Татьяна Шуран - Матка

• Название: Матка
• Автор: Татьяна Шуран
• Жанр: Фэнтези

Эксцентричная обладательница множества мистических способностей Беля — человек, с рождения знакомый лишь с трагической стороной жизни: равнодушием и насилием со стороны близких. Ее отец — безумец, с помощью гипнотического внушения заманивающий людей в лабиринт причудливых миражей, где обитает ее мать — хищная насекомообразная тварь по кличке Матка. Однако дочь и безответная жертва двух чудовищ растет полной противоположностью родителям. Одновременно жестокая и мудрая, Беля понимает порочность привычного для нее мира и угрозу, которую несет плотоядный рой Матки всему человечеству. Она отрекается от родителей, чтобы в борьбе против Матки стать основоположницей совершенной цивилизации будущего.

---

— Смертные, созданные из пыли! Ваше время истекло. Вы все здесь умрете.

В этот момент реальность словно раскололась надвое. Прямо вокруг нас возникло огромное полутемное подземелье. Над головой дымились тусклые золотые лампы, вдоль стен смутно вырисовывались изваяния гигантских фантастических существ. Я мельком различил фигуры полуголых людей, стоявших поодаль на коленях со скованными за спиной руками. Передо мной находился кубический темный алтарь, на него несколько громоздких, неестественно двигающихся фигур втащили молодого мужчину, и вдруг я отчетливо увидел большой каменный нож, ловко вскрывающий грудную клетку. В этот момент я по-настоящему вдохнул густой, оглушающий запах крови, в ушах зазвенело, и я ощутил в руках пульсирующее вырванное сердце. А потом все исчезло.

Даже не знаю, как скоро мы пришли в себя. Но в конце концов я вдруг понял, что сижу в мокрой от росы траве, что вокруг синеют лесные сумерки, то ли вечерние, то ли предрассветные. Остальные ребята тоже словно очнулись ото сна. Глеб сидел на ступеньках алтаря, молитвенно сложив руки и глядя куда-то вверх, потом рассеянно перевел на нас взгляд и говорит таким элегическим тоном:

— Романтично, правда?

Меня чуть не вырвало. Я думал, что ослышался. Мои собственные ощущения можно было охарактеризовать как угодно, только не словом "романтично". Я посмотрел на свои руки. Кровь в них гудела, как ток, у меня до сих пор было чувство, что я держу прямо перед собой самую жизнь и смерть. У меня действительно осталось полное впечатление, что при мне только что кого-то убили. Я с трудом поднялся и сказал через силу:

— Я не хочу ничего об этом знать.

Глеб посмотрел на меня, как на осквернителя святынь, и тоже поднялся.

— Как ты можешь так говорить? — удивился он.

Я посмотрел на него внимательно и просто не узнал, и испугался. Его буквально трясло, глаза, казалось, отбрасывали цветные блики, как фонари, на бледном лице застыло совершенно невменяемое выражение. Он сделал шаг ко мне, и я попятился. В этот момент он казался мне каким-то совершенно сверхъестественным существом.

— Ты что, не понимаешь? — спросил Глеб таким проникновенным тоном, что я вздрогнул. — Это жертвоприношение было для тебя!

Он протянул ко мне руки, и я заметил на ноже, который он все еще сжимал, какие-то темные пятна.

— Теперь мы выше самой человеческой природы! — продолжал уговаривать он.

— Что за кровь у тебя на ноже? — выпалил я.

— Это совершенно неважно, — тоном полнейшего убеждения возразил Глеб. — Силой этой жертвы ты сможешь сделать все, что захочешь!

— Я ничего не хочу! — невольно выкрикнул я.

Тогда Глеб остановился и как-то странно усмехнулся:

— Твое тело захочет само, — медленно произнес он, и, хотя я не понял эту фразу, мне послышалась в ней какая-то угроза… Я оглянулся на остальных ребят, которые стояли поодаль, и сказал:

— Пойдем отсюда.

Глеб покачал головой, глаза его вспыхнули, как фары, и со всех сторон снова послышался каменный скрежет и звон.

— Вы все преклонитесь перед нами, — отступая назад, с судорожным вздохом произнес он на нечеловеческом, шелестящем языке. — Вы все станете жертвами.

Внезапно он вытянул руки перед собой и сделал движение, словно призывал к себе что-то, какую-то силу; потом еще несколько раз, все резче и резче. Послышался отдаленный гул, как бы из самой толщи земли, и камни, поднявшиеся вокруг, замелькали в непроницаемом темном вихре; Глеб взмахнул руками, как крыльями, и взмыл в воздух на высоту больше человеческого роста. На этом мои воспоминания заканчиваются. Очнулся я дома, и, самое главное, никто не заметил, что я уходил; зато мне сказали, что я проспал землетрясение.

…

— Так вы считаете, Михаил, что все, о чем вы рассказали, случилось на самом деле?

— Да как объяснить… Позже я пытался поговорить об этом с другими мальчишками, но мне все отвечали так уклончиво, неохотно… У меня создалось ощущение, что я и в самом деле чего-то не понял. Знаю только, что некоторые ребята потом еще не раз уходили куда-то с Глебом. Ну а уж с ним-то самим мне вовсе не хотелось общаться. У меня был такой страх, что если я стану ему противоречить, он продемонстрирует еще какой-нибудь жуткий трюк… Несколько недель прошло без особых событий, и я, наверное, забыл бы обо всем. Но однажды произошел случай, который напомнил мне об угрозе Глеба.

У нас в доме жил сосед, пьяница и вообще псих, часто буйствовал, орал, и все время гонял нас, мальчишек, если замечал на лестнице. Так вот, однажды возвращаюсь я домой, а он на ступеньках сидит, и давай меня ловить. Я мимо проскочил, и тут вдруг словно какая-то сила меня остановила. Я обернулся и выговорил, как будто прочитал по написанному:

— Чтоб ты сдох, выродок старый! Чтоб ты свалился сейчас с лестницы и разбил свою гнилую башку!

Надо сказать, это вообще нехарактерные для меня выражения. У меня даже мысли такой не было. Но в этот момент я почувствовал, словно какой-то почти осязаемый импульс прошел сквозь меня, как ток, и я даже покачнулся. Это состояние отчетливо напомнило мне ощущение от миражей Глеба… словно мгновение остановилось. Сосед тоже замер, я очнулся и убежал. А на следующий день узнал, что он упал с лестницы и проломил себе череп.

…

— Вы думаете, что есть связь между этими событиями?

— Постороннему человеку, наверное, легко принять их за совпадение. Но в глубине души я уверен, что случившееся — моя вина. С тех пор я всегда боялся автохтонов. Позже я слышал еще несколько похожих историй и запрещал всем своим родным приближаться к произведениям Тасманова или пользоваться приборами, которые работают на хтоническом токе.

Глеб.

Свое детство Тасманов помнил смутно. Осталось только ощущение незримого присутствия какой-то магнетической силы, которая, казалось, поднималась из-под земли. Дальше в памяти возникала гроза и внезапное пробуждение на каменном полу. Сверху свисали перемазанные землей узловатые корни, молния мерцала, как фотовспышка, и хлестал ливень, а рядом чернел тесный, уводивший под землю провал. Позже он сообразил, что упал в яму под корнями поваленного дерева, а в тот момент просто почувствовал, что надо идти вперед.

Он выбрался к большой круглой поляне, окруженной клыкастыми скальными вершинами. Ему казалось, что надо выйти на середину площадки. Там виднелась кубическая конструкция, похожая на очаг или алтарь. Когда он подошел к ней, его охватила такая усталость, что он опустился на колени, взявшись за алтарь руками, и после этого потерял сознание.

Дальше почему-то возникало необыкновенно яркое и отчетливое видение просторной каменной террасы в ноздреватом теле исполинской многоярусной башни. Внизу сквозь жемчужные разрывы облаков проглядывал золотой от пыли и сверкающих идолов экзотический сонный город. Вверху сквозь нагромождение тяжеловесных облаков мелькали холодные проблески солнца. Затем появился прямоугольный дверной проем, и он все приближался. Повеяло прохладой и темнотой, потянулись гладкие каменные стены, и наконец все исчезло.

Следующее воспоминание — дорожка, ведущая к дверям его дома. Когда он вошел внутрь, поднялся переполох, все стали радоваться, что он вернулся, и спрашивать странные вещи, вроде того, почему он раньше не говорил. Он отвечал машинально, хотя вопросы пропускал мимо ушей; ему в голову вдруг стало приходить понимание, что надо делать.

Силовые потоки энергий, исходящих из-под земли, он ощущал теперь совершенно отчетливо, так, словно способность к осязанию развилась в нем до уровня ясновидения. Он воспринимал текстуру предметов на расстоянии, и минералы в этом смысле отличались наиболее податливым и плодородным составом: в них скрывались колоссальные запасы энергии, позволявшие перестраивать любые происходящие в пространстве процессы. Всего лишь ориентируясь на хтонические потоки, Тасманов без труда научился преодолевать гравитацию, изменять сигналы видимого и слышимого диапазона, а также непосредственно воспринимать состояние сознания людей. Заметив, что даже самые примитивные эффекты его работы производят на окружающих неизгладимое впечатление, и не без затруднений осознав, что его способности в своем роде уникальны, Тасманов про себя счел остальное человечество сырьевым материалом для экспериментов с камнем. Насколько чуждым казалось ему общество, настолько же родственной была подземная стихия минералов.

Богатство душевного мира людей, многообразие противоречивых мыслей и чувств осталось ему неизвестно. Тасманов никогда ни в чем не сомневался, ничего не анализировал и не планировал. Просто в какой-то момент возникало осознание, что следует поступить определенным образом; так он и поступал. От суеты окружающих он отвлекался, совершенно не принимая никого в расчет, а для простоты общения, не мудрствуя лукаво, всегда вел себя так, как, по его ощущениям, ждали от него другие.