Леонид Порохня - ЧайфStory

• Название: ЧайфStory
• Автор: Леонид Порохня
• Жанр: Биографии и Мемуары

Это история группы "Чайф", написанная к ее 15-летнему юбилею.

Книга честная, написана она другом. Это чувствуется по тому, как расставлены акценты, как оцениваются те или иные события внутри "Чайфа" и вне его. Первая, широко известная "Авторизованная биография "Битлз" Хантера Дэвиса тоже была написана в подобном, благожелательном тоне, но потом появились более острые и, если угодно, беспощадные к битловскому мифу авторы. Думаю, что у "Чайфа" еще появятся авторы, которые по-иному препарировав нутро группы, увидят там новые, неожиданные детали. Мир "Чайфа", как не крути, уже нарождается — законы жанра того требуют. А труд Леонида Порохни, конечно, заслуживает высокой оценки — он написал свою книгу от имени и для "поколения дворников и сторожей", любовно, грустно, иронично.

---

14 июня на собрании рок-клуба президент Коля Грахов сообщил, что «Чайф» прошел литовку. Допустили… 19-го нужно было «идти в ночное» — аппарат ставили силами всего клуба, тяжелый был. Отмазывались по домам, кто как мог. Зная, что Лена у Шахрина — девушка строгая, Решетников с Густовым поехали отмазывать Вовку, для чего долго собирались с духом. Приехали. При виде нахохленной парочки Ленка рассмеялась и пошла, делать бутерброды.

Роды № 2

(20.06.86, вечер)

Первый день первого фестиваля Свердловского рок-клуба. «Р-клуб», «Тайм-аут», «Встречное движение», «Икс», «Чайф» шел последним.

Вышел Шахрин и сказал: «Мы будем петь подзаборные песни». И начали. Уже на третьей песне («Я правильный мальчик») в зале танцевали на сиденьях. Бегунов бегал сбоку от Шахрина и производил впечатление горбуна. Вышел с тромбоном Киса, сыграл что-то невнятное, которое всем понравилось. «Неаполитанская песня», Шахрин выпил из чайника воды и представил Зему, барабанщика УД. Зал взорвался аплодисментами — Зему любили. «Как мы решились его пригласить, представить не могу» (Шахрин).

На «Рок-н-ролле этой ночи» танцевал уже почти весь зал. В «Скотине» Решетников играл на ксилофоне, его не было слышно, и все равно «в жилу». Совсем порвался зал, когда выскочил на сцену всеобщий любимец Умецкий и стал старательно выпевать рефрен… Следующей Шахрин объявил вещь, «посвященную Курехину и Летову: «Ты разбила мое китайское сердце, но оно крепче, чем кирпич в стене»… Появился каратист, замотал в воздухе ногами, Антон играл на пиано авангард, Алина на басу.

На ходу припасли «свеженькое» «Оранжевое настроение», Леня Баксанов в цилиндре вынес кефир, его выпили под стоны публики.

«Да! Я такого успеха в Свердловске еще не видел ни у одной группы!» — по свежим следам записал в дневнике Пантыкин.

После концерта на крыльце ДК им. Свердлова, где проходил фестиваль, курили рокеры и их друзья. Когда вышел Шахрин, ему устроили овацию. Да длинную еще… Вовка натужно покраснел и… стал извиняться. Ему было неловко, не привык к успеху.

Продолжение банкета

«Фестиваль нас и сделал».

В. Бегунов

И было еще два фестивальных дня. Рокеры фестиваль ждали, радовались, хотя радоваться было особенно нечему. На фестивале решалось, кому жить, а кому не очень. Этот фестиваль похоронил группы многие и не самые худшие; если бы «Чайф» еще раз облажался, ему бы, скорее всего, больше не жить. Но чайфы сделали маленькое чудо, и даже в рок-клубовских протоколах проявилась несколько недоуменная запись: «Чай-Ф: превзошли все ожидания, подача соответствовала жанру» (Протокол общего собрания от 25.06.86). Как много всего в этой фразе…

В истории всякого движения неминуемо случаются некие особые «объединительные» мероприятия, внутренний смысл которых сводится к тому, чтобы всех разъединить. В истории свердловского рока это был первый фестиваль. До него рокеры были вместе, дальше — поодиночке. Во всяком случае, знаменитое рокерское братство до фестиваля было, а потом его вспоминали.

Фестиваль окончился опять Шахриным, на сей раз в компании с Мишей Перовым, который на фестивале присутствовал в качестве зрителя. «Я ни с кем не играл, из зала слушал, и мне захотелось поучаствовать. Я предложил: «Давай поиграем», — Шахрин согласился» (Перов). Полчасика порепетировали в тесной рок-клубовской конурке и вне всякой программы объявились на сцене в последний день последними.

Пантыкин записал в дневнике: «Молодец, Вовка! Это твой по праву фестиваль!». Сан Саныч оказался честнее своих коллег по рок-клубовскому жюри; подводя итоги фестиваля, они отнеслись к «Чайфу» довольно сдержанно, проигнорировав даже результаты зрительского опроса, который проводили университетские студенты-социологи, зрителям группа понравилась, жюри — не очень. Ну и шут с ним, все было ясно без бумажек.

Шахрин объявил отпуск и уехал на Балхаш. Остальные балдели, кто как мог. Из отпуска Шахрин привез несколько новых песен, среди которых были «Вольный ветер» и «Шаляй-валяй». И летом же было решено, наконец, Бегунова из ментовки вытягивать, тем более, что Вовка там к собственному удивлению уже второй срок «барабанил». Но у социалистического хозяйствования было правило: уйти из одной задницы можно было только в еще большую; в качестве таковой возник метрополитен. Его в свердловском варианте уже лет пятнадцать, как начинали строить, был там перманентный прорыв, закрывать который грудью и бросился Бегунов. В том смысле, что поступил в метростроевское профтехучилище, а потом от тоннелей отвильнул и скоро оказался в СУ-20, в одной бригаде с Шахриным.

Лето кончилось, открылся сезон в рок-клубе концертом, где выстрелил «Наутилус», впервые обрядившись в псевдовоенную амуницию, и весьма уверенно отработал «Чайф». Что скажешь о хорошем концерте кроме того, что он хороший? И все бы хорошо, но прозвучала на том концерте одна песенка, которой суждено было начать в истории «Чайфа» череду событий странных и неприятных. Песенка называлась «Акция».

Чужая песенка

Что именно эта песенка собой представляла, никто не помнит. Написал ее Антон для Алины, текст Шахрина. Сыграли, как сказано, на открытии сезона рок-клуба 5 октября 86-го, хорошо сыграли, публика порадовалась. После концерта к Шахрину подошел Илья Кормильцев и сказал: «Это не «Чайф». Пятнадцать дней спустя, 20 октября, было принято коллективное решение, согласно которому «основной состав группы состоит из четырех человек: Шахрин, Бегунов, Нифантьев, Решетников». Т. е. без Алины. «И с этого начался мой десятилетний уход», — так считает Нифантьев.

Антон обиделся. И на Шахрина, и на Кормильцева, поскольку искренне не понимал, кто тянул маститого рок-поэта за язык. Хотя поэт был не одинок, вот запись в дневнике Пантыкина, сделанная прямо по ходу выступления: «Алина спела сольную вещь. Слабо. Сразу уводит в какую-то эстрадную манеру. Антон — молодцом! На нем многое стало держаться. Играет очень музыкально и вкусно, и, что самое главное, не мешает Шахрину, а дополняет его».

Но как бы там ни было, это была первая трещинка в «Чайфе», которая определенно указывала на то серьезное обстоятельство, что группа вступила на торную рок-н-ролльную дорогу, которой никому миновать не удалось, дорогу скандалов, взаимных претензий, увольнений, уходов по собственному желанию, возвратов без желания и т. д. В истории всякой группы это самая болезненная тема, чаще всего не только со стороны, но и самим участникам не слишком понятная. В истории «Чайфа» она тоже сыграет роль не последнюю, но подробнее об этом позже, пока просто констатируем факт: 20.10.86 из группы ушла Алина. Без собственного желания. Антон обиделся и, кроме всего, понял, что композиторские его способности в «Чайфе» востребованы не будут.

Кстати, примерно в тот же момент примерно то же самое понял Бегунов. Ему принадлежало уже несколько вещей, среди них известная «Зинаида» и безвестный «Легкомысленный вальс», но… «Я нахватался фраз, начитался книг, но понял, что мои экзерсисы — это полная фигня, и завязал окончательно» (Бегунов). И не обиделся, это важно.

А жизнь катила колесом. В середине октября чайфы успели приобщиться к таинству вкушения халявных комсомольских благ, которое называлось «рок-семинар» (пьянка, пьянка, пьянка). Всей толпой выехали на турбазу «Селен», долго пили, трезвым остался только «Чайф», да и тот только от ответственности — они должны были играть концерт, посвященный дню рождения Славы Бутусова. Сам именинник тоже был на сцене, пытался приплясывать и подпевать, что было сложно, слова Слава и свои-то никогда выучить не мог, а уж чужие… Орал, что ни попадя, — хорошо сыграли.

Так добрались до Нового года, отыграв между делом еще штук пять малозначительных акустических концертов вроде Дня первокурсника в Горном институте. Кончился 1986-й, год следующий обещал быть не менее веселым, все этого ждали и в ожиданиях не ошиблись.

Казанско-пермская солянка

10-го января чайфы, группа Белкина и «Нау» были в Казани, но без Бегунова и Решетникова, не то на поезд опоздали, не то весь поезд опоздал. А концерт, первый платный концерт в их жизни, был назначен на 15.00. Выручили Зема с Пантыкиным.

Сашка Пантыкин и Вова Назимов, два несгибаемых урфинджюса, были «профи» очень высокого класса, но не это главное, им программа понравилась. И чем дальше разбирались, тем больше нравилась. «Ух, интересно с шахринским репертуаром, — записал в дневнике Пантыкин, — такое море возможностей!». За полтора часа до концерта уселись в ужасно холодной комнате № 48, «Пантыкин достал свою знаменитую амбарную тетрадь, сказал: «Тональность!» — рассказывает Назимов, — гармонии выписал, мы так и отлупасили весь концерт. Там два аккорда, соло играть, кроме Сашки, некому, ну он и лепил горбатого… Я страшно перся!». «И отыграли — полный класс, так что Пантыкин хоть чуть-чуть, но имеет отношение к группе «Чайф» (Шахрин).