Виктор Белаш - Дороги Нестора Махно

• Название: Дороги Нестора Махно
• Автор: Виктор Белаш
• Издательство: Проза
• Жанр: История
• Год: 1993

Воспоминания соратника Н.И. Махно, его заместителя и начальника штаба В.Ф. Белаша, свидетельства очевидцев и участников махновщины раскрывают одну из трагических страниц гражданской войны в Украине.

Впервые на основе многочисленных оригинальных документов в книге воссоздается образ одного из первых кавалеров ордена Боевого Красного Знамени Нестора Махно –– организатора Повстанческой Армии (махновцев), поиски им путей и методов борьбы во имя свободы народов Украины. Показаны действия махновцев с марта 1917 г. по август 1921 г. Нестора Махно не могли понять ни Ленин, ни Троцкий, ни Деникин... Его поймет история.

Для историков, преподавателей школ и вузов, студентов, учащихся старших классов, широкого круга читателей.

---

В середине ноября 1918 г. я и мой друг по Кавказу И. Долженко[33] сели в Ейске в рыбацкую лодку и отбыли на Украину. Справившись с делами по побережью, мы в начале декабря причалили к берегу в Мариуполе. Уложив на спину сети, отправились в хатёнку старика, служившую нам резиденцией. Кроме старухи и двух ее сыновей, по профессии кузнецов, работавших на заводе «Русский Провиданс»до его консервации, в комнате никого не было. Ивана и Федора я знал еще с 1915 г. по подпольной работе. Старший, Иван, был коммунистом-большевиком, а Федор — анархистом.

Наш приход, видимо, был им приятен, и после коротких разговоров, позавтракав, мы улеглись спать, а они куда-то ушли.

Под вечер я проснулся. Старик сидел у стола и, улыбаясь, вертел в руках четверть самогона.

— Вставайте, товарищи, скоро будут гости, делегат приехал от Махно! — проговорил он.

Гости не заставили себя долго ждать. Не успели фонари осветить улицы, как в сопровождении Федора три незнакомца переступили порог. Один из них был Зуйченко[34], а остальные — местные анархисты. Вскоре пришел и Иван в сопровождении двух своих единомышленников.

Мы живо интересовались личностью Махно, желая о нем знать больше нежели повествовала бульварная пресса, подробностями истории организации, положением дел сейчас.

И Зуйченко начал продолжительное повествование:

— Это было в начале 1904 г. Я работал на заводе Кернера и состоял членом театрального кружка любителей. Однажды подходит ко мне Нестор Махно и просит принять его в артисты. Ну, чего раздумывать... смешить, так смешить публику. А он — что мальчик-с пальчик, вот так, по пояс мне. Приняли.

— А год рождения? А родители — живы? — перебил старик.

— Нестор Иванович Махно, — продолжал Зуйченко, — родился в 1888 г., 26 октября, в с. Гуляйполе Александровского уезда Екатеринославской губернии, незадолго до того, когда его отец, бывший крепостной, от помещика Шабельского перешел к богатею Кернеру кучером.

Вскоре отец Нестора умер, а мать, не имея ни кола, ни двора, подёнщиной зарабатывала на пропитание пятерых сыновей[35].

На четырнадцатом году, окончив начальную школу, Нестор поступил в малярную мастерскую Будка. Красильные премудрости ему легко давались, и на втором году он мог себя считать подручным мастера.

К 1905 году в Гуляйполе назревала революционная ситуация. Настроение было революционное — боевое. Нам очень нравилась программа анархистов-коммунистов за то, что они активно наступали на капиталистический строй, минуя программу-минимум и буржуазную революцию и обещали в ближайшее время свободу, равенство, отсутствие власти (т. е. отсутствие прослойки паразитов), самоуправление. И как гарантии к программе призывали к террору над чиновниками царского государственного аппарата и эксплуататорами, к насильственной социальной революции, ближайшей высшей ступенью которой будет анархический коммунизм.

Появившийся в 1904 г. в Гуляйполе А. К. Семенюта[36] начал организационную работу по созданию группы бунтарей. После «кровавого воскресенья»9 января 1905 г. в Гуляйполе приехал наш земляк, член екатеринославской группы анархистов-коммунистов Вольдемар Антони[37]. Прекрасный пропагандист, он сразу же получил признание среди школьных сверстников и друзей. Пропагандировал социальную революцию и гектографировал прокламации за подписью «Союз бедных хлеборобов» — название нашей группы единогласно принятое на собрании.

Руководителем группы был В. Антони, а его заместителями братья Семенюты Александр и Прокофий. Группа состояла из 50 активных членов — «боевиков», каждый из которых имел связь с четырьмя – пятью «массовиками», те есть сочувствующими.

Она имела связь с новоспасовской, екатеринославской, александровской, николаевской и другими организациями анархистов, среди которых именовалась «гуляйпольской группой анархистов-коммунистов-хлеборобов».

Антони из Екатеринослава, Москвы привозил прокламации, анархическую литературу, оружие.

Занятия у нас были почти ежедневно, на которых Антони и другие знакомили членов группы с работами Прудона, Штирнера, Бакунина, Кропоткина, с политической экономией, историей культуры и всеобщей историей, астрономией, происхождением земли и жизнью на ней, происхождением человека на земле и прочее. Критиковали аграрную реформу Столыпина, которая разрушила остатки общин в крестьянстве. Весьма близкими и понятными для нас были лозунги: «Долой самодержавие»и «Владыкой мира будет труд».

В нашем Гуляйполе был отличный любительский кружок театральной самодеятельности, который целиком вошел в организацию и аккуратно посещал массовки, лекции. Вместе с кружком в организацию влился и Н. Махно. Главная наша работа заключалась в распространении листовок, которые печатали и привозили Антони и братья Семенюты, а также вовлечении хороших ребят в организацию.

Товарищи постарше нас куда-то очень часто уезжали, откуда-то привозили деньги, револьверы, бомбы, динамит.

В противовес нашей деятельности стали проявлять активность помещики и кулаки, создав союз «истинно русских людей»(«Союз архангела Гавриила»), под председательством пристава Караченцева, и имели в этом некоторый успех. Даже на заводах среди рабочих нашлись «истинно русские». Их основной лозунг был: «Бей жидов, спасай Россию». Ими было проведено несколько погромов.

Мы собрались и решили, покуда не поздно, надо их разогнать и нейтрализовать. Выпустили прокламацию, в которой заявляли от имени «Союза бедных хлеборобов», что «мы будем с вами бороться огнем и оружием». Первой, как самой рьяной, наши ребята подожгли хозяйство помещицы Черноглазихи, игравшей первую скрипку в их союзе, а потом заполыхали ближние и дальние усадьбы, и пошли пожары во все стороны. «Истинно русских»как водой смыло. Победа была наша.

Александровский уезд, естественно, и Гуляйполе с 1905 по 1907 гг. были объявлены на военном положении. Это обстоятельство очень сковывало нашу деятельность так как в неспокойных селах и крупных усадьбах на постое стояли казаки. Периодически Гуляйполе наводнялось казаками, шпиками, провокаторами. Мы чувствовали, что нас нащупывают. Поэтому к концу 1907 г. половина «боевиков»конспирировалась, а вторая половина стала на путь террора, ликвидируя сыщиков, полицейских, экспроприируя средства у местной буржуазии.

Для обнаружения участников группы полиция пустила в ход обычное российское орудие — провокацию. Среди участников группы были доносчики, но предоставлять сведения полиции им было опасно и не выгодно. Однако пристав Караченцев — продолжал Зуйченко — в начале 1908 г. арестовал Антони, меня, Егора и Антона Бондаренко, Сергея Заблодского, Петра Онищенко[38], Клима Кириченко и, обвинив в распространении листовок, «зажигании помещиков»и нападении на стражников, в административном порядке сослал на восток, Антони, продержав месяц в тюрьме, выпустили. Меня сослали в Челябинск. Я бежал. Поймали, сослали — опять бежал.

В частичном раскрытии группы виновным оказался доносчик Андрей Гура, который за нарушение клятвы был убит Прокофием Семенютой. Полиция стала буквально охотиться за членами организации. Были расклеены объявления, в которых описывались приметы Антони и А. Семенюты, за их поимку предлагалась крупная сумма денег. Мы еще больше конспирировались и стали заниматься налетами. В связи с этим были распределены обязанности. Н. Махно была поручена отливка бомб на заводе Кернера, куда он поступил чернорабочим, а потом стал литейщиком. Одновременно он развозил листовки и участвовал в мелких налетах.

В начале июля 1908 г. мы собрались на совещание в хате Левадного[39]. Обсуждали там вопрос, как оборудовать типографию и обеспечить периодическое издание. Денег у нас было много. В Екатеринославе мы взяли тысяченок десять, в Александровске — пяток, а Александр Семенюта в Ногайске побывал и в Мелитополь заглянул, оттуда тоже тысяченок двадцать привез. Командировали мы парня в Вену за оружием и литературой, связались с анархистами Москвы и Петрограда — всем можно помочь, когда деньги имеешь!

В ночь на 28 июля мы вновь собрались в хате Левадного на совещание в количестве 17 человек и засиделись до глубокой ночи. Но нас выдали. Часа в три ночи хату окружила полиция. — Отворяй! — Дверь отворили. Произошла перестрелка. Прокофий Семенюта оказался тяжело раненым в бедро. Ворвавшийся в хату урядник Лепетченко тоже был тяжело ранен, и Левадный в горячке боя добил его. В перестрелке мы несколько раз наступали на полицию, револьверами и бомбами прокладывали себе путь. Старались запрячь коней в телегу, но при обстреле это оказалось невозможным. Решили рассеяться по селу. Несколько человек, преследуемые полицией, несли на руках раненого Прокофия. Стало рассветать... Прокофий доказывал: «Со мной вам не уйти, уходите сами; а меня оставьте, а то и вы пропадете». И его оставили. Утром Прокофия окружили крестьяне. Он рассказал им, что произошло в эту ночь.