Остин Райт - Островитяния. Том первый

• Название: Островитяния. Том первый
• Автор: Остин Райт
• Издательство: Терра
• Жанр: Прочие приключения
• Год: 1996
• ISBN: 5-300-00748-X

Молодой американец Джон Ланг попадает в несуществующую ни на одной карте Островитянию… Автор с удивительным мастерством описывает жизнь героя, полную захватывающих приключений.

---

И мы пошли к дому — вниз по склону холма, через лес и деревянные ворота, ведущие в сад. Почти всю дорогу мы молчали. Солнце село, и вокруг залегли синие тени. Запах дыма стал резче, воздух прохладнее, и я невольно подумал об ужине, о тепле домашнего очага. Лицо Дорны светилось в сумерках золотистым светом. Она была так прекрасна, что я едва мог глядеть на нее.

Девушка остановилась возле свежевскопанной грядки; земля была темная, влажная, жирная.

— Скоро я посажу здесь луковицы цветов, — сказала Дорна. — Если б вы остались подольше, то могли бы помочь мне и рассказали, какие цветы растут у вас дома. Наверное, какие-нибудь из них могли бы прижиться и здесь.

— Я постараюсь достать вам семена и луковицы.

Девушка задумалась.

— Они прибудут слишком поздно, чтобы их можно было посадить в саду… Но когда-нибудь — расскажите мне о них, ладно?

Когда я наконец оказался в своей комнате, то почувствовал, что весь дрожу.

А позже, вечером, мы обдумывали планы на следующий день — мой последний день на Острове, — собираясь отправиться на лодке к отмелям западного побережья, притягивавшего меня, как магнит.

8 ДОРНА

Свежий, крепкий ветер трепал кроны буков, росших под моим окном, и стаи листьев кружились в воздухе, уносимые на восток. Стало быть, ветер дул с запада, и можно было снаряжаться в плаванье! Воздух был теплее, чем вчера, и более влажный. Значит, будет туман? Но небо на востоке было ясным. Отчетливо виднелся город Эрн, участки фермеров на скатах пологих холмов, видимые до мельчайших деталей, очистились от туманной дымки и тонули в ослепительном сиянии солнца. Неужели оно вернулось, это детское ощущение первозданно чистой грезы?

Я позавтракал вместе с Дорной-старшей и Файной — все остальные встали раньше. Лорд Дорн отправился по делам, а мой друг был на пристани. Его сестра готовила нам завтрак в дорогу. Я еще сидел за столом, когда она вошла и на мой вопрос о тумане только пожала плечами:

— Да, похоже, будет.

Мы вышли из дома вместе и пошли по аллее. Ветки раскачивались, шелестя сухими листьями. Дорна взглянула на небо, и я подумал, уж не кажется ли ей ветер слишком сильным. И вправду ли ей хочется ехать с нами? Любая барышня на ее месте уж наверняка сказала бы хоть что-нибудь, но я так и не дождался ни слова, ни улыбки. И все же она была рядом, осязаемая, телесная, полная жизни и красок на фоне полуоблетевших деревьев, болот и усыпанной белым ракушечником дороги.

Лодка наша уже стояла наготове — не та, на которой мы приплыли два дня назад; эта была поменьше, поудобнее, более похожая на яхту. У нее была такая же ровная палуба и низкие комингсы, но все деревянные части были покрыты темным лаком, а сами борта выкрашены белой краской. И большой белый, без единого пятнышка парус был поднят и хлопал на ветру. На судне можно было перевозить грузы, но сейчас оно было готово для приема пассажиров, которые могли разместиться не только на палубе, но и внизу, в просторной каюте с лавками вдоль бортов, рундуками, зашторенными иллюминаторами и обеденным столом.

Мы отчалили, парус поймал ветер. «Антара» накренилась, вспенивая воду, но через несколько минут парус вновь беспомощно захлопал на ветру. Мы приблизились к каменному причалу на ронановском берегу. Стоявший там молодой человек приветствовал нас. Описав дугу, лодка подошла к причалу. Юноша спросил, куда мы направляемся; Дорн пригласил его поехать с нами, на что он тотчас же и согласился. Это был стройный молодой человек лет двадцати с небольшим, смуглолицый, со светло-карими глазами, застенчивый и скромный. Он назвался Ронаном, и в самом деле это был второй сын дорновских соседей.

Я сел на палубу, прислонившись к комингсу с наветренной стороны; Дорна устроилась рядом, но Ронан сидел позади нее. Все трое молчали, глядя в разные стороны.

Дорн, стоя у руля, повернул «Антару» на восток и, войдя в искусственный канал, развернулся к северу. Ветер тем не менее изменился и теперь дул с траверза. За бортом катились тяжелые тускло-зеленые волны, даже здесь, в узком протоке, пенясь и бурля. На американском судне при таком ветре пришлось бы брать рифы, но наша лодка могла идти и не сворачивая паруса. Так мы и шли: круто к ветру, обдаваемые летевшими через борт брызгами. Волны всей тяжестью бились о нос лодки, нацеленный на запад вдоль главного канала, уходившего в болота, к Эрну.

Мы трое, бездельничающие на палубе, ездили от борта к борту при каждой перемене галса, и скоро совершенно вымокли, потому что, хотя волны и не перехлестывали через борт, но то и дело окатывали нас дождем мельчайших брызг. К тому же, сидя, мы замерзли, и находиться на мокрой палубе стало вконец неуютно. Но мы не жаловались; всякий раз, как лодка кренилась, меняя курс, на губах Дорны проступала улыбка, словно ей доставляло удовольствие сравнивать, кто из нас троих ловчей. Мы по-прежнему молчали и лишь украдкой, оказываясь при смене позиций рядом с девушкой, поглядывали на нее; она же, казалось, не замечала нас. Ее брат, уверенный и прямо стоящий у руля, представлял достаточно величественное зрелище. Все это вдруг показалось мне занятным. Уж слишком мы с Ронаном были похожи на двух ухаживающих за одной девушкой и одинаково робких мальчишек.

«Антара» уже давно углубилась в безмолвные просторы болот. Острова Дорнов и Ронанов остались далеко позади. К северу и к югу простирались неоглядные болота.

Кругом был только ветер, темно-зеленая вода протоков, влажный запах соли и маленькая, но крепкая лодка, упрямо прокладывающая себе путь к открытому морю. Что могла значить капля ревности для картины такого масштаба? Скоро Дорна и я уже болтали о чем-то, а Ронан, все так же держась немного сзади, слушал, и его смуглое мужественное лицо казалось заинтересованным.

Часа через полтора проток расширился, образовав озеро, по которому гуляли волны, все в белых барашках. Дальше проток сворачивал на северо-запад; ширина его за озером была не больше ста ярдов. Течение помогало нам, и лодка, рассекая пенящуюся водоворотами воду, Двигалась против ветра. Но вот проток снова раздался, и, отпустив шкоты, мы продолжали движение на северо-запад.

Упругий, бьющий в лицо ветер, скрип рангоута, волны, хлюпающие о кормовой подзор, блеск солнца и воды — все это привело меня в дремотное, полуоглушенное состояние. Лицо сидящей рядом Дорны, различимое до мельчайших черточек и оттенков, казалось, снится мне. Снова и снова мы меняли курс; мной овладела истома, даже шевелиться не хотелось.

Вскоре волны совсем разбушевались. Ветер усилился, снасти напряглись до звона. Облако водяной пыли нависло над палубой; вода стекала по лицам, на губах был привкус соли. Чувствуя себя ошеломленным, подавленным бурной природой, я попытался отвлечься мыслями о том, хватит ли у Дорна умения сладить с судном. Его сестра сидела, крепко ухватившись за верхний комингс, глаза у нее горели. Нет, она не была сверхъестественным существом.

Наконец между двумя песчаными мысами показалось открытое море — оно дыбилось могучими валами, обрушивавшимися на далекую отмель.

«Антара» резко развернулась, тяжело перевалившись с борта на борт, зачерпнула воды, и парус раздулся, звонко хлопнув. У меня перехватило дыхание. Мы двигались прямо в направлении северного мыса, и уже можно было различить белые буруны прибоя. Но волны его разбивались о песчаную косу, защищавшую вход в скрытую за дюнами небольшую бухту. И скоро мы уже скользили по ее синей глади, вдоль деревянного причала с западной стороны дюн. Ронан проворно соскочил на берег, держа в руках конец каната. «Антара» быстро пришвартовалась, и парус был спущен. Дорна знаком показала мне, чтобы я спустился в каюту.

Там она вручила мне корзину, продолговатую, глубокую и очень плотного плетения, тоже, как и прочие предметы островитянского обихода, отличавшуюся от того, к чему я привык. Больше вещей не было. Мы снова поднялись на палубу и сошли на берег. На много миль вокруг не было видно никакого жилья. Впереди, футах в ста или чуть больше, тянулись плавно очерченные ряды дюн. Нас отделял от них ровный песчаный участок, на котором кое-где пучками росла жухлая, почти до белизны выгоревшая трава. Ронан нес вторую корзину. Дорн вышагивал впереди. Дорна пристроилась помогать мне, но из-за разницы в росте нести корзину стало только тяжелее. Пока что все было похоже на знакомые мне пикники. Идти было утомительно — при каждом шаге нога по щиколотку вязла в песке. За дюнами ветра почти не было слышно, но сверху он сдувал песок тонкими струйками. Совершенно неожиданно мы вышли к болотистой низинке, посреди которой был неглубокий, обнесенный камнем колодец; черпак и шест валялись рядом на песке. Наполнив извлеченный из корзины бурдюк водой, мы стали подниматься к гребню дюн, оставляя за собой на песке огромные рыхлые следы.