Хуберт Хорстман - Загадка серебряной луны

• Название: Загадка серебряной луны
• Автор: Хуберт Хорстман
• Жанр: Научная Фантастика

Hubert Horstmann. DIE RÄTSEL DES SILBERMONDES. Utopischer Roman.

Серебряная луна — это поэтическое название пустыни, состоящей из аммиачного снега и метановых озер, где царит температура сто восемьдесят градусов ниже нуля, где Солнце меньше копеечной монеты и бледно сияющее кольцо Сатурна закрывает почти полнеба. Здесь, на спутнике Сатурна Титане, совершает посадку первая международная экспедиция на Сатурн. Она состоит из четырех мужчин и одной женщины и была составлена таким образом, что характеры и темпераменты дополняют друг друга. Но психологи отборочной комиссии кажется, совершили промах, потому что уже в первые часы после посадки дело доходит до нарушения дисциплины. Молодой геолог Веккер из Ташкента идет на поводу у легкомыслия, вызывает чрезвычайную ситуацию и ставит под угрозу двух человек. Американский астрохимик Вестинг осуждает ненаучной поведение со всей остротой, и когда геолог срывается с высоты во время разведочного бурения, кажется бесспорным то, что он склонен к небрежности. Но вскоре после этого приходится извлекать из подземного свода пилота Далберга в состоянии глубокой потери сознания. Очевидно на серебряной луне есть неизвестное природное явление, которое действует на человеческую психику прямо через скафандр и гермошлем. Ученые заняты разрешением этой загадки. Возникают расхождения во мнениях, улаживаются, появляются снова, становятся такими сильными, что теряется связующее их звено и возникают угрожающие ситуации. Неведомый мир становится проверкой на прочность. Земные масштабы больше не действительны, сейчас все зависит от творческого мышления — и от характера. Личности участников экспедиции, сформированные земными условиями, отражают общественное воздействие и опыт. Нахождение в таинственном мире серебряной луны становится грандиозным экспериментом, который никакой психолог и социолог не провел бы более эффективно. В конце повествования экспедиция, правда, не выполнила всех задач, которые наметила, но она забирает с собой бесценный выигрыш — осознание того, что человек есть мера всех вещей — поскольку он осознает свою ответственность за жизнь и свое достоинство разумного существа.

---

По крайней мере закрыть глаза…

Яркое мерцание пробудило ее из полусна. Она вздрогнула и оглянулась. Лампа на потолке светилась матовым светом. Иллюминатор и дверь были закрыты. Значит, снова галлюцинация! Ей срочно было необходимо уснуть.

Когда она поднялась из ванны, чтобы взять мочалку, которую она оставила на табуретке в ванной, мерцание началось снова. И на этот раз она сразу почувствовала, что она воспринимала не глазами. Она вытянула руки и повернула мокрые ладони вверх. Осязание кожей!

У Анне был «феномен кончиков пальцев» как и у дюжины других людей во всем мире. В этом не было ничего необычного. Это могло быть рудиментом из серой глубокой древности или вызвано лишь особенной чувствительностью — по-прежнему невыясненный вопрос для специалистов. Ощущение кожей было для нее интересным времяпровождением. Она тренировала его при случае, но никогда не стремилась к мастерству. Печатный текст она разбирала с трудом.

Но теперь она стояла перед ванной с закрытыми глазами и растопыренными пальцами и видела, словно сквозь завесу из грубой ткани, даже отдаленные предметы: махровое полотенце на табуретке, массажная кровать, пол, иллюминатор.

Это был не пространственное охват; напротив, все казалось двухмерным, совсем близким, проецированным на воображаемый экран. Удаленность угадывалась по размытости контуров и размытостью цветов.

Пару секунд Анне стояла словно оглушенная. Затем в ней проснулся дух исследователя. Несомненно, она переживала секунды, в основе которых был случай, который больше не представится, и она, несмотря на свою усталость, решила использовать возможность. Насколько хватало радиуса действия ощущения кожей? На каком расстоянии оно воспринимало предметы?

Медленно, шаг за шагом, Анне двигалась с закрытыми глазами, и это было, словно она вошла в картину. Она подошла к двери, открыла ее и вошла в коридор.

Она шла словно лунатик.

Растопыренные пальцы, при помощи памяти о пространственном зрения, указывали ей путь на мостик. Она узнала компьютер и фосфоресцирующие цифры больших бортовых часов, глобус звездного неба и пульт управления. Звездные карты на стенах она воспринимала как темные плоские предметы. В передней, приближающейся по параболе части мостика, зеркальный телескоп и рабочий стол Вестинга расплывались в бесцветную кашу.

Ее охватила неприятная слабость, одновременно она почувствовала тупое давление в височной области. Она нащупала кресло. Упала в него и с криком вскочила снова. Уставилась на твердый, холодный предмет, который лежал на обивке. Кусок пемзы. Должно быть Веккер положил ее туда, а потом забыл.

Анне побежала обратно в свою каюту. Она надела пижаму и села на край ванны. Ее ноги словно свинцом налились, а голова раскалывалась, но, словно под гипнотическим принуждением, она снова вытянула руки. Терпеливо ждала! Но явление прошло. Немного позднее сон окончательно вступил в свои права.

Анне проснулась с сильными головными болями. Перед ее комнатой зашуршали шаги. Где-то хлопнула дверь. Затем раздался голос. Пение, прерванное странным бульканьем и кряхтением. Прошло немного времени, прежде чем она догадалась, что значат эти звуки: Веккер умывается.

Анне чувствовала себя уставшей и разбитой, словно она только что сейчас прилегла. Она повернулась на живот и прижала руки к вискам. Она смутно почувствовала, что должно быть произошло что-то из ряда вон выходящее. Разве она только что не носилась взад-вперед по мостику?

Она поднялась и открыла свой шкаф с медикаментами, взяла две таблетки и проглотила их, запив минеральной водой. Ее руки дрожали, когда она поставила графин обратно на стол.

Что она искала на мостике? Как бы она не пыталась, ее мысли вращались лишь вокруг осколка пемзы. Она пожала плечами и начала одеваться. Возможно, все это ей лишь приснилось?

Веккер в это утро был в отличном настроении. Дверь ванной закрылась с громким стуком. Он пронесся по коридору. Немного позднее он занялся на кухне. Загромыхала посуда, засвистел чайник.

Мысль о том, что через несколько часов она будет сидеть рядом с Веккером в вертолете и должна будет проводить с ним поучительную беседу, вызвало у Анне неудовольствие. Она знала, что она добьется успеха лишь если крепко схватит его за горло, если она докажет ему, что он вызывал напряженность, которая угрожала целостности группы. Но он бы едва ли удовлетворился ролью терпеливого слушателя. Он красноречив, и он будет утверждать, что, не считая нарушения дисциплины, о котором он искренне сожалеет, все в полном порядке. Что он, пардон, видит призраков.

Но, больше чем сложного диалога, она опасалась второй возможности. Сразу же после старта «Пацифики» Веккер начал ухаживать за ней. Впрочем, с обезоруживающей смесью наивности и мужской уверенности в себе — в этом он, кажется, имел талант. Или был очень натасканным. Ей еще как-то удалось отправить его на запасной путь. Но она не знала, как долго он на нем останется. И если он воспользуется разведывательным полетом, чтобы объясниться? Тогда возникнет ситуация, которой ей было бы лучше избежать.

С другой стороны: она была не только врачом, но и психологом, и ее задача состояла в том, что обеспечивать целостность группы. Исходя из основательного анализа характеров команды, она должна была давать консультации руководителю экспедиции, наблюдать за его методами управления и давать ему указания, как он мог улучшить их. Она должна была изучать поведение спутников и «заранее высчитывать», как они поведут себя в критических ситуациях. Она должна была улавливать настроения и разряжать напряженную обстановку, усмирять темпераменты, льющиеся через край и изгонять дурное настроение. Короче, ее задача как психолога была одним из кибернетических регуляторов, который удерживал систему «Команда «Пацифики»» в психическом равновесии.

Могла ли она сейчас, когда впервые появились трудности, уклониться, забросить свои задачи, только потому что она плохо спала и висках было странное давление?

Это было бы не только смешно, но и с точки зрения тактики глупо. Она знала, что ее хоть и ценили как врача, но ее функции как психолога, казались спутникам, исключая, пожалуй, Бронстайна, излишними. Вестинг частенько называл ее «Мисс очистительница душ» насмешливо. «Фройляйн жестянщик душ» — титул из уст Далберга.

Если она хотела добиться признания, если она хотела влиять на коллектив, она должна была настоять сегодня. И она настоит!

С таким твердым намерением Анне направилась после завтрака в шлюзовую камеру, где Веккер осуществлял контрольный осмотр вертолета.

— Allons, Monsieur,[2] — сказала она с наигранным нетерпением, — никаких отговорок на усталость!

Когда Анне проснулась, когда снаружи было темно, но вертолет больше не летел сквозь туман. Справа и слева от него громоздились ржаво-бурые, плоские образования. Наискось перед носовой частью зияла пропасть. Высоко над стеклянной кабиной пилота светились узкие, серебристые полосы. Анне потребовалось несколько мгновений, пока она поняла, что означают эти полосы: небо.

— Где мы?

Веккер встал на колени на своем кресле. Он управлял одной рукой, в другой у него была инфракрасная камера.

— В подземном мире! — Его голос звучал триумфально. — Точнее сказать, на пути туда…

Он указал головой на второе устройство управления.

— Возьмите, пожалуйста, штурвал.

Когда Анне выполнила просьбу, Веккер откинулся назад облегченно вздохнув. Он сиял от радости.

— Великолепное открытие! Вестинг будет рвать на себе волосы.

Анне непонимающе пожала плечами.

— Я объясню Вам позже. — Веккер снова поднял камеру. Затем он сменил объектив и включил прожектор в носовой части. Два ярких световых пучка ощупывали ржаво-бурые образования. Это были скалы, крутые склоны. Вертолет летел через монументальное ущелье.

— Шестьсот метров под поверхностью спутника, сто десять градусов ниже нуля, — сказал Веккер, взглянув на индикаторы. — Осторожно спускайтесь.

Световые пучки блуждали по блестящим выступам, проникали в пустоты, разгоняли призрачные тени; глубоко внизу они натыкались на завесу тумана, которые вспыхивали под их действием.

— Восемьсот метров, минус девяносто градусов, — пробормотал геолог.

Анне обеспокоилась. Не было ли это мероприятие крайне рискованным? Ничтожный дефект в моторе или в пропеллере…

— Минус шестьдесят градусов.

Веккер приподнялся. Он был взволнован. Его взгляд пристально следовал за лучом прожектора.

— Глубже! Почему Вы медлите?

— Мы должны вернуться!

— Ба. — Пренебрежительный жест.

— Никаких новых приключений! — резко сказала Анне.

— Но вертолет же имеет недюжинную защиту. — В голосе Веккера прозвучало немного злости. — Тысяча метров, минус тридцать градусов.