Вера Камша - Сердце Зверя. Том 3. Синий взгляд смерти

• Название: Сердце Зверя. Том 3. Синий взгляд смерти
• Автор: Вера Камша
• Жанр: Фэнтези

---

Равно трагичны близостью конца

Хвосты и уши, почки и сердца!

У фонтана-каприза внезапно примолкший король торопливо поручил супругу заботам маршала и удалился. Быстро, словно за ним гнались. Катарина продолжила прогулку. На ней было белое платье с черным поясом, и она попросила сорвать ей алый цветок. Лионель сорвал.

— У нас есть четверть часа, — сказала королева. — Я буду откровенна.

— Как вам угодно.

— Королевы порой меняют чашки. Иногда по ошибке, иногда нет... Я не ошиблась. Нарианский лист улучшает цвет лица. Фердинанд будет прекрасно выглядеть. Завтра... Наше с вами уединение случайно. Если Манрик или Сильвестр решат узнать причину, они успокоятся, хоть и не получат от доказательств удовольствия... Господин Савиньяк, я озабочена вашим отъездом, последовавшим за отъездом Алвы, вашего брата и Альмейды. Я должна знать, что это означает.

— Войну. Возможно, войны.

— Фердинанд скоро вернется. Вы знаете меня и можете не лицемерить. Я знаю вас и могу не заламывать руки. Что будет со мной и моими детьми? Что будет с Эпинэ?

— Надеюсь, что ничего.

— Надеетесь?

— Чтобы что-то сделать, нужно время. Его нет ни у бордонов, ни у каданцев, ни у Колиньяров. Те, кто рассчитывает занять меня и Алву до весны, ошибаются. Мы вернемся раньше.

— Может быть, но Анри-Гийом очень плох. Колиньяр хочет видеть герцогом Марана.

— Колиньяр недавно потерял наследника. Ему некому передать даже собственный герб. Моя мать не желает соседствовать с Маранами, она образумит маркиза Эр-При.

— Она или вы?

— Так ли важны подробности?

— Верно. Мы можем только верить друг другу, но мы не можем друг другу верить. Как быть с этим? Я не хочу развода, но смерти не хочу еще больше. Я знаю, Алва поручил нас — всех — вам. Вам, не Манрику! Вас отсылают. Я больше не остаюсь одна даже в молельне — меня «защищают» от убийц, которых может подослать Штанцлер. В Золотой столовой после грозы протек потолок. Пока художники отмывают плафон, королевской чете накрывают в северном крыле.

— Я не только не комендант Тарники. Я уже и не комендант Олларии. По крайней мере до зимы.

— Вы не успеете вернуться, Савиньяк. Скорее уж Алву вернут как... регента Талига. Регент должен находиться в столице.

— Не обязательно. Алонсо Алва большей частью был при армии.

— Вы согласитесь?

— С чем, сударыня?

— С тем, что сделают без вас? Алва давал слово защитить меня и детей. Вы давали слово заменить его в его отсутствие. Фердинанду вы оба всего лишь присягали. Странная вещь присяга — для одних она значит все, для других ничего. Я имею в виду свою семью, граф. Было два Ги Ариго...

— Я помню про обоих. В северном крыле не лучшие комнаты, там снятся дурные сны. Моя матушка имеет обыкновение превращать свои страхи в притчи, ваша, помнится, тоже баловалась пером. Почему бы вам не последовать ее примеру?

— Если я назову вас так же, как Ги, своего брата Ги, я ошибусь?

— Как вы его назвали?

— Подлецом. Ни в коем случае не трусом, но подлецом. Я не жалею, что была с вами откровенна. Вы не узнали ничего нового. В отличие от меня... Вы хорошо ненавидите, граф, лучше всех, кого я имею несчастье знать. Других удовлетворила Занха для Борна и Закат для младших Эпинэ, а вас?

— Вы все-таки заламываете руки. Это излишне. Запоминайте. Урготелла. Улица Четырех Дождей. Лавка «Поющая лилия». Хозяин знает, как будить нарциссы осенью, а лилии — зимой. Если он получит сонет, в котором упоминается жаба, он переправит его Алве. Если последние две рифмы будут «конца — сердца», Алва вернется. Если второе четверостишие начнется с «Он ждал», он вернется немедленно и без предупреждения. И еще. В личную королевскую охрану переведено несколько гарнизонных офицеров. В том числе Чарльз Давенпорт, сын генерала Энтони. Молодой человек в большой обиде на Алву, зато он вряд ли станет выполнять приказ, который напомнит ему об Октавианской ночи.

— Вы часто посылаете цветочнику сонеты?

— Нет. Именно поэтому они должны дойти. Запомните еще одно имя. Райнштайнер.

— Бергер?

— Да. Он проследит за Маранами.

— Вам нужны мои извинения?

— Нет.

— И все же извините. За заломленные руки. Вы помните турнир в Гайярэ и свой сонет?

Лионель помнил.

4

Маршала пришлось запереть в спальне. Он вопил и скреб по дереву когтями, норовя вырваться. Завтра служанка будет затирать царапины воском и ворчать. Луиза с досадой глянула на исполосованную руку и отодвинула засов.

— Капитан Гастаки, входите.

Кот взвыл, как сорок привидений. Вдова Арнольда Арамоны скривилась и посторонилась, пропуская его же жену. Зоя немедленно шагнула через порог.

— Что с тобой? — в лоб спросила она. — Где этот скот?

— Я его заперла. — Госпожа Арамона покосилась на царапины, те вовсю кровоточили.

— В Закат кота! Ты в обиде. В большой обиде. Тебе больно. Кто этот скот?! Я до него доберусь... Это просто, пока есть дорога от тебя к нему. К обидчику, а она есть, пока болит. Ты только скажи, он у меня, якорь ему в глотку, покорячится! Урод поганый.

— Не надо, Зоя. — Вот так родичей выходцам и скармливают. Под настроение. — Давай лучше...

А что лучше? Святая Октавия, дожили! Чуть не предложила выходцу чашечку розового отвара. С вареньем.

— Извини. Забыла, что... ваших не угощают, но сесть-то ты можешь.

— Могу. От меня не сгниет. — Зоя бросила на стул шляпу. Отличную офицерскую шляпу, что не скрывала лица и не отбрасывала тени. — Плохо всё! И становится хуже. Пожар во время потопа! Умные больно... Кто вас просил якорные цепи портить? Кто, скажи?! Теперь не поштормуешь, теперь лишь уходить, только не всем... Уже не всем! А то разнесете на ногах, как мухи. Мой говорит, чтоб я плюнула. Не твое, говорит, дело, но нельзя же так! В садке этом вашем нетронутых... как твоя дочка, как то дурище, что за мной скакало, знаешь сколько?! И чтобы они все разом... Не хочу!

Не отбрасывающая тени гостья подалась вперед, Луиза невольно последовала примеру собеседницы, но Зоя отшатнулась:

— Ты горячая! Мы уже раз с тобой ходили... Нельзя снова! Не трогай меня!

— Я не трогаю.

— Ты слушай! С этой вашей столицей... Уже скоро. Где пусто, туда течет, течет и топит. Если не пусто, оно возьмет. Не посмотрит кого, просто возьмет к четырем лунам! Ты видела. Так и будет, если не влезем! Ты хоть что-то сделала?!

— Я написала... маршалу Савиньяку. Он мне поверил, бергеры тоже поверили. К нам приезжал человек от регента и расспрашивал. Герцог Ноймаринен...

— Регент — дурак, они все дураки... Даже мой. Гордится, что малявка может... Мы — нет, она — может, но так нельзя! Пусть все будут, пусть каждому — свое, а не одно общее, что слизнет...

Пусть все будут! Иначе не сказать. Эйвон, Айри, Мирабелла с девочками, их не вернешь, но те, кто остался... Пусть все они живут! И кошка Катарина, и дура Одетта, и маменька с ее кудряшками, морщинками и коготками... Пусть живет долго, даже если сожрала твою молодость и пытается изодрать то, что еще осталось...

— Эй! — проревело под ухом. — Эй, ты опять?! Кто он? Имя! Назови имя...

— Не надо, — устало попросила Луиза. — Зоя, никакой это не «он»... Нет у меня «его». Я письмо от матери получила, вот и вспоминается весь вечер то одно, то другое. Когда я молоденькой дурочкой была, она меня почти съела. Я в зеркало глянуть лишний раз боялась, не то что на кавалеров, а мать... такая красивая, в оборочках... отставляла пальчик и завязывала бантики! Мне завязывала, с моей рожей! Это как ворону желтеньким красить — сразу ясно, что не морискилла.

— Матери могут! — Лицо Зои стало обиженным и чуть ли не юным. — Моя тоже... Сорок раз на дню про мужчин, которые женихи и которые не женихи. Сперва «пора-пора-пора», «надо-надо-надо», потом «поздно-поздно-поздно», «скорей-скорей-скорей!» Я сижу, а она зудит! Смотрит на меня и талдычит, что опять не так... Я ночи напролет ревела, мол, жениха все нет, а они ведь могли быть! Могли, сожри ее зубан, если б меня из дома выпускали, а потом он... этот... Я ему и его кощенке драной... все высказала, все! А мать опять... Замуж-замуж-замуж... Пусть не любит, пусть с любой холерой лижется, но чтоб был! Чтоб все знали, что есть! Муж. Мирить меня с этим... хотела. Сама так жила, и чтобы я как она...

— Отцы, матери... Они все так! — Зоя выходец, ее нельзя брать за руку. И по голове гладить нельзя! — Им надо, чтобы мы одевались как они, ошибались как они, правы были как они... Я поддалась, это ты у нас... капитан... Устояла!

— Да! — Зоя гордо вскинула голову. Все-таки в шляпе ей лучше. — Я не пошла на поводу! Я ждала и дождалась своего, только своего счастья, а не такого, как хотели они! Я не отдала себя ни одному из тех скотов, что мне приводили, а ушла в море... Пусть я проиграла из-за штанастых тупиц, пусть меня взяли в плен, так лучше, чем отдать себя поганому уроду!