Людмила Таймасова - Зелье для государя. Английский шпионаж в России XVI столетия

• Название: Зелье для государя. Английский шпионаж в России XVI столетия
• Автор: Людмила Таймасова
• Жанр: История
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-9533-4367-1

Европу XVI столетия с полным основанием можно было бы назвать «ярмаркой шпионажа». Тайные агенты наводнили дворы Италии, Испании, Германии, Франции, Нидерландов и Англии. Правители государств, дипломаты и частные лица даже не скрывали источников своей информации в официальной и личной переписке. В 1550-х гг. при дворе французского короля ходили слухи, что «каждая страна имеет свою сеть осведомителей за границей, кроме Англии». Однако в действительности англичане не отставали от своих соседей, а к концу XVI в. уже лидировали в искусстве шпионажа. Тайные агенты Лондона действовали во всех странах Западной Европы. За Россией Лондон следил особенно внимательно…

О британской сети осведомителей в России XVI в., о дипломатической войне Лондона и Москвы, о тайнах британской торговли и лекарского дела рассказывает книга историка Л. Таймасовой.

---

Если в Москве готовились к свадебным пирам, то в Аугсбурге наступили траурные дни: Якоб Фуггер тяжело заболел. К 19 декабря его состояние настолько ухудшилось, что Карл V, проезжая мимо дома банкира, приказал своим музыкантам следовать в полной тишине. В Европе затаили дыхание, ожидая политических перемен. Якоб-Богач скончался 30 декабря. Он не имел детей, и все наследство перешло к племяннику — Антону Фуггеру. Согласно результатам финансовой проверки, капитал Дома Фуггеров составил 2 000 000 флоринов{101}.

Антон Фуггер. Художник Х. Малер

Смерть Якоба Фуггера не повлияла на развитие русско-германских отношений, проект освоения «Ледовитого моря» остался в силе. В январе 1526 г. реляция Иоганна Фабри с некоторыми дополнениями была опубликована в типографии города Базеля. Внимание общественности привлекло предисловие к документу, в котором автор приводил титул Василия III, извлеченный из «экземпляра того письма, которое божественным Карлом, королем Римским, было предназначено государю московитов»: «Светлейшему и могущественному государю господину Василию, Божьей милостью императору и повелителю всех рутенов, и великому князю Владимирскому, Московскому, Новгородскому, Псковскому, Смоленскому, Тверскому, Югорскому, Пермскому, Вятскому, Болгарскому, Нижегородскому, Черниговскому, Рязанскому, Волоцкому, Ржевскому, Белевскому, Бельскому, Ростовскому, Ярославскому, Белозерскому, Удорскому, Обдорскому, Кондийскому и иных, старшему брату и другу нашему дражайшему»{102}. Обращение к великому князю как к «старшему брату» свидетельствовало о том, что Карл V — первый среди католических государей монарх — готов был признать старшинство Василия III.

В свете событий поздней осени и зимы 1525/1526 г. достаточно красноречиво выглядит выбор невесты великого князя. Сослав Соломонию в Каргополь, Василий III женился на юной княжне Елене Васильевне Глинской. Свадьба состоялась 24 января 1526 г. Несомненно, в придворных кругах Европы обратили внимание, что теща великого князя, Анна Якшич, происходила из известного венгерского рода, состоявшего в родстве с бывшими владетельными князьями Венгрии Бранковичами: ее родная сестра Елена была замужем за князем Иваном Бранковичем{103}.

Якшичи и Бранковичи владели серебряными, медными и свинцовыми рудниками в Венгрии и Трансильвании. Дела по продаже стратегических металлов они вели через компанию Фуггера и Турзо (внучатая племянница Анны Якшич, Барбара Црини, вышла замуж за Алека II Турзо, соединив тем самым фамилии Якшич и Турзо). Взяв в жены Елену Глинскую, Василий III неофициально признал свое партнерство с компанией Фуггеров-Турзо. В том же году в сражении при Могаке турки имели в своем распоряжении западноевпроейскую артиллерию. С большой долей вероятности можно утверждать, что «боевой наряд» из Германии был переправлен в Стамбул речными путями через территорию Московии и Крымского ханства. Как посредник, Россия получила ощутимую финансовую прибыль и политическую выгоду. В феврале 1527 г. дядя великой княгини Михаил Львович Глинский обрел свободу. Великий князь «казну его отдал ему, и вотчиною его своим жалованьем пожаловал доволне»{104}.

Фрагмент послания Филофея дьяку Мунехину

В том же году в Аугсбурге получили известие, что экспедиция Себастьяна Кабота по непонятным причинам сбилась с курса и оказалась в районе Молуккских островов в Индонезии. Аудиторская проверка 1527 г. признала 4600 испанских талеров, вложенных в предприятие Кабота, «невозместимыми затратами»{105}. Проект освоения северного морского пути и осуществления дешевых транзитных перевозок вооружения в Персию, минуя границы западноевропейских государств, остался на бумаге, при этом «враги христианства» получили возможность получать артиллерию, отлитую германскими специалистами. Сведения об этом вызвали в Риме неудовольствие в адрес северного соседа. Москва, в свою очередь, продемонстрировала полный разрыв с Ватиканом.

Не позднее 1528 г. из-под пера монаха псковского Елеазарова монастыря Филофея вышел полемический труд, созданный по просьбе государева дьяка М. Г. Мунехина. В своем «Послании о злых днех и часех» Филофей подверг критике взгляды представителя Ватикана, врача и астролога, Николая Булева.

Из документов известно, что Николай Булев был родом из города Любека. Университетское образование, как считают, он получил в Италии, и затем служил при папском дворе, имея годовое жалование в 500 талеров. В Россию Николай Булев прибыл в 1490 г. по приглашению новгородского архиепископа Геннадия для составления пасхальных таблиц. По некоторым сообщениям, астрологу из Рима было обещано вознаграждение в размере 10 000 талеров и свободный выезд на родину. Находясь в России, Николай Булев высказывал мысль о возможном соединении Православной церкви с Римским католичеством{106}.

Тридцать восемь лет спустя старец Филофей признал взгляды Николая Булева ошибочными. В своем «Послании» Филофей сформулировал концепцию «Москва — Третий Рим», которая, несомненно, отражала официальную точку зрения Кремля. Устами старца Филофея Москва ясно дала понять Западу, что идея Крестового похода на Константинополь под предлогом завоевания своего «удела», не нашла поддержки у великого князя, что притязания Московского государства значительно шире, что отныне «Москва — весь мир»: «Да веси, христолюбче и боголюбче, яко вся христианская царства приидоша в конец и снидошася во едино царство нашего государя, по пророческим книгам, то есть Ромеиское царство: два убо Рима падоша, а третий стоит, а четвертому не быти. Многажды и апостол Павел поминает Рима в посланиих, в толкованиих глаголет: “Рим — весь мир”»{107}.

В скором времени старец Филофей сочинил еще одно «Послание к великому князю Василию, в нем же о исправлении крестнаго знамения и о содомском блуде». Видимо, спохватившись, что претензии Москвы на мировое господство несколько преждевременны, автор смягчил формулировку концепции, ограничившись версией «Москва — третий Рим», и объяснив почти вынужденную преемственность объективными обстоятельствами: «стараго убо Рима церкви падеся неверием аполинариевы ереси, втораго Рима, Константинова града церкви, Агаряне внуцы секирами и оскордъми разсекоша двери, сиа же ныне третиаго, новаго Рима, дръжавнаго твоего царствиа святая соборная апостольскаа церкви, иж в концых вселенныа в православной христианьстей вере во всей поднебесней паче солнца светится». Старец Филофей предостерег великого князя о том, что от павшего Рима православная Церковь приняла также три греха: ересь, сребролюбие и любострастие.

Великий князь Василий III. Гравюра из венецианского издания «Записок о Московии» С. Герберштейна

Резкое осуждение греха прелюбодеяния и гомосексуализма во втором послании, возможно, было связано с теми скандальными событиями в Риме, которые широко обсуждались при европейских королевских дворах в 1527–1528 гг. Как говорили, ученик Рафаэля Джулио Романо еще в 1523 г. поссорился с папой Климентом VII из-за неуплаты гонорара и из мести расписал зал Константина в Ватикане сценами порнографического характера. Фрески были уничтожены, но другой ученик Рафаэля успел срисовать их и в 1524 г. выпустил в виде сборника гравюр под названием «Сладострастные сонеты» («Sonetti Lussuriosi»). Три года спустя вышло второе издание сборника с добавлением для каждой гравюры сонета фривольного содержания. Автор сонетов, итальянский поэт Пьетро Аретино, дал книге весьма неприличное название («La Corona di Cazza»), в котором легко угадывался намек на папскую тонзуру. В 1527 г. Папа объявил сонеты запрещенной книгой и оба тиража были уничтожены.

В то время когда Папа спасал свою репутацию, сжигая скабрезные картинки, Москва и Аугсбург с большим успехом вели торговые операции. Закупив большую партию германского вооружения, русское правительство продавало часть амуниции своим южным соседям. Передача артиллерии «неверным» осуществлялась через территорию Казанского ханства под видом трофеев, захваченных в ходе военных операций. Именно так можно расценить сообщение летописи о нелепой потере русским войском целого обоза с артиллерией под стенами Казани летом 1530 г.

По словам летописца, пушки к городу доставили речным и сухопутным путем, и «наряду было в судех добре много». «И поможе бог великого князя воеводам, многих людей казанских побишя июля в 10 день и острог на Булаке взяли, и многих татар и черемису побили, да и города мало не взяли. Город стоял часы с три без людей, люди все из города выбежали, а ворота городовые все отворены стояли. И не взяли города потому, что воеводы Глинской з Вельским меж себя спор учинили о местех: которому ехати в город наперед. И по грехом в те поры тучя пришла грозна, и дожщь был необычен велик. И которой был наряд, пищяли полуторные и семипядные, и сороковые, и затинные, привезен на телегах на обозных к городу, а из ыных было стреляти по городу, и посошные и стрельци те пищали в тот дожщь пометали. И того же дни вылезчи из города казанци, в город обоз и весь наряд взяли». Однако при великокняжеском войске оказался еще один обоз с артиллерией. Передав полуторные и семипядные пушки казанцам, «великого князя воеводы судовые и конные стояли под городом 20 ден, били из пушек». Оплата посреднических услуг, очевидно, происходила бартером: два года подряд — в 1530 и 1531 гг. — южные соседи приводили на продажу огромные табуны коней. Как отмечает летопись: «Лета 7038 гости приходили с Ногаи с таваром, с коньми, а пригону было 80 000. Лета 7039 приходили гости из Ногаи с коньми а коней было 30 000»{108}. Вооружив свою армию артиллерией, купленной у русских, хан Сахиб Гирей повернул пушки против великого князя.