Семен Франк - Непостижимое (Онтологическое введение в философию религии)

• Название: Непостижимое (Онтологическое введение в философию религии)
• Автор: Семен Франк
• Жанр: Философия

---

Само наше знание о добре и зле обнаруживается в конечном счете как неадекватное знание, - более того, оказывается само, согласно мудрому библейскому преданию, итогом грехопадения. Подлинная, как бы райская Правда - Правда как недостижимая живая божественная реальность - лежит и по сторону этого знания, которое, правда, есть необходимый "корректив" грехопадения, неизбежная "рабочая гипотеза" нашего земного человеческого существования, но не есть последняя и абсолютная правда. Но поскольку здесь нам открывается последняя, Божия правда, безусловно Непостижимое - даже в своем качестве безусловно непонятного - открывается нам с очевидностью как таковое. Небо бесконечно выше земли и недостижимо, поскольку мы исходим от земли. Но вместе с тем мы и сами всегда есмы на небе, - это нам даровано, и мы можем обозреть целокупное бытие и с этой "небесной" точки зрения. Эта небесная точка зрения есть точка зрения всеобъемлющей, абсолютной любви. Для любовного, сочувственного, до последних глубин проникающего восприятия мира нет зла, ибо все зло являет себя здесь лишь как призрачная личина блага; как любовь есть и единственная сила, подлинно побеждающая зло. Все, что в своей грубой фактичности является нам не-божественным и противобожественным, в своей последней глубине и правде оказывается божественным. И Бог только потому должен и может, как гласит обетование, открыться нам как "всяческое во всем", стать таковым, что в аспекте своей вечности он есть всяческое во всем. Мир, несмотря на всю проблематику зла, в своей последней основе и правде есть бытие "преображенное" - Царство Божие.

Но и это не должно быть понято как "решение" проблемы теодицеи - проблемы зла. Напротив, даже эта высшая правда оказалась бы неправдой, если бы она хотела притязать быть абсолютной, исчерпывающей правдой, - притязать на то, что этим высшим оптимизмом проблематическая реальность зла совсем устранена, как бы "отмышлена" или "отрассуждена" ("hinwegdeduziert", как говорят в этих случаях немцы). Возвышаясь до "небесного" аспекта бытия, мы не должны забывать, что одновременно с ним сохраняет свою силу - правда, как бы на низшей, подчиненной, менее реальной ступени или потенции бытия - и волнующая проблематика зла. С одной стороны, как бы в последней глубине бытия, Свет Бога рассеивает, изгоняет, уничтожает всякую тьму именно тем, что ее освещает или озаряет, но, с другой стороны, все же сохраняет некую относительную значимость и реальность то жуткое, непонятное соотношение, которое в прологе Евангелия от Иоанна так ярко выражено в словах: "Свет во тьме светит, и тьма не восприняла его ((?(? (? (((?((((()"cli; свет остается окруженным тьмой, упорствующей в своем темном бытии и не приемлющей в себя его лучей, не исчезающей перед ним. Даже преодоление - с как-то доступной нам, чуемой нами перспективы самого Бога - всей грубой, неосмысленной, дурной фактичности не исчерпывает без остатка несказанной связи, а имеет силу лишь в антиномистическом единстве с противоположной, человечески-земной перспективой, для которой непонятный факт "грехопадения", отпадения творения от Бога остается неустранимой горькой реальностью.

Лишь в трансрациональном витании между или над этими двумя аспектами реальности, - в витании, которое одно лишь соответствует неизреченной антиномистически-монодуалистической полноте абсолютной реальности, - нам открывается абсолютная реальность Божества - "с-нами-Бога" - как сладостно-жуткое, таинственное существо бытия во всей его непостижимости.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Круг нашего исследования или размышления закончен. Мы поставили себе вопрос: можно ли "объективно" оправлять то восприятие или впечатление бытия, которому бытие представляется чем-то непостижимым и неизъяснимым, таинственным, непонятным и чудесным. Этот вопрос разрешен нами - думается, достаточно убедительно - в положительном смысле. Мы открыли непостижимое, прежде всего, в составе самого предметного бытия, - в составе того аспекта бытия, который сам конституируется, как мы видели, моментом рациональности; и мы узнали, сверх того, что это предметное бытие не есть бытие самодовлеющее, замкнутое и утвержденное в самом себе, а есть именно лишь несамостоятельный и незавершенный "аспект" бытия, или бытие, своими корнями уходящее вглубь сверхрационального "безусловного бытия" или всеобъемлющей "реальности". Нам открылось также, что само то, что мы называем "бытием" (в отличие от его "содержания"), просто совпадает с моментом непостижимости. Мы проследили, далее, бытие в той его основоположной форме, в которой оно не извне "дано", не "предстоит" нам, а есть реальность, изнутри открывающаяся сама себе - и нам, по-скольку мы к ней причастны. Таково так наз. "душевное" или "психическое" бытие, которое мы восприняли как "непосредственное самобытие"; мы проследили его и в той его форме, в которой оно есть "моя внутренняя жизнь", и в той его форме, в которой, выходя за пределы самого себя, оно есть жизнь в общении (в отношении "я-ты" и "мы") и духовная жизнь. Непредвзято созерцая этот аспект бытия, мы убедились, что само его существо трансрационально, т.е. непостижимо, и что оно тем не менее явственно открывается нам именно во всей этой своей непостижимости. И, наконец, мы проникли в ту глубину, в которой оно есть первооснова или первоисточник непосредственно скрытого от нас единства обоих этих "миров" или "аспектов бытия". И эта первооснова единства, обладая высочайшей степенью очевидности, вытекающей из совпадения в ней реальности с ценностью или "смыслом", открылась нам как святыня Божества. И в этой своей общей форме, и в своем конкретном обнаружении как "Бог-со-мной" и как "Бог-и-мир" эта первооснова реальности оказалась совмещающей в себе совершенную очевидность с сущностной "проблематичностью", т.е. трансрациональностью и непостижимостью.

Так мы убедились, что мир и бытие и в своих основных обнаружениях, и в своей первооснове не только вообще непостижимы, но и совпадают с "непостижимым". Этот итог нашего исследования, однако, отнюдь не совпадает с утверждением какого-либо скептицизма или абсолютного иррационализма - не ведет к проповеди какого-либо "банкротства" положительного рационального знания - будь то научное знание или практическая рациональная ориентировка в бытии. Момент рациональности, на который в конечном счете опирается такая духовная установка, остается для нас объективно реальным элементом самого бытия, и потому опирающаяся на него установка трезвого рационального миропонимания как таковая вполне оправдана и уместна. Более того: отвлеченный иррационализм, отрицающий объективную значимость рационального начала, есть направление еще более ложное и вредное, чем отвлеченный рационализм. Единственное, что мы нашли неоправданным и неуместным в этой установке рационального знания, есть ее притязание быть абсолютной, исчерпывающей, всеобъемлющей установкой, вести нас к абсолютной правде, наряду с которой нет места для правды совсем иного рода. Мы нашли, напротив, что рациональность, будучи отражением "светлого", как бы "зримого" начала бытия, есть лишь один из моментов бытия, неразрывно связанный с другим, противоположным ему моментом. Рациональность, направленная сама на себя, философия! - необходимо вскрывает и трансрациональность самой себя, и ту трансрациональность бытия, в силу которой оно есть нераздельное единство рациональности с иррациональностью. Поэтому верховенство подлинного знания принадлежит лишь тому углубленному взору, который проникает в трансрациональность, т.е. непостижимость или необъяснимость бытия.

"Непостижимое" не есть "ночь", в которой "все кошки серы" и перед лицом которой теряло бы всякий смысл ясное и отчетливое восприятие "дневного", зримого облика мира. Непостижимое есть, напротив, тот неприступный Свет, из которого, с одной стороны, вытекает сама "дневная", обыденная зримость мира и перед лицом которого эта обычная "светлость" мира оказывается сама лишь чем-то темным, непроницаемым, иррациональным. Правда науки и трезвого, рационального восприятия и постижения мира оказывается производной, частичной и лишь в этом смысле неадекватной правдой. Подлинную Правду нам открывает лишь философия - установика, в которой рациональность, направляясь на самое себя, тем самым трансцендирует через саму себя и опирается на общее и вечное откровение реальности как Трансрационального, Непостижимого. И философия, таким образом, со своей стороны постулирует за пределами самой себя как источник, из которого она сама рождается и черпает свою возможность и свое существо, - непосредственное религиозное восприятие бытия - точнее говоря, саму священную реальность Божества, силою и откровением которой все общее и есть, и есть-для-себя, т.е. открывается для постижения.

Что "Непостижимое" как таковое - "непостижимо" - это возражение, которое неблагожелательно настроенный читатель заранее готов с уничтожающей усмешкой противопоставить самому замыслу нашего исследования, - есть истина столь же бесспорная и столь же глупая в своей бесспорности, как мудрое поучение Кузьмы Пруткова, что "нельзя объять необъятное". Кузьма Прутков и следующий его мудрости неблагожелательный читатель даже и не подозревают, какая проблематика заключена в самой возможности для нас произнести слово "непостижимое" (или "необъятное"), т.е. иметь эту идею или это понятие о нем. Ибо, произнеся это слово, образовав эту идею, мы уже тел самым "объяли" "необъятное", уловили, восприняли и в этом смысле постигли "непостижимое".