офицеров в Катыни в 1943 году. Но перед капитуляцией немцы по приказу из Берлина уничтожили все документы и вещдоки по Катынскому делу («доказательства своей невиновности»), убили своих свидетелей и даже председателя этой Международной комиссии немецкого врача Бутца. Но оставалось еще много врачей – членов этой комиссии из разных стран, и защита на Нюрнбергском процессе могла бы пригласить их. Однако защита не рискнула это сделать. (И тогда обвинители СССР просто поиздевались над защитой – они вызвали в качестве своего свидетеля врача этой самой Международной комиссии – того, кто, казалось бы, должен был свидетельствовать в пользу немецкой версии.)

Итак, 1-2 июля 1946 года Нюрнбергский Трибунал расследовал, кто убил поляков под Катынью. Для этого он предложил обвинению и защите пригласить для допроса по три свидетеля с каждой стороны.

Перед обвинителями из СССР встала проблема, кого отобрать для выступления перед Трибуналом, поскольку свидетелей была уйма. И обвинители отобрали советского врача из советской комиссии, проводившей эксгумацию польских могил в 1944 году, болгарского врача из немецкой комиссии, проводившего эксгумацию этих могил в 1943 году, и заместителя бургомистра Смоленска, знавшего подробности расстрела поляков немцами.

А у немцев была иная проблема – им некого было приглашать и нечего было показывать судьям. Правда, лондонские поляки в это время прятали одного смоленского мужика, который в 1943 году показал немцам, что польских офицеров якобы убил НКВД. Однако мужик был настолько ненадежен, что лондонские поляки вскоре его сами и убили, имитировав его самоубийство. Был ещё крутой венгерский врач Орсос, который придумал никому не известную методику, с помощью которой в 1943 году определил, что поляков расстреляли в 1940 году, то есть СССР. Мало этого, Орсос подходил защите и по другой причине. Коллеги о нем вспоминали: «Когда мы приехали в Смоленск и были встречены начальником здравоохранения местного округа немецкого фронта, то на приветственную речь ответил самый старший из нас, проф. Орсос из Будапешта. Он заявил, что в Первую мировую войну он находился 4 года в русском плену, из которых 10 месяцев под властью большевиков. Он научился тогда русскому языку и имел много возможностей узнать характер и душу русского человека. На основе своего опыта он должен сказать, что такое страшное преступление русский человек совершить не мог. Только международный еврей способен на это... Однако подробнее свою точку зрения не объяснил». Свой, как говорится, этот Орсос был, да и находился он в то время в американской зоне оккупации. Но и его защита не рискнула пригласить и, по-видимому, не без оснований – Орсос вскоре заявил, что поляков расстреляли все же немцы. Были ещё врачи этой комиссии в Бельгии (Шпеелерс), Дании (Трамсен), Финляндии (Саксен), Голландии (Бурле), Швейцарии (Навиль), Франции (Костедо). Они находились вне досягаемости СССР, это были реальные свидетели, защита вполне могла их затребовать в суд. Но не рискнула!

И защита немцев от безвыходности пригласила в качестве свидетелей подозреваемых в расстреле этих самых польских офицеров – офицера немецкой армии, на которого советский свидетель (с ошибкой в фамилии) показал как на командира расстрельной команды, вторым - его начальника-генерала и третьим - сослуживца. Факт того, что защита, при наличии реальных свидетелей, вызвала в качестве свидетелей подозреваемых, уже настолько доказывало вину немцев, что свидетели обвинения были излишни.

Свидетели защиты

Но этого мало, «свидетели» защиты вели себя крайне лживо, причём лгали они глупо, а это давало основание полагать, что они судей Трибунала считали дураками, что не могло не вызвать раздражение судей. И это раздражение прорывается из стенограммы допроса свидетелей, хотя бы в том, как суд прерывал их словоизлияния. На мой взгляд, только этим можно объяснить, почему американский судья, председательствующий в Трибунале, долго торговался, но не дал задать вопросы этим «свидетелям» защитнику адмирала Денница на том основании, что Катынское дело к адмиралу не имеет отношения.

Поставьте себя на место судей. Они дали защите разрешение вызвать свидетелей и что получили? Расстрел поляков по геббельсовской версии происходил в апреле-мае 1940 года, по советской – в августе-начале сентября 1941 года. Надо было в это время быть в Катыни, чтобы быть свидетелем чего-либо, относящегося к этому делу. Еще что-то узнать об этом можно было, участвуя в комиссиях по эксгумации могил либо весной 1943 года, либо в зиму 1944 года. Так вот, все три свидетеля защиты с жаром убеждали суд, что они прибыли в Смоленск не ранее 20 сентября, а в комиссии по эксгумации не участвовали. Так что они могли показать суду?

Нынешние поляки, отечественные подонки и бараны убеждают граждан России и Польши, что судьи Трибунала поверили в заявления этих «свидетелей» о том, что немцы, дескать, поляков не расстреливали. Но поверить в то, что судьи станут основывать решение на подобных выводах свидетелей, могут только кретины от рождения, поскольку это суд имеет право сделать вывод о том, кто убил, а не свидетель. Свидетель же обязан предоставить суду факты, опираясь на которые суд мог бы придти к такому выводу.

Уже началась холодная война, без сомнения, американский и британский судья Трибунала сделали бы пакость СССР, не признав вины немцев в Катынском деле, но для этого им нужно было иметь хоть что-то, хоть какой-то факт! А все три «свидетеля» защиты, заботясь о своем алиби, заверяли суд, что никаких фактов суду предоставить не могут, но предлагают ему поверить в свою честность и в свои слова о том, что немцы поляков не убивали.

Первым из «свидетелей» был допрошен полковник Аренс. В 1941 году он был еще подполковник, в немецком звучании «оберст-лейтенант Аренс». Немецкая айнзацкоманда, расстрелявшая поляков, базировалась недалеко от места их расстрела в бывшем доме отдыха НКВД – двухэтажном деревянном здании на берегу Днепра, который немцы называли «замок». На кухне у этой команды работала русская 18-летняя девушка, которая в немецких знаках отличия не разбиралась и которая по услышанному ею звучанию должности и фамилии сообщила, что командовал расстрельной командой «обер-лейтенант Арнес». То есть Трибунал допрашивал начальника айнзацкоманды немцев.

При допросе Аренс сообщил, что он прибыл в «замок» в качестве командира 537-го полка связи немцев только в конце ноября 1941 года. До этого в полку не служил и ни на вопрос защиты, ни на вопрос обвинения не сообщил, где он находился в августе-сентябре 1941 года, – уклонился от ответа. А ответ на этот вопрос был по-своему важен, поскольку штаб 537-го полка начал занимать этот «замок» с 20 сентября 1941 года, а с 17 июля по 20 сентября «замок» занимала некая «передовая команда» этого полка. И было интересно, какой же это «обер-лейтенант Арнес» ею командовал?

Из допроса Аренса стало понятно, чего хотела защита, вызывая его. Дело в том, что никем не отрицалось, что немцы в Катыни окружили часовыми место расстрела поляков, никого к нему не подпускали и с этого места регулярно доносились выстрелы. Защита хотела с помощью Аренса показать суду, что это обстоятельство имеет иное разумное объяснение, кроме расстрела поляков.

И защитник начал долго и нудно расспрашивать Аренса, насколько штаб полка связи является секретной организацией, расспрашивал до тех пор, пока это не надоело председателю Трибунала, возмутившемуся, какого черта он должен это слушать?! Тут, наконец, защитник пояснил, что немцы потому никого не пускали на участок местности размерами километр на километр, что на краю этого участка находился очень секретный штаб. Тут Аренс догадался, что не стоит считать судей такими уж дураками, и начал объяснять судьям, что он потому выставлял охрану, что на этой местности рос лес, который другие немецкие солдаты норовили вырубить, а этот лес прикрывал его от советской авиации. Тем самым Аренс попутно сообщил суду, что советская авиация летала на высоте деревьев и выше подняться не могла.