Петер Карваш - Три апокрифа

• Название: Три апокрифа
• Автор: Петер Карваш
• Жанр: Проза

---

Но зададим себе вопрос: кто, собственно, такой этот прославленный Леонардо да Винчи? Хотя его отец, сёр Пьеро, был нотариусом Синьории, внебрачного сына Леонардо ему родила никому не известная женщина из самых низших сословий короче, крестьянка. Куда она затем подевалась, мне неведомо. Когда выяснилось, что мальчик любит рисовать и рисует неплохо, его отдали в ученье к художнику Андреа ди Чони, который Тебе, вероятно, известен под псевдонимом Верроккио; он-то и способствовал тому, что через короткий срок юноша стал членом, а затем и должностным лицом цеха художников. Перед ним открылась прямая и нетрудная дорога, и, право же, он неплохо ею воспользовался. Ты спросишь, из-за чего мы ссоримся и проявляем взаимное недоброжелательство?

Скажу Тебе напрямик: прежде всего Леонардо мне не нравится лично - как человек, как итальянец, как флорентиец. Я не стал бы об этом говорить, если бы не полагал необходимым вооружить Тебя на тот малоправдоподобный случай, что Святой отец поверит каждому его слову. Но всегда приходится считаться с наихудшей вероятностью, если не хочешь, чтобы тебя поджидало разочарование.

Итак, Леонардо никогда не был патриотом, наоборот, он с младых ногтей слыл космополитом и карьеристом и служил всякому, кто платил ему. Когда во Флоренции создалась неблагоприятная для него обстановка, он мигом перебрался в Милан, где верой и правдой служил - угадай кому! - известному тирану Лодовико Сфорца, прозванному, как Ты знаешь, il Moro.

Но дело не только в этом: кроме, возможно, недурной фрески "Тайная вечеря" в трапезной доминиканского монастыря Санта Мария делле Грацие и совершенно заурядной картины "Мадонна в гроте" в Милане, он не создал ничего достойного внимания; в настенной росписи он упрямо использовал примитивную и бессмысленную технику - писал масляной темперой по сухой штукатурке, так что довольно скоро его произведения рассыпались и превращались в пыль. Этим я объясняю и то, что он внезапно оставил живопись и стал - никогда не догадаешься! - военным инженером Сфорцы: строил для него укрепления, изобретал военные машины и конструкции! Только представь себе!

Но и этого мало. Когда в наш край вторглись французы и Сфорце грозило падение, Леонардо без колебаний перебежал или же переметнулся к их королю Франциску I и не моргнув глазом стал служить величайшему врагу Ломбардии и итальянцев. Этому человеку было безразлично, где и кому целовать ноги. И вот он какое-то время живет в Мантуе, какое-то время в Венеции и, наконец, разумеется, во Франции в замке Клу близ Амбуаза. Что Ты на это скажешь? Можно ли верить извечному диссиденту и перебежчику, нигде не пустившему корней и всюду умевшему найти хозяина, который взял бы его на содержание?! Как бы отнесся к этому Святой отец, если бы знал об этом? А ему следовало бы это знать!

Не состоялся Леонардо даже в собственном ремесле, в искусстве живописи и ваяния. Не говоря уж о том, что под его фресками рассыпалась известка, а от его "Битвы при Ангьяри" в палаццо Веккьо не осталось ни кусочка. Он принципиально не завершал даже статуи - от конного памятника Франческо Сфорце или подобного же изображения маршала Джан Джакомо Тривальцио тоже почти не осталось следов, а если что и осталось, так только противоречивые, опровергающие друг друга слухи, то примирительные, то уничтожающие.

Его творческий метод, да и личная жизнь лучше всего прояснят Тебе тот факт, что Леонардо, например, целых три года трудился над портретом некой синьоры Джоконды, некой пользующейся сомнительной репутацией Монны Лизы, а в конечном счете нельзя понять, смеется она или, наоборот, грустит, должен ли пейзаж служить фоном для изображения человека или эта дама только мешает смотреть на привлекательный ломбардский ландшафт. В изобразительном искусстве Леонардо остался ремесленным мастером или мастерским ремесленником, но от подлинного творчества, поверь, он всегда был далек.

Насколько я знаю, в последнее время он целиком посвятил себя рисунку, но и тут допускает непростительные погрешности: вместо того чтобы попытаться постичь внешний и внутренний облик неповторимой человеческой судьбы, он склоняется к насильственному и грубому искажению, изображает одних только глядящих исподлобья и скалящих зубы мужчин, искаженных судорогой, запечатленных в неестественных позах, это скорее оскорбление человека, чем стремление его увековечить. (Недавно я услышал, что эти свои побочные творения он называет "карикатурами", но я вижу в них лишь нелюбовь к человеку и неспособность постичь его чистую душу.)

И еще: приходилось ли Тебе слышать о художниках, которые, потерпев фиаско в искусстве, тут же обращаются к теории и критике? Так вот, Леонардо типичный образчик подобной досадной метаморфозы. Принялся сочинять трактаты об изобразительном искусстве, например о взаимодействии цветов, производя скучнейший анализ типов живописи, ее жанров, отдельных произведений. Я никогда не слышал, чтобы он спроектировал и построил обыкновенный купеческий дом, но вопреки этому, охваченный манией величия, он стал планировать целые города (!!!), заниматься так называемой "урбанистикой", что, как Ты и сам понимаешь, полнейшая бессмыслица. ( A propos , не случайно Леонардо левша, что неестественно и противно человеческому естеству, как и вся его жизнь и все творчество.)

Чтобы не забыть: его прославленное изобретение "сфумато", "затушеванность", передача сумерек, полутьмы - не более чем ловкий, но дешевый трюк, с помощью которого он пытается замаскировать тот простой факт, что никогда не умел наглядно и действенно изобразить пространство, постичь его глубину, то есть смотреть на мир по-человечески.

Свою несостоятельность он старался обосновать "теориями" о необходимости сблизить искусство с природой, о том, что-де нужно с безвкусной и оскорбительной достоверностью передавать анатомию человеческого тела. При этом он не остановился даже перед тем, чтобы, в противоречии с учением церкви, обнажить человеческие внутренности, в результате чего возникало отчетливое ощущение того, будто попираются Святые таинства, папские буллы и даже Десять заповедей Господних.

С другой стороны, Леонардо маниакально одержим работой; он произвел на свет поразительное и необозримое множество исписанной и исчерченной бумаги (поговаривают о семи тысячах листов), он обращался ко все новым темам и областям знания, придумывал летательные аппараты в подражание птицам (что противно христианскому толкованию происхождения мира: птицы летают, человек ходит по земле - такова воля Всемогущего), стремился вопреки всем Божеским установлениям и всем законам природы сконструировать перпетуум мобиле или, напротив, занимался самыми банальными и приземленными вещами (например, движением по наклонной плоскости - кому это может что-либо дать?!), областями знаний, в которых не разбирается, например оптикой (проблемой перевернутого изображения в человеческом зрачке - тоже глупость высотой с Кампаниллу), медициной - говорят, он даже препарировал трупы (Гален перевернулся бы в гробу) или физикой (он якобы даже пытался изобрести парашют - Ты случайно не знаешь, что это такое?) и так далее, и так далее.

Есть отдельные люди, которые во всем этом видят гениальность Леонардо, его универсализм! Это уж как им угодно! Что до меня, то это лишь доказательство его непостоянства и несобранности, неспособности сконцентрироваться на своем искусстве и проникнуть в его глубины. И вообще: искусство просто несовместно с техникой - они исключают друг друга. В более широком смысле это можно распространить и на соотношение теории и практики в искусстве как таковом. Я рассчитываю прежде всего на свои сердце и совесть, на любовь, на горячие и захватывающие чувства; право же, менее всего я люблю художников, которые, потерпев творческое фиаско, обращаются к теории и критике.

И самое главное: всякий художник, который отдает предпочтение рацио перед миром чувств и эмоций, который, оказавшись между окостеневшей наукой и свободным полетом художественного творчества, выбирает первое, который все умеет объяснить, но никого не способен растрогать или увлечь, заставить рассмеяться или заплакать, - такой художник для меня мертв. Вполне логично, что Леонардо так и не смог оторваться от почвы старомодного ренессансного реализма и не стал искать новых путей. Как целое его творчество представляет собой нечто сумбурное и разрозненное. Что может нам дать его "Трактат о живописи" или его фальшивый автопортрет, в котором он приписывает себе ум, глубину, находчивость и изобретательность, если его творчество, начиная с "Джоконды" и кончая так называемой "математической наукой", безвозвратно принадлежит прошлому и уже никогда не сможет ожить и воздействовать на людей?!

Возможно, милый друг, я несколько увлекся и не сумел найти убедительные и объективные доводы. При случае я, безусловно, сделаю это, если Святой отец проявит к тому интерес. Пока же я занят более важным делом, чем всякое там комментирование теории о жидкости в сообщающихся сосудах, черт бы их побрал. Если позволишь, я вернусь к своим эскизам плафонов для Сикстинской капеллы.