Роберт Сильверберг - Журнал "Если" 1999, номер 11

• Название: Журнал "Если" 1999, номер 11
• Автор: Роберт Сильверберг
• Жанр: Социально-психологическая фантастика

В этом номере:

Майкл КОУНИ. Я ПОМНЮ ПАЛЛАХАКСИ

Роберт СИЛВЕРБЕРГ. ТОРГОВЕЦ ИНДУЛЬГЕНЦИЯМИ

Джим КОУЭН. ЛОПАТА РАЗУМА

ДЖОН СЛЕЙДЕК. МАЛЬЧИК НА ПАРОВОМ ХОДУ

Вл.ГАКОВ. ЗАТМЕНИЕ СВЕТИЛ

Леонид ШКУРОВИЧ. «МЫ — ОПТИМИСТЫ!»

КУРСОР

ПЕРСОНАЛИИ

---

Один раз мы увидели нечто вроде содержания учебника физики, опубликованного году этак в 2247, но тогда мы этого не поняли.

В общем, то был первый этап моего проекта, фаза «Эппл Бейсик». Так сказать, «Обезьяна номер один».

Гораздо позже я узнал, что никаких генераторов случайных чисел не существует и что все наши усилия были воистину мартышкиным трудом.

Я поступил в один из бостонских колледжей, нечто вроде технического училища, и стал специализироваться по компьютерам. Эвелин уехала куда-то изучать физику.

Таких друзей, как Эвелин, у меня больше никогда не было. Мне больше не доводилось встретить человека, которого бы всерьез интересовало, открываем ли мы произвольные тексты или создаем их сами. С Эвелин можно было часами спорить на эту тему. Я полагал, что мы их открываем, она выступала за акт творения. Сошлись мы на том, что Ньютон свое исчисление открыл, а Шекспир «Гамлета» создал.

Однажды я наблюдал в Бостоне частичное солнечное затмение. Когда оно произошло, я шел по людной торговой улице. На тротуаре играли дети, смотревшие на солнце незащищенными глазами. Нашлись и взрослые не умнее их. Я оторвал от какого-то ящика кусок картона и в центре проковырял ручкой дырку.

Потом я поднял картонку над головой. Через дырку на тротуар упало изображение скукожившегося светила. Вокруг меня столпились любопытные. Я забрался на ступеньки, чтобы сделать изображение яснее. Дети кричали «браво», взрослые аплодировали моей догадливости. Я начал было объяснять азы небесной механики, чем рассеял толпу. Видимо, подошел к концу обеденный перерыв.

Ранним утром следующего дня мне позвонила мать, чтобы сообщить о смерти отца.

– Грузовик на заводе подавал назад и наехал на него. Ужасная случайность!

Я едва не сошел с ума окончательно.

На первом курсе колледжа я изучал основы математики и в итоге понял, что построить машину, генерирующую настоящие случайные числа, невозможно. Ты-то зарабатываешь на жизнь тем, что чинишь сломавшиеся механизмы, и, видимо, воображаешь, что Вселенная основана не просто на произволе, а на извращенном произволе. Но серьезные математики знают, что не существует такого фокуса, такого уравнения, чтобы создать по-настоящему произвольный числовой ряд. Нам с Эвелин было в свое время невдомек, что наша «Обезьяна Моторола» мертворожденная.

Вселенная – не большая машина, ловко собранная Космическим Часовщиком, и не колесо рулетки, где снуют, подобно белым шарикам, атомы, выстраивая нашу судьбу в соответствии с единственным случайным событием. Нет, Вселенная – это нечто другое, нечто среднее, нечто таинственное, настолько опирающееся на числа, что всякое предсказание исключено.

Вот пример. Вылей стакан воды в океан и подожди несколько лет, чтобы твоя вода смешалась с океаном. Потом снова ступай на пляж и зачерпни из океана стакан воды. В твоем стакане окажется несколько молекул воды, которую ты вылил десяток лет назад.

Странно? Но объяснить это легко. В одном стакане воды гораздо больше молекул, чем стаканов воды в целом океане. С числами можно проделывать поразительные вещи. Особенно с большими.

По той же логике, в каждом выпиваемом тобой стакане воды содержатся молекулы, бывшие когда-то в теле Иисуса Христа. Вот тебе математическое доказательство святого причастия.

Вообще-то я не склонен к мистике. Хочу познать Бога напрямую. Так сказать, Причастие Крупных Чисел.

Скоро ты поймешь, куда я клоню.

После гибели отца началась решающая фаза моего проекта – проекта всей жизни. Парень, живший напротив, купил новый телевизор и отдал мне старый, черно-белый, с двенадцатидюймовой трубкой. Кабеля в общежитии не было, поэтому прием оказался слабый: пара еле просматриваемых каналов и сплошные помехи на других программах.

Это навело меня на одну идею.

Помехи на твоем экране, когда по программе нет трансляции, – это фоновая космическая радиация, оставшаяся после Большого Взрыва. Странно, но захватывающе! Каждый вечер ты можешь наблюдать у себя на дому сотворение мира.

Я купил в магазине «Радио-Шек» разных деталей – из тех, что свисают гроздьями и пылятся годами: интегральную схему аналого-цифрового конвертора с разводкой, набор сопротивлений и конденсаторов, 12-вольтовый трансформатор и пустую плату, на которой хотел собрать мою схему.

Меня интересовала несущая частота из телевизионного тюнера. Вытащив тюнер из ящика, я присоединил его к компьютеру. Частота передавалась по шестидюймовому коаксиальному кабелю в аналого-цифровой конвертор. Я настроился на молчащий канал и наконец-то получил произвольный числовой ряд. Произвольнее не бывает.

В то время я работал на «эй-тишке» с 12-мегагерцевым процессором «Интел-286», винчестером на 40 мегабайт и двумя флоппи-дисководами – самая совершенная техника, какую только мог тогда предложить рынок. Я переписал свою «Обезьяну Моторолу» так, чтобы она стала IBM-совместимой. Пришлось изрядно повозиться, соединяя мою схему с серийным портом компьютера, но в конце концов проблема была решена.

Скажи, Пит, тебе понятны мои занятия?

Эфирные помехи, оставшиеся от Большого Взрыва, то есть с начала времен, ловил и усиливал тюнером, конвертор переводил в цифры, потом компьютер – в буквы. На жестком диске появлялся конечный продукт – произвольный текст.

«Обезьяна» под номером два оказалась успешнее первой. До сих пор помню самый поразительный произвольный текст, который я открыл, или, как сказала бы Эвелин, создал:

«Один из величайших сюрпризов в истории науки – ознаменование конца двадцатого века концом эры разума и гибелью четырехсотлетней мечты рационалистов о Просвещении. В последние годы разум вырывается из разумных границ. Подготовленные люди обнаружили, что Вселенная содержит разумные ограничения, не подлежащие нарушению. Скорость быстрее скорости света невозможна; точно так же ряд параметров Вселенной не подвластен разуму. Идея не нова. В середине века философ-провидец Витгенштейн написал: «Исчерпав доказательства, я наткнулся на коренную породу, от которой отскочила моя лопата».

Весь двадцатый век наука спотыкалась о фундаментальные, хитроумно построенные, неразрешимые загадки. Правота Витгенштейна постепенно стала понятна всем».

Запомнился еще один текст:

«Очередное полотно. Здесь все решит цвет. В этот раз – всего лишь моя спальня. Стены светло-фиолетовые, пол из красных плиток, кровать и стулья желтые, как свежее масло, подушки – светло-зеленого, лимонного оттенка. Покрывало алое, окно зеленое. Туалетный столик оранжевый, тазик голубой. Двери лиловые. Когда я взглянул на свои холсты после болезни, лучшим мне показалась «Спальня».

Как выяснилось, это были фрагменты из писем Ван-Гога его брату Тео. Эвелин догадалась, что раньше мы, возможно, натыкались на тот же отрывок, только по-голландски. Сколько еще тайн могла открыть наша «Обезьяна», когда выдавала что-то на незнакомых нам, мертвых, или еще не существующих языках? Нам оставалось только гадать.

Ван-Гог покончил с собой через несколько месяцев после того, как написал спальню. У старенького «Эппла» был черно-белый дисплей, зато у IBM – уже цветной, с разрешением 640x480, на шестнадцать цветов. Мы подумывали, не запрограммировать ли нам «Обезьяну-рисовальщицу», чтобы она заполняла экран разноцветными точками. Мы знали, что получили бы рано или поздно картину Ван-Гога, которую он сам написал бы, если бы не покончил с собой. Но проект так и не был реализован.

Меня всегда поражало, как мы натыкаемся на одну и ту же идею, пытаясь подойти к ней с разных сторон, словно сама идея всегда присутствует и дожидается, пока ее найдут. В великом романе Германа Гессе «Игра в бисер» описана воображаемая страна, культура которой зиждется на игре: играющие сопоставляют фрагменты идей из различных дисциплин. Знатоки игры умеют открывать новые красоты, новые истины. Интерпретация произвольных текстов требует столь же легкого обращения со всем массивом человеческой мудрости, и то, что Гессе нафантазировал, мы с Эвелин открыли в совершенно другой сфере – в произвольных текстах. Произвольные тексты – это вариация «Игры в бисер» Гессе.

Должен процитировать еще один текст, способный помочь пониманию моего рассказа. Скорее всего, это отрывок из философского трактата, не поддающегося датировке. Может, он пришел из прошлого, может, из будущего, а может, вообще ниоткуда:

«В те темные годы, когда требовалось все больше усилий для получения все меньших знаний, неизвестный гений задался вопросом: «Зачем мучиться, устанавливая факты экспериментальным путем? Почему бы не поискать тексты из будущего, уже содержащие все эти факты?». Идеи всегда появляются ниоткуда. Творчество – вечная загадка. Произвольные тексты – всего лишь способ извлекать идеи из ниоткуда.

В наше время рациональная наука заняла подобающее ей место одного из инструментов в арсенале человеческой мысли. Произвольные тексты представляют собой неисчерпаемый источник идей, любую из которых можно испытать, сравнив с нашими. Отбор произвольных текстов, с высочайшей точностью описывающих мироздание, – вот задача для человеческого разума до конца времен. Выполняя ее, мы узнаем Бога, ибо такова и Его вечная миссия».