Дэвид Ротенберг - Шанхай. Книга 2. Пробуждение дракона

• Название: Шанхай. Книга 2. Пробуждение дракона
• Автор: Дэвид Ротенберг
• Издательство: Эксмо, Домино
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-699-45140-1

Когда произносятся два пророчества одновременно, чтобы второе воплотилось в жизнь, первому надо помочь исполниться.

Вот пророчество Первого императора Китая, произнесенное им перед Тремя Избранными на Священной горе: «Нашу страну ждет Эпоха Белых Птиц на Воде. Она ознаменует начало Тьмы, а конец Тьмы и возрождение ознаменует Эпоха Семидесяти Пагод»…

Шанхай на рубеже веков. В многомиллионном городе переплелись жизни трех выдающихся семей бизнесменов, авантюристов, преступников. Но двадцатый век — время великих ожиданий и грандиозных перемен. Что принесет он им? Обретут ли они богатство? Найдут ли любовь?

Исполнится ли пророчество императора? Пробудится ли дракон?

---

— Вы дочь Суна. Ваши сестры влиятельные женщины. Я хочу, чтобы вы поговорили с ними и образумили их.

Лишь немногие газеты на Западе решились напечатать фотографии из Нанкина, старательно заретушировав все самое страшное, что могло бы оскорбить чувства читателя, и сопроводив их примечанием, в котором говорилось, что подлинность снимков под вопросом, поскольку «эти люди склонны к преувеличениям». Ту же самую формулу западная пресса использует четырьмя годами позже, когда мир содрогнется от страданий другой группы «людей, склонных к преувеличениям».

* * *

Наконец-то Максимилиан дождался безлунной ночи. Убийцы заняли отведенные им позиции, Лоа Вэй Фэнь с камнем в руке стоял возле резервуара с маслом.

За несколько дней до этого убийцы, в точном соответствии с инструкциями Максимилиана, продели в железные кольца на трех шестах самые прочные шелковые веревки, которые только сумели раздобыть.

Теперь Максимилиан ждал, когда раздастся смеющийся голос. И как только он зазвучал, юноша пристегнул последний карабин парашютных ремней к шелковой веревке и ухватился рукой за прочный шнур. Второй рукой он прижимал к груди ребенка Цзяо Мин.

Максимилиан подал знак готовности, и убийцы принялись шуметь. Они колотили палками по железным крышкам от мусорных баков, кускам жести и любым другим предметам, способным издавать грохот — достаточно громкий, чтобы сюда сбежались японские патрули со всего города. Максимилиан ходил этим маршрутом в течение нескольких ночей, засекая время и считая шаги. Десяти минут, чтобы добраться сюда, японским солдатам явно не хватит, а вот двадцати будет вполне достаточно. Это как нельзя лучше отвечало его планам.

Максимилиан начал считать.

Досчитав до пятисот, он услышал крики и выстрелы, но счет не прекратил. Ему было нужно, чтобы здесь собралось как можно больше японцев. Если их будет мало, им могут просто не поверить.

Дойдя до шестисот пятидесяти, Максимилиан увидел вспышки, вырывающиеся из дул винтовок, а досчитав до семисот, услышал грохот движущихся танков.

Он продолжал считать. На счет семьсот восемьдесят он увидел, как самый молодой из убийц, получив пулю в лоб, впечатался спиной в каменную стену. На девятьсот он выкрикнул команду Лоа Вэй Фэню, впервые отдав приказ всесильному Убийце.

Сильным ударом камня Лоа Вэй Фэнь выпустил масло из резервуара.

— Давайте! — крикнул Максимилиан на счет в тысячу сто.

И тут оставшиеся в живых члены Гильдии убийц подожгли фосфорные факелы и бросили их в заполнившийся маслом огромный треугольный канал, тянувшийся под поверхностью улиц.

Несколько мгновений ничего не происходило, а затем к небу на тридцать футов в высоту взмыло пламя, превратив ночь в день.

Оторопевшие японцы побросали оружие и в изумлении таращились на огненную стену. Затем они подняли глаза кверху и над языками пламени увидели висящую в воздухе фигуру белого мужчины с рыжими волосами, прижимающего к груди младенца.

— Это территория Бога! — прокричал он на превосходном японском. — Огонь помечает божественное убежище! Отступитесь от того, что принадлежит Богу!

Когда японцы видели проявление божественной воли, они сразу признавали его. И вот теперь, пока они неподвижно, словно статуи, стояли, освещенные языками пламени, их шкуры и морды ящеров Комодо постепенно превратились в кожу и лица обычных людей. Так родилось убежище размером в две с половиной квадратные мили, спасшее жизнь более чем четыремстам тысячам китайцев.

Глава шестнадцатая ШАНХАЙ ПОД ПЯТОЙ ОККУПАНТОВ

Убежище жило и выполняло свое предназначение, хотя новости из Нанкина были редкими и противоречивыми. Удивляться этому не приходилось, ведь японцы контролировали все железные дороги и передвижение по Янцзы. Один человек вдруг узнавал, что его двоюродный брат все еще жив, другому сообщали о том, что его дедушка нашел спасение в убежище, и все слышали о рыжеволосом фань куэй с младенцем на руках, летавшем в языках пламени.

В Шанхае между японскими оккупантами и Иностранным сеттльментом царил хрупкий мир. Время от времени обе стороны совершали короткие набеги на территорию противника, но в целом границы, разделявшие их, соблюдались.

Сохраняя контроль над Шанхаем, японцы игнорировали концессии, и поэтому в Город-у-Излучины-Реки вернулось некое подобие мирной жизни. Но при этом Иностранный сеттльмент превратился в «одинокий остров».

Хозяева отеля «Палас» заменили выбитые оконные стекла, и там вновь можно было видеть бизнесменов, играющих не только в теннис, но даже в гольф. По иронии судьбы в это непростое время пользовался огромной популярностью фильм по роману Перл Бак «Добрая земля»[22]. В «Гранд-театр» стекались толпы зрителей, желавших лицезреть восходящую звезду Луизу Райнер[23].

Во многом жизнь шанхайцев, конечно же, осложнилась. На нескольких главных перекрестках постоянно дежурили японские солдаты, и каждый китаец, проходивший мимо, был обязан им кланяться. Если японцы находили поклон недостаточно глубоким или почтительным, они немедленно избивали провинившегося, будь то мужчина, женщина или даже ребенок. Они останавливали трамваи и заставляли кланяться всех пассажиров, а если мимо них шел автомобиль какого-нибудь важного фань куэй с шофером-китайцем, последний был обязан остановить машину, выйти и отвесить японцам глубокий поклон.

Как ни странно, в эту пору в Шанхае пышным цветом расцвел бизнес развлечений. Кабаре и бары ломились от посетителей, а заведения вроде ночного клуба «Большой мир» пользовались такой популярностью, что люди часами простаивали в очередях на улице, чтобы попасть внутрь. Казалось, по мере того как накапливались трудности, шанхайцы вовсю старались отвлечься от них.

В 1938 году стали прибывать первые партии евреев из Европы, которых тут уже ждали. Поначалу большинство беженцев были из Германии и Австрии, но вслед за ними потянулись польские евреи. Европу они чаще всего покидали через Геную, где садились на пароходы итальянской судовладельческой компании Ллойд Триестино. Путешествие до Китая занимало месяц, в течение которого корабли заходили в Порт-Саид, Аден, Бомбей, на Цейлон, в Сингапур, Манилу и Гонконг. Но нигде евреям не было позволено хоть ненадолго сойти на берег. Итальянская компания взимала с них грабительскую двойную плату, а поскольку нацисты разрешали эмигрантам взять с собой лишь один чемодан и двадцать рейхсмарок, в Китай эти несчастные приезжали совершенно нищими.

Но на этом их беды не кончались. Им не разрешали высадиться и на пристани набережной Бунд, поскольку эта территория принадлежала Англии и Франции, а туда евреев-беженцев тоже не пускали. Поэтому бедняги, выложив последние гроши, были вынуждены пересаживаться на китайские джонки, которые доставляли их к причалам на Сучжоухэ, расположенным в двух милях от Бунда вверх по течению реки и находившимся под контролем японцев.

На помощь к ним пришли давно обосновавшиеся в Шанхае евреи родом из Ирака. Врассуны, Эллисы, Кадури и даже покойный Сайлас Хордун в лице приемной дочери Цзян снабжали их деньгами. Беженцев селили в пострадавшие от бомбежек многоквартирные дома в Ханкоу. Состоятельные евреи-сефарды[24] снабжали детей молоком и открывали бесплатные столовые, стремясь хотя бы поначалу поддержать вновь прибывших.

Поскольку многие из евреев, бежавших от нацизма, у себя на родине были людьми состоятельными, получившими хорошее образование, они достали из чемоданов свои дипломы в рамочках и пошли искать работу. Врачи и инженеры находили ее быстро. Некоторые ученые устроились преподавать в китайские университеты. Врассуны и банк «Гонконг — Макао» — на этом названии для своего банка в конечном итоге остановился Сайлас — помогали единоверцам ссудами. Одни открыли новые предприятия, среди которых была даже фабрика по производству маргарина, другие — часовые мастерские и пошивочные ателье. В Шанхае появились рестораны в европейском стиле, как, например, кафе «Луи», открывшееся на улице Кипящего ключа, или ресторан «Фиэлкер» на авеню Жофре, где подавали изысканные венские блюда. Кабаре «Черная кошка» на авеню короля Альберта предлагало посетителям сатирические представления — столь же язвительные, как те, что давали в Берлине на Унтер-ден-Линден. В Шанхае стало возможным отведать торт «Захер» и штрудель, в кинотеатрах стали показывать голливудские фильмы. Через год еврейская община уже имела свою газету, радиостанцию, симфонический оркестр и театр. Во многих его спектаклях содержались чрезвычайно откровенные выпады в адрес капиталистов вроде Врассунов, Хордунов, Эллисов и Кадури. Никому не нужные дискуссионные клубы разрастались, как сорняки на заброшенном пустыре. В дискуссионный клуб превращался любой стол, где за обедом собирались евреи и где социалисты спорили с капиталистами, верующие — с атеистами, сионисты — с космополитами и старые — с молодыми.