Вера Семенова - Проклятие Вальгелля. Хроники времен Основания

• Название: Проклятие Вальгелля. Хроники времен Основания
• Автор: Вера Семенова
• Жанр: Фэнтези

Крылатых издавна ненавидят и презирают в Круахане. Тем не менее из года в год крылатые женщины покидают свой народ из-за любви к мужчине-человеку — любви всегда неразделенной, поскольку над ними тяготеет древнее проклятие. Подобная судьба ожидает и главную героиню — Гвендолен Антарей, виртуозно умеющую попадать в цель как кинжалами, так и язвительными репликами. Ради любви к бывшему круаханскому чиновнику, Эберу Баллантайну, она готова помогать ему в деле его жизни — поиске Чаши, хранящей все знания мира и основании Ордена. Дело это смертельно опасное и в Круахане, где человеческая жизнь подчинена всезнающей Службе Провидения, и в Эбре, где Баллантайн объявлен вне закона, но куда лежит их путь за Чашей. К ним присоединяются двое странных книжников, обладающих магическими способностями, которых сложно отнести к обычным людям — Логан и Дагадд, побратимы, являющиеся полной противоположностью друг другу. Суждено ли им найти Чашу? Если они достигнут своей цели, чем она обернется для наших героев? Сможет ли Гвендолен добиться того, чего она хочет больше всего в жизни — быть вместе с Баллантайном? Она готова для этого на все, даже на изменение своей сущности. А нужно ли это ему? И когда Орден будет основан, кто станет его Великим Магистром? Проклятие Вальгелля будет снято — но какой ценой, это мы узнаем…

---

— Я знаю, что твой народ принято презирать и ненавидеть, Линн… у тебя на самом деле какое-то другое имя, но я так привык к этому. Ответь, как по твоему, может к тебе относиться не менее презренная личность?

Гвендолен молчала, чуть склонив голову набок. В наступившей тишине было отчетливо слышно, как на галерее сменяетяс караульный отряд, дружно грохнув алебардами об пол, и бодро движется к лестнице, звякая шпорами.

— На самом деле… Линн, я не об этом хотел сказать. Вчера… в общем, так вышло… сидел я трактире, не буду скрывать, что долго сидел, и вдруг входит один человек… — Дрей широко развел руки, изображая предполагаемые габариты того, кому определение "человек", исходя из подобных размеров, не особенно подходило. — И ты знаешь, что он…

Но Гвен прервала его, на мгновение задержав взгляд на происходящем за его спиной и разом вскочив на ноги — ей никогда не нужно было опираться руками, она моментально переходила в готовность к прыжку или атаке. Дрей обернулся и печально вздохнул, увидев не менее сорока стражников — они все не умещались во внутреннем дворе, и кому-то пришлось остановиться на ступенях.

— Теперь вы понимаете, Гнелль, почему я просил вас оставить Эбера ре Баллантайна в живых на некоторое время? Вы еще так удивлялись, что это со мной произощло, — раздался хриплый голос, и Гвендолен с Дреем невольно вздрогнули. Последний раз они слышали его на палубе отплывающего корабля, когда его обладатель катался по палубе и рычал от выворачивающего наизнанку бесслилия. — Я был уверен, — продолжал Ноккур, расталкивая стражу и выдвигаясь на первый план, — что рано или поздно она здесь появится.

— Признаю, вы лучше знаете женщин, — Гнелль тонко улыбнулся, опираясь о перила. Спускаться вниз, несмотря на толпу стражи, он не спешил.

— Слепые тоже знают, что существует солнце, но исключительно понаслышке! Таких женщин, как она, никто из вас вовеки не узнает, — судя по тому, что Дрей вернулся к самому веселому тону разговора, он был уверен, что терять им уже нечего. — Ваш удел — это шлюхи из моих рассказов.

— Из рассказов Ирсалия Странника, давайте будем точными, — педантично заметил Гнелль. — Не слишком достойно приписывать себе славу и сочинения другого. Впрочем, на болтовню таких, как ты, обращают внимание только в Ташире. Вы хотите забрать этих двоих себе, Ноккур? Постарайтесь действовать аккуратнее, чтобы как можно меньше наших людей вышло из строя.

— Вы же сами утверждаете, Гнелль, что я хорошо знаю женщин, — Ноккур раздвинул губы в стороны, но улыбкой это никак нельзя было назвать. — Эй, Линн, что надумала делать? Воткнешь себе в шею ножик — я вижу, как ты его крутишь под плащом? Или все-таки сначала посмотришь на своего ненаглядного Баллантайна? Я тебе обещаю его показать — даже относительно невредимым.

Дрей отвернулся, чтобы не смотреть на лицо Гвендолен. Он все понимал, более того. если бы она не вытащила из ножен все кинжалы и не побросала бы их на пол, подчиняясь жестам Ноккура, он испытал бы смутное разочарование. Но вместе с тем видеть, каким отчаянием и восторгом светятся ее глаза, было невыносимо.

— Ну как, ты собрался с мыслями? Решил, что в первую очередь нужно рассказать?

Человек, дремавший в кресле у окна, вздрогнул и повернул голову, щурясь против света. Судя по удивлению, промелькнувшему в его взгляде, столь большое количество гостей к нему последнее время являлось не часто.

— Чем обязан такому повышенному вниманию к себе? — он говорил негромко, но с интонацией человека, которого обычно не перебивают. — Вряд ли это ваши специаличты по развязыванию языков, с которыми вы обещали меня познакомить, Ноккур. — они не слишком для этого подходят по комплекции.

Гвендолен, надежно скрытая длинным плащом с капюшоном, до удивления напоминавшим одеяние воинов Провидения, в точности следовала указаниям — не поднимать глаз, не издавать криков и вообще вести себя скромно. Но поступалa она так вовсе не из послушания — ее колотила крупная дрожь, и все силы уходили на то, чтобы с ней справляться. Зато Дрей уставился на сидящего в кресле во все глаза.

Чувство, которое его охватило, было странным. С одной стороны, он мало что мог понять — если бы перед ним оказался писаный красавец с точеными чертами лица, роскошными кудрями и атлетической фигурой, он бы вздохнул и философски пожал плечами. Но у окна сидел осунувшийся человек с волосами не то совсем светлыми, не то наполовину седыми, черты лица которого ничем особенным не отличались и даже не выражали гордого презрения к врагам и равнодушия к собственной участи. На веках у него залегли тени, отчего глаза казались еще больше, лицо было серым, а губы потрескавшимися. Правда, его равнодушие к тюремщикам выражалось в том. что он даже не поднялся с кресла. Но через какое-то время, присмотревшись внимательнее, Дрей понял почему — его руки и ноги были прикованы. Даже шею охватывал металлический обруч, цепочка от когорого тянулась к изголовью.

— Всему свое время, мой дорогой бывший собрат. — Ноккур с некоторой опаской понаблюдал на Гвендолен, но затем удовлетворенно кивнул. — Такие ребята берут за свою работу очень недешево, а мы должны беречь государственную казну Круахана, которую ты всю растратил, любезный Эбер. Конечно, мы прибегнем к их услугам, если не будет другого выхода, но мне отчего-то кажется, что ты и так все расскажешь. Ты ведь совсем не герой, не так ли? Я вот, например. совершенно не верю в эту занимательную легенду, что тебе наступили на руку сапогом, а ты не издал ни звука. Не заставляй нас проверять. Эбер, а то ведь мы совсем разочаруемся в людях.

Лицо Баллантайна приобрело совсем неживой оттенок. Он несколько раз пытался пошевелить губами, но внятные слова получились только с третьей попытки:

— Неужто вы когда-то были в восторге от людей? По-моему, вы их любили, как любят баранину — с острым соусом или без. Что делать, теперь будете питаться с отвращением.

— Слушай, Эбер, — Ноккур слегка вышел из себя, поэтому в его голосе зазвучали шипящие интонации, — ты не старайся брать пример со своей рыжей твари. У нее все равно намного лучше получалось. Кстати, ты о ней не вспоминаешь? Не жалеешь, что прогнал? Столько раз еще мог бы ею попользоваться, заодно бы сравнил, как это — с крыльями и без крыльев.

Эбер без всякого выражегния перевел взгляд на свои руки. Судя по стертым запястьям, какое-то время тому назад он безуспешно пытался их освободить, но уже убедился, что все старания бесполезны.

Ноккур тем временем принял сокрушенно-назидательный вид, явно наслаждаясь всем происходящим.

— Это тебя судьба наказала, Эбер ре Баллантайн, за то, что так обошелся с несчастной девочкой. А мы — просто исполнители ее воли. Ты не должен быть на нас за это в обиде.

Он подошел чуть ближе, но все-таки на всякий случай держась вне пределов досягаемости от прикованного к креслу человека. Голос его зазвучал вкрадчиво, почти мурлыкающе, когда он заговорил снова:

— Ну ради чего ты упрямишься? Зачем играешь в отважного и несгибаемого7 Это ведь совсем не твоя роль Эбер, она у тебя плохо выходит. Ты что, полагаешь, что народ проникнется жалостью, потому что любит мучеников? Так для всего Круахана ты просто исчез бесследно. Скоро мы распустим слухи, что ты бежал в Айну, и там спокойно живешь на деньги, прихваченные из казны. Толпа не будет ни рыдать у твоего эшафота, ни кидать в тебя камнями. Ты умрешь заурядным проходимцем, каких много. Ты дкмаешь, я не знаю, чего ты боишься больше всего?

Баллантайн прикрыл глаза, словно желая заснуть. Измученное выражение никуда не делось с его лица, но внезапно он показался Дрею настолько красивым, что тот даже вздрогнул, поскольку меньше всего ожидал от себя подобной реакции.

— Что вам… в конце концов, от меня нужно? — Эбер судорожно глотнул, потом провел языком по губам. Давали они ему воды хотя бы изредка? Наверно, все же давали, но явно мало.

— Бывший драгоценный собрат, меня предупреждали, что у тебя плохая память, но надеюсь, что самое главное ты все-таки помнишь. Ты — один из основателей Ордена, его первый Великий Магистр. Нам нужно знать, в чем их сила и как она действует.

— Какая сила? — Баллантайн невольно поморщился, пытаясь пошевелиться. — О чем ты говоришь?

— Перестань притворяться, Эбер, не раздражай меня! Вы искали и нашли Чашу. Где она теперь? Как ею управлять? И не вздумай мне рассказывать про дешевую лоханку, которую тупой работорговец приволок тогда из Эбры и на которую купились мои несчастные бывшие собратья по Провидению. Не заставляй меня ждать слишком долго!

Эбер покачал головой — одно из немногих достпуных ему движений. Черты его лица дрогнули в какой-то непонятной гримасе, несколько мгновений он еще пытался сдерживаться, но наконец громко и хрипло расхохотался — если звуки, слетающие с его губ, вообще можно было бы назвать смехом, но звучали они совершенно искренне.