Борис Солоневич - Рука адмирала

• Название: Рука адмирала
• Автор: Борис Солоневич
• Жанр: Прочие приключения

---

Согласно Вашего телеграфного приказа от 16 июля № 1804 с, за прибывшей из Москвы гр. Прегер было установлено ударное наблюдение типа С 3, на что были брошены лучшие силы отдела.

Сего 20 июля, упомянутая выше гражданка в сопровождении своей подруги Бурлай М., студентки мортехникума, проживающей по ул. Подбельского, 19, посетили приморской бульвар и памятник адмиралу дюку де Ришелье. С помощью случайной группы матросов гр. Прегер взобралась на памятник, где и была сфотографирована своей подругой. Незаметный арест подозреваемых гражданок не мог быть произведен ввиду неожиданного сопротивления компании подвыпивших матросов. Но подозреваемых удалось завлечь в «такси» отдела, где они были приведены в бессознательное состояние способом 48 Р. Тщательный обыск литера Г никаких особых результатов не дал. Проявленные фотографии при сем прилагаю. Слежка продолжается. Приложение: протокол произведенного у гр. Прегер и Бурлай обыска и копии осмотренных документов.

НачОблОтдела

Вейцман.

* * *

На следующий день Мися вихрем влетела в комнату, где что то писала Ирма. Ее розовое круглое лицо выражало жестокое разочарование.

— Ирма!.. Ужжжжасное несчастье!..

Та знала экзальтированность подруги. Улыбаясь, она повернулась к ней.

— Ну, уж и несчастье!.. «Он» на свидание не пришел, что ли?

— Вот еще? Попробовал бы!.. Я б ему все глазья выцарапала!.. Нет, дело серьезнее…

— Ты сама влюбилась?

— А что ж тут было бы ужасного?

— Опять сердце кому нибудь разбила бы!

— Ну и пусть! Что ж их, мужчин, жалеть? Позабирали себе все лучшее в мире, нам только объедки оставили… Пусть хоть мы им за это сердца поразбиваем!.. Но не в этом дело. Хуже: из фотографий ни черта не вышло!

— Как так?

— А я не знаю. Сегодня в фото-магазине показали — все пленки темные… Неужели я могла как нибудь ошибиться?

Мися чуть не плакала.

— Такие снимки!.. Второй раз уже не полезем — обожглись… А я так старалась… Ты меня можешь бить, чем не попадя, Ирма… Моя вина…

— А, может быть, этот вор что нибудь сделал? Огорченное лицо Миси оживилось.

— А ведь и в самом деле… Как ото я не подумала? Он, вероятно, открыл крышку аппарата и пустил туда свет… Ах, чорт… Лучше бы он наши деньги взял… А то такие снимки!.. Ужасно обидно!

В голосе девушки было некоторое облегчение: все таки не она оказалась виновной в неудаче снимков. Но Ирма, выдвинувшая теорию вины вора, не была успокоена. Мысли вихрем неслись в ее голове. Она сопоставляла свои наблюдения, и на их почве быстро рос неприятный и тревожный вывод. Мелкий штрих закрепил этот вывод. Ирма вспомнила, как после их приключения она вернулась из госпиталя домой с еще гудящей от отравления головой. Когда она раздевалась, чтобы лечь спать, ей трудно было развязать петлю шнурка на ботинке. Это ее удивило: еще с детства она привыкла шнуровать ботинки по своему способу. А теперь шнуровка ботинка была иной, словно кто то другой, а не ее привычные пальцы, завязывали петлю. Но в тот момент голова сама свалилась на подушку в тяжелом сне, и эта мелочь была забыта. А утром эта деталь совсем ушла из памяти. Но теперь…

Ирма вспомнила внезапное появление милиционеров, их странную настойчивость, «удачное» появление такси, обморок, шнуровку ботинка, что то очень уж скорое расследование кражи… И вывод оформился еще яснее: за нею было наблюдение, и вся история с такси около памятника была ловушкой ОГПУ. Они были в бессознательном состоянии тщательно обысканы (даже и ботинки были сняты) и в фото — аппарат была вложена другая пленка. И чтобы не явилось подозрений от чистой не экспонированной пленки, ее подвергли действию света, словно это сделал вор…

9. Поздно!

Разведка Ирмы в Одессе была закончена, хотя и неудачно. Дюк де Ришелье, Адмирал Российского Императорского Флота, не помог русской молодежи открыть тайну погибшего матроса. Но оставались еще другие памятники и их руки. Такие же задачи разведки лежали и перед Николаем и Сережей. Но друзья Ирмы еще не знали, что холодные ястребиные глаза ГПУ уже следят за ними и стерегут каждое их движение. Эта слежка могла погубить и тайну расстрелянного матроса и подвести самих «раскрывателей» этой тайны.

Но как предупредить их об этих опасностях? Написать? Но если за друзьями следят — письма будут перехвачены, и ГПУ будет в курсе дела, что его игра раскрыта. Но, может быть, еще есть время предупредить друзей лично?

Несмотря на все упрашивания и моления Миси, Ирма, полная тревоги за Николая и Сережу, на следующий же день выехала обратно в Москву.

Там на вокзале она первым же делом пошла в будку телефона-автомата.

— Штаб флота слушает, донесся ответ на ее вызов.

— Попросите, пожалуйста, к телефону товарища Сумца, инспектора спорта.

— Его сейчас нет в штабе.

— А где он, не знаете ли?

— В служебной командировке.

— Надолго? И куда?

— Простите, товарищ, этого не можем сказать — дело военное…

С озабоченным и тревожным лицом Ирма повесила трубку. Было очевидно, что Николай уже выехал в Кронштадт проводить свою «Спартакиаду Морей».

Неудача ждала ее и у Сережи. Комендант студенческого общежития, смешливый жуликоватого вида парень, на вопрос о Сереже осклабился.

— Товарищ Шибанов? А он только что уехал Севастополь громить!

— Как так «громить»?

— А в футбол. У него ведь ноги лучше головы фукцируют. Инженер, видать, с него хрееееновый выйдет, но ноги… Ноги золотые… Так что — уехал, ничего не сделать…

Потом, увидев искреннее огорчение на лице Ирмы, он добродушно подмигнул.

— А вы того… ничего, товарищок… Не унывайте! Он скоро приедет — не разлюбит!

Девушка холодно поглядела на коменданта, но курносая рожа того была настолько дружелюбномилой, что у нее не хватило духа оборвать начинающийся комсомольский флирт.

— Спасибо за утешение, слабо усмехнулась она. Когда Шибанов приедет, попросите его сразу же позвонить в госпиталь. Скажите: Ирма была.

— Скажу, обязательно скажу, товарищ… Ирма. Он не дурак, он сразу позвонит. В этом деле он — мастак. Не пропустит! Одно слово — чемпион. В него тут тоже все баб-общежитие встрескамшись. Как вечером выйдет с гитарой — так девчата и льнут и преют… Так что вы из за него не очень то убивайтесь: не стоит он этого…. А, может, пока там что, коллега, если вам одной скучновато — то, может, я сгожусь в заместители? Ну, там в кино пойтить или просто погулять, лунные ванны попринимать? А?

Ирма не ответила и молча вышла из общежития.

— Фу ты, ну ты, ножки гнуты, обиделся комендант. Видать сразу по роже и обхождению, что не нашего пролетарского классу. Белая кость! Нос воротит. Симпатяга — это верно, да только гордая…

«Увы и ах, сказал монах,
Найдя блоху в своих штанах»…

Не везет мне! А Сережка — сукин сын, и в Крыму на казенных харчах поправится и здесь этакая краля ждет… «Пусть, мол, сейчас же позвонит»… Мне, небось, никакая не позвонит…

«У сусiда хата бiла,
У сусiда жiнка мила,
А у мене Нi хатини,
А Нi ЖiНКИ в сиротини»…

Эх, жнзнь наша комсомолистая!..

Вихрастый курносый парень почесал всклокоченную голову, еще раз взглянул на дверь, через которую ушла Ирма, и еще раз глубоко вздохнул.

10. На оборотной стороне жизни

Наши маленькие приятели, Митька-Рыжий и Ванька — Черви-Козырь, встретились на углу условленной улицы и с торжеством стали расматривать только что украденный футбольный мяч.

— Конфетка! Совсем, видать, новый!

— Чисто вышло. Как корова языком слизнула! А тебя там, Черви-Козырь, не лупцовали?

— Ну вот еще что? Мой плант здорово удуман был: на ять… Я, как уговорились, сперва на стреме[17] был, а потом, когда мяч через забор перепустили, я — на подначку пошел[18]. Они, ясно, за мной. «Держи, мол, вора»… Я ходу, но не так, чтобы уж оченно. Бугай какой то догнал меня. Ну, туды-сюды. Приволокли к полю. Хвать, ясно, за мой мешок, ан там травка круглая сверчена для блезиру[19]. Где же мяч, спрашивают. Ну, тут я им такие слезы развел, что аж дождю впору. «Какой такой мяч?.. Слухом не слыхал, видом не видал… А травка — это я нашей козе бег… Мамка велела»… И у-у-у-у-ууу! А за это время, ты, ясно, когти и подорвал[20]…

— А рубашка то твоя как?

— Кофта то? А я им на память оставил — пущай свой мачт заканчивают. Да там одни швы да вши и остались…

— А и в самом деле — чем они то мачт заканчивать будут?

— А наше которое дело? Пущай помнят: «Не зевай, не клади плохо и не зевай, когда что плохо лежит»…

Митька в восторге посмотрел на мяч еще раз и привычным движением утер нос.