Дэвид Ротенберг - Шанхай. Книга 2. Пробуждение дракона

• Название: Шанхай. Книга 2. Пробуждение дракона
• Автор: Дэвид Ротенберг
• Издательство: Эксмо, Домино
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-699-45140-1

Когда произносятся два пророчества одновременно, чтобы второе воплотилось в жизнь, первому надо помочь исполниться.

Вот пророчество Первого императора Китая, произнесенное им перед Тремя Избранными на Священной горе: «Нашу страну ждет Эпоха Белых Птиц на Воде. Она ознаменует начало Тьмы, а конец Тьмы и возрождение ознаменует Эпоха Семидесяти Пагод»…

Шанхай на рубеже веков. В многомиллионном городе переплелись жизни трех выдающихся семей бизнесменов, авантюристов, преступников. Но двадцатый век — время великих ожиданий и грандиозных перемен. Что принесет он им? Обретут ли они богатство? Найдут ли любовь?

Исполнится ли пророчество императора? Пробудится ли дракон?

---

— Очень скоро вас всех поставят на место. И это будет правильно.

Затем Конфуцианец развернулся и пошел по Бэйцзин Лу. Вскоре он увидел уличного портняжку, подошел к нему и сказал, что ему надо. Скрюченный человечек кивнул и достал длинную иглу с продетой в нее черной ниткой, но отдал ее Конфуцианцу лишь после того, как получил монету.

Вскоре после этого Конфуцианец вернулся на пристань и стал ждать какую-нибудь лодку, которая перевезла бы его на противоположный берег Хуанпу, в Пудун, где его подношения ждала могила мученика.

Сунув руку в нагрудный карман рубашки, он ухватил большим и указательным пальцем стрекозу и вытащил ее. Несколько секунд он смотрел, как радужные крылья насекомого трепещут в раскаленном воздухе шанхайского лета — сезона, который местные жители называли «тигриной жарой».

Затем Конфуцианец проткнул иглой живот насекомого, вытащил ее со стороны спины и протащил нитку, завязав на конце толстый узел. Стрекоза согнулась дугой от боли, и Конфуцианец разжал пальцы. Насекомое, почувствовав свободу, рванулось вверх, но нитка надежно удерживала ее. Снова и снова стрекоза пыталась улететь, и каждый раз у нее, конечно же, ничего не получалась. Наконец она, видимо, поняла, где теперь ее место, перестала рваться ввысь и принялась описывать круги над головой улыбавшегося Конфуцианца. Это было хорошо, очень хорошо.

Выбрав подходящую лодку, он забрался в нее, пролаял лодочнику команду, уселся и больше не обращал на него внимания, не сводя глаз с кружившей над ним стрекозы.

Оказавшись в Пудуне, он сначала направился на восток, а затем свернул на север. Два часа понадобилось ему для того, чтобы найти пять баньяновых деревьев[26], посаженных кругом, — таких огромных, что они были видны даже с берега реки. Корни деревьев, выпирающие из земли, образовали нечто вроде ограды, внутри которой находилась могила.

Это путешествие совершал каждый Конфуцианец со времен «боксерского» восстания, и каждый из них искал здесь совета и утешения.

Стрекоза сердито жужжала над его головой, а Конфуцианец свободной рукой раскапывал нижний край могилы. Наконец его пальцы нащупали то, что он искал. Он сдвинул в сторону рыхлую землю, вынул из ямки старую фотографию в рамке, осторожно стер с ее поверхности остатки земли.

С пожелтевшей фотографии на него смотрел молодой человек с большим родимым пятном на левой стороне лица. Если бы снимок был цветным, отметина была бы лиловой.

— Мы уже в пути. Мы готовы занять место, принадлежащее нам по праву, — проговорил Конфуцианец. — Мы все по достоинству ценим сделанное тобой много лет назад. Но на этот раз… — Он помолчал и посмотрел вверх на сердитую стрекозу, кружащую над его головой. — …Мы не проиграем.

Он продел иголку в ушко на верхней части рамки и снова засыпал фотографию землей — так, что теперь только стрекоза на ниточке, кружащая над могилой, обозначала место, где похоронен мученик.

Конфуцианец никогда не слышал о дневниках Ричарда Хордуна, но он непременно согласился бы со знаменитым опиоманом, который в своих записках предупреждал: «Когда крестьяне и ученые объединяются, это означает, что конец не за горами».

— Мы поднимемся как одна великая сила, — произнес он. — Нужен лишь лидер и конфуцианец, который станет направлять его руку.

Глава семнадцатая ВТОРАЯ МИРОВАЯ

Было раннее утро 7 декабря 1941 года.

Японская подводная лодка была замечена при попытке войти в Пирл-Харбор. Затем наблюдатели увидели вторую субмарину.

7.02. Радарная станция Опана. Рядовые Джозеф Локард и Джордж Эллиотт засекли японские самолеты в 132 милях к северо-востоку.

7.29. Лейтенант Кермит Тайлер отмахнулся от полученной информации, решив, что радиолокатор засек группу американских бомбардировщиков В-17, ожидавшихся из Калифорнии.

7.49. Адмирал Фухида радирует своим самолетам сигнал «Тора, тора, тора!», означающий команду атаковать.

7.55. Первая волна из 183 самолетов, ведомых Фухидой, атакуют Пирл-Харбор с северо-запада.

9.00. Вторая волна японских самолетов под командованием Шимазаки атакует Пирл-Харбор с северо-востока.

9.45. Из 96 кораблей, стоявших в Пирл-Харборе, 18 были потоплены или получили серьезные повреждения. Из 394 самолетов, базировавшихся на аэродромах Хикэм, Уиллер и Беллоуз, 188 были уничтожены, а 159 выведены из строя. Были убиты 2403 американских военнослужащих, 1102 из них находились на борту линкора «Аризона»; 1178 получили ранения.

* * *

Для тех, кто жил у излучины реки, важнее было то, что на следующий день Соединенные Штаты и Великобритания объявили войну Японии, а та в ответ объявила войну обоим этим государствам. Японские солдаты пересекли невидимые границы, отделявшие китайский Шанхай от иностранных сеттльментов, и, таким образом, целиком овладели городом.

Через сто один год после подписания позорного Нанкинского договора, создавшего нынешний Шанхай, город наконец оказался объединен под флагом азиатской державы. Японии.

Фань куэй проснулись от завывания сирен. Британская канонерка «Петрел», стоявшая в гавани, была объята пламенем, на борту американского судна «Уэйк» кишели синие рубашки японских солдат. Через несколько часов после бомбардировки Пирл-Харбора все иностранные дипломаты, проживавшие во Французской концессии, были посажены под домашний арест.

И в тот же вечер японский офицер, которого прилюдно опозорила Цзян, вновь появился в ее заведении со своим переводчиком. Хозяйка подошла к незваному гостю и приветствовала его кивком и формальной улыбкой.

— Скажи этой шлюхе, — обращаясь к переводчику, произнес офицер, — что она должна отвести меня в свои частные апартаменты, в комнату, откуда наружу не проникнет ни единого звука.

Цзян повиновалась и отвела японца в свои покои, проведя его мимо вышибал, которых она наняла из числа людей бандита Ту.

В ту ночь Цзян пришлось испытать то, через что прошли многие китайские женщины, оказавшиеся в лапах японских завоевателей. Она была изнасилована и избита до полусмерти, после чего неделю не могла встать с кровати. Единственное, о чем Цзян думала в течение этих ужасных семи дней, было то, что она до сих пор не удосужилась произвести на свет дочь, которая со временем могла бы заменить ее в Договоре Бивня. Только эта мысль помогла ей выжить.

Жизнь для иностранцев в Шанхае изменилась кардинальным образом. Все они были вынуждены зарегистрироваться в качестве «союзников врага» и носить нарукавные повязки, идентифицирующие их национальную принадлежность. Японцы заморозили все счета иностранных банков. Шанхайский клуб, излюбленное место отдыха британцев, славившийся самой длинной в мире барной стойкой, был оккупирован японскими офицерами, а Американский клуб превратился в штаб японских императорских военно-морских сил. Юнион Джек, гордо развевавшийся над банком «Гонконг — Макао» Сайласа Хордуна, уступил место красно-белому стягу Империи Солнца, автомобили, принадлежавшие фань куэй, были экспроприированы.

Японцы закрыли все иностранные газеты, хотя впоследствии английской «Шанхай таймс» и американской «Шанхай ивнинг пост» было дозволено снова открыться, поскольку они согласились печатать только прояпонские передовицы. Были закрыты и радиостанции, и только новая радиостанция XGRS засоряла эфир нацистской пропагандой. Она транслировала две передачи, в которых высмеивались достижения стран-союзников. Одну вели двое американцев, называвших себя Билл и Мак, другую — два англичанина под псевдонимами мистер Грейси и мистер Джонстон.

Коротковолновые радиоприемники были конфискованы, но, как ни странно, запреты не коснулись американских фильмов, поскольку в начале каждого сеанса в кинотеатрах крутили двадцатиминутные японские пропагандистские ролики.

Японцы систематически устраивали набеги на иностранные предприятия, либо ликвидируя их, либо захватывая все имущество. В Японию уплывало все, что могло быть погружено на корабли. Из зданий выдирали металлические части, оборудование, котлы, трубы отопления и направляли в качестве сырья на военные нужды.

Название Бриджхаус, изначально относившееся к восьмиэтажному зданию, стоявшему у моста Гарден-Бридж в районе Ханкоу, очень скоро превратилось для шанхайцев в синоним слова «ужас». Именно здесь Кэмпэйтай подвергала допросам и пыткам журналистов, бизнесменов и простых китайских граждан. Очень немногим удавалось выжить, пройдя через побои, пытку водой, голод и болезни, практиковавшиеся в этом кошмарном месте.

С каждым днем положение становилось все хуже. На Рождество 1941 года, несмотря на отчаянные усилия Шотландского королевского полка отстоять Коулун, пал Гонконг. Радио националистов оповестило слушателей о том, что китайская армия численностью в пятнадцать тысяч человек уже в пути и вскоре Гонконг будет освобожден. Но, как и многие другие заявления Чан Кайши, это тоже оказалось ложью.