Рустам Ибрагимбеков - В командировке

• Название: В командировке
• Автор: Рустам Ибрагимбеков
• Жанр: Русская классическая проза

---

- Выпьем, ты тоже выпей свои полстакана, тут даже меньше, не повредит.

Они взялись за стаканы.

- Раньше я плевал на все это, - продолжал Марданов. - К черту, думал, это, обойдусь, проживу как-нибудь, главное - наука. Всю жизнь так думал. А оказывается, - нет, у нее еще спросить нужно, так ли я ей необходим с этим самопожертвованием... Она ведь тоже очень разборчива, о-о-ч-чень... Ей Бутковские нужны, раз-два, и готово, а я три года сидел, голову ломал...

- Плюнь ты на это, все образуется. Сегодня он, а завтра ты...

- Нет, ты подожди... ведь жизнь-то проходит...

- Да молодой ты еще, у тебя все впереди, чего ты себя хоронишь. - Нина погладила ему голову. - Если б я такая образованная была, у меня и забот-то не было бы... Ты не пей больше, хватит тебе...

Нина опять взялась за свой стакан, но выпить не успела, потому что в наружную дверь позвонили.

- Три, - сосчитала звонки Нина. - К нам. И кого черт несет в такое время?

Она тяжело поднялась и пошла в коридор. Марданов пересел на диван и откинулся на спинку. "Значит, по носу", - думал он, пытаясь определить в то же время, на самом ли деле качается абажур или это ему кажется. Чуть что не по его - р-р-раз по носу! Вот что значит уметь находить общий язык с женщиной! Вот он ведет сейчас какие-то разговоры, расчувствовался, делится с ней, а вместо этого, оказывается, надо по носу, и тогда все будет в порядке, будет тебе почет и уважение на всю жизнь. И уж если не по носу, то что-то другое сделать обязательно надо - обнять, поцеловать что ли, ну, как это обычно делается, иначе она его совсем дураком посчитает, или, как они это говорят, фраером, да и все другие будут такого же мнения, если узнают, и он сам тоже... И не беда, что он на ней не женится, совсем это не обязательно - жениться в таких случаях. Он будет часто приезжать в Москву, они будут видеться, летом ездить куда-нибудь вместе, если она захочет, конечно, навязываться он никому не собирается. Все должно быть по обоюдному согласию...

- Ну, что ты разлегся? - прервала Нина его раздумья. - Садись к столу.

- Кто это был?

- Садись, садись, не обращай внимания.

Марданов вернулся на свое место за столом. Нина была занята какими-то своими мыслями, да и Марданову было над чем задуматься.

На что это он не должен обращать внимания, думал он, разве кто-то посягает на их покой? И кто этот КТО-ТО, кому не нравится, что он, Марданов, первый вечер в своей жизни проводит по-человечески, почему от него это скрывают? Неужели здесь готовится предательство? Если нет, то почему она молчит, почему не скажет; так, мол, и так, приехал Кемалка или какой-нибудь другой тренер по борьбе и хочет предъявить претензии по поводу того, что некто Марданов позволил себе зажить, как все люди, побеседовать с женщиной, выпить свои сто пятьдесят граммов, ну, в общем, позволил себе кое-что из того, что все они проделывают ежедневно. А если никого за дверью нет, а просто его дурачат с тем, чтобы выставить на улицу (так ведь тоже бывает иногда, и даже часто, с теми, кого не принимают всерьез, им морочат голову, чтобы повеселиться за их счет, его предупреждали и о таких штучках, "провернуть динамо" это называется), так вот, если его хотят выставить на улицу из-за того, что ужин кончился и пришла пора спать, то он предпочитает, чтобы ему сразу об этом сказали, без фокусов разных, электрических.

- Приперся в первом часу, - сказала вдруг Нина, словно уловив течение мыслей Марданова. - Десять раз предупреждала, сегодня пойдешь к бабушке ночевать, нет - приперся. Нашатался, как сволочь, и приперся.

- Кто это? - спросил Марданов. - Он же к бабушке должен был пойти.

- Забыл, говорит, но врет, назло мне приперся. Ничего, погуляет до утра поумнеет. Тоже мне воспитатель. Ну, выпьем.

- А сколько ему лет?

- Пятнадцать. Надоела уже эта канитель, я тоже хочу жить. Сколько можно терпеть.

- Конечно, - сказал Марданов. - Он не должен мешать тебе. Мал еще командовать.

В какой-то момент, сразу же после того, как Нина заявила о случившемся, у Марданова мелькнула мысль, что возвращение брата подготовлено заранее, но сейчас он уже поверил в искренность Нины и пытался по выражению ее лица определить, достаточно ли твердо ее решение оставить его здесь, у себя. За такой короткий промежуток времени он, ее брат, не мог уйти далеко, так что она еще вполне могла передумать.

- А почему он так делает? - спросил Марданов, чтобы не сидеть молча.

- Почему, почему, - передразнила его Нина, - я же сказала тебе почему, не хочет, чтобы ко мне мужчины приходили.

Пока Марданов решал, как ему отнестись к последнему сообщению Нины (в нем вдруг заговорило чувство мужской солидарности после того, как он представил себя на месте ее брата), она поднялась и пошла к единственной в комнате кровати. Марданов, ощущая уже свою вину в сегодняшнем инциденте, настороженно следил за ее движениями.

- Я постелю тебе на диване, - сказала Нина.

- Хорошо, - готовно согласился Марданов. - А далеко живет ваша бабушка?

- Далеко...

- Спасибо, Нина, - сказал Марданов (он уже сидел на диване) и погладил ей локоть, когда она подошла к дивану, чтобы постелить ему. Теперь уже у него не было никаких сомнений - она оставила его у себя даже после всего, что произошло, более того, именно из-за него она не пустила брата в дом, чтобы он, Марданов, остался здесь с ней на ночь. Радость по поводу такого безусловного своего успеха захлестнула Марданова и подавила возникшее было сожаление о случившемся.

- Большое спасибо, - повторил он, когда Нина отошла к своей кровати и, потушив свет, стала невидимой для Марданова, но шорохи, доносившиеся из угла, подтверждали ее присутствие в комнате, и Марданов повторил:

- Спасибо, большое спасибо.

Шорохи в углу сменились поскрипыванием кровати, и наконец, когда наступила полная тишина, Марданов последний раз сказал "спасибо" и тоже улегся.

Некоторое время Марданов лежал на спине, мучимый сомнениями, и испуганно слушал стук своего бешено колотившегося сердца: оно задергалось, как только он лег, и схлынула волна благодарности к Нине.

"Глупо, - говорил себе Марданов, - глупо и неестественно лежать сейчас неподвижно, в бездействии в то время, как в трех метрах лежит и ждет тебя женщина, которой ты нравишься {непременно нравишься - стала бы она выгонять брата, если бы не так!) Трус, трус, встань и иди к ней, она ждет, и подло заставлять ее ждать, так много сделавшую для тебя. Если бы юна знала, какая ты тряпка, она бы и на порог тебя не пустила. Встань, встань..."

Мысль о том, что Нина ждет его, причиняла Марданову особенно сильную боль и доводила его желание пойти к ней до судорог, скручивающих его и без того напряженное тело.

Но время шло, а он продолжал неподвижно лежать на спине. Потом он повернулся на бок и попытался разглядеть в темноте Нину, но так и не нашел ее лица.

"Как стыдно, как стыдно, - твердил Марданов. - Что она думает сейчас о нем? Легенды рассказывал, комплименты рассыпал, а теперь лежит, как тюфяк, боится подойти". И снова он принимался ругать себя, призывая на помощь верных друзей - сослуживцев, все они по очереди смотрели на него, укоризненно качали головами и давали дельные советы, но Марданов так я не поднялся с дивана.

А потом он вдруг вспомнил о мальчике, бредущем через всю Москву к бабушке, и подумал тогда, что, наверное, все-таки правильно его поведение, что любая попытка сблизиться с нею сейчас является подлостью, и подлостью неожиданной для нее, потому что она сейчас занята братом и о нем только и думает, а совсем не о том, что он ей приписывал до этого.

"Любая попытка оскорбит ее, - продолжал с удовольствием думать в этом направлении Марданов. - Только бесчестный человек может пренебречь ее состоянием и полезть к ней. Хорошо же он будет выглядеть, если она обвинит его в черной неблагодарности и плюнет в лицо. Впрочем, ему за одни только эти подлые мысли следует плевок".

Марданов еще раз попытался разглядеть Нинино лицо, но даже привыкшие к темноте глаза не нашли его. Марданову почему-то показалось, что она смотрит в его сторону, опять было мелькнула у него мысль, что она еще ждет его, однако он тут же отогнал ее и заменил противоположной: она, наоборот, думает только о брате, с которым они так жестоко обошлись, и эта жестокость мучит ее так же, как его. Марданову даже показалось, что он слышит ее всхлипывания; он напряг слух, и, действительно, из угла до него донеслись звуки рыданий - Нина плакала.

Марданов приподнялся, спустил ноги на пол.

- Нина, - позвал он. - Нина, ты плачешь? - И снова прислушался.

Теперь он явственно услышал звуки, идущие от ее кровати, - это было глубокое протяжное посапывание, временами переходящее в храп.

Марданов снова лег. Попытался заснуть. Но не смог, конечно. Не такая это была для него ночь, чтобы он смог заснуть. Но лежать с открытыми глазами и слушать ее храп он тоже не мог. Поэтому он подумал о том, что завтра рано утром перед работой ему придется поехать домой за командировочным удостоверением. Эта мысль помогла ему подняться. Он нашел в темноте свои вещи и оделся, нашел и портфель, теперь надо было выяснить, что делать с дверью. Он подошел к кровати и дернул за одеяло. Она не просыпалась, но он с удовольствием дергал до тех пор, пока храп не прекратился.