Вера Камша - Сердце Зверя. Том 3. Синий взгляд смерти

• Название: Сердце Зверя. Том 3. Синий взгляд смерти
• Автор: Вера Камша
• Жанр: Фэнтези

---

Арлетта подошла вплотную к стене из внушительных, обернутых парусиной пачек. Стань она больной и беременной и желай сохранить тайну, она б выбрала для тайника второй ряд, который почему-то получился пониже переднего. Графиня по очереди попыталась вытащить задние пачки. Одна оказалась неожиданно легкой. Неужели? Женщина водрузила опутанную шнуром добычу на стол. Все четыре печати были нетронуты. Оставалось их сорвать и посмотреть, но Арлетте захотелось сперва отыскать подтверждение своей догадки. Войдя в раж, графиня выволокла еще одну пачку. При сравнении печати второй пачки казались чуть старше. На воск налипли ворсинки, в одном месте выкрошился кусочек, в другом отпечаталась бечевка. Королеве не требовались потайные ящички, королеве хватило двух ставших никому не нужными печатей, которые могли валяться хоть в цветочном горшке... Печати отыскались в стоящем на виду ларце, куда Катарина напихала всякой мелочи вроде костяных холтийских фигурок, белых морских камней и стеклянных шариков. Так незатейливо и так умно!

Снять опутавшую тайник бечевку было непросто, но Арлетта, из какого-то упрямства отказавшись от ножа и сломав ноготь, развязала все узлы. «Заплаканное» письмо лежало на самом верху. Под ним обнаружилось с дюжину доносов, исписанные канцелярским почерком листки, видимо чьи-то показания, снова письма. Разный почерк, разные даты... Все это придется перечитать, неминуемо проникнувшись очередной ненавистью к очередным представителям рода человеческого. Графиня методично извлекала документ за документом. Последним показался лаковый гайифский футляр. На багряной крышке догорал степной закат, сильный ветер гнул травы, кружились черные птицы и тревожное алое солнце касалось верха одинокой башни. О башне Росио тоже успел рассказать...

5

Опоздать с первым балом на полвека — это надо умудриться! Матильда умудрилась, так как в Алате до балов она еще не доросла, а в Агарисе Раканов в приличные дома не звали; то же, что закатывал в Олларии внук, тянуло разве что на похабный маскарад. Вот и вышло, что затеянная в честь регента Талига пирушка стала для принцессы первым достойным ее происхождения выходом. Король бакранский, полуказар кагетский, пресловутый Алва... Какое общество, твою кавалерию, какое роскошное общество!

Матильда угрюмо напялила не отосланное в Тронко платье — черное, с двойной желтой и алой отделкой — и вдела в уши пережившие агарисских падальщиков рубиновые серьги. Посмотрелась в зеркало и вдруг вытащила спертый где-то внуком кулон, который по уму нужно было отдать Дьегаррону, а не по уму — швырнуть в Рассанну или в здешнюю пропасть: пускай твари закатные катают...

Неистовая алая звезда бесстрашно улеглась на раскрытой ладони, она знала, что ни одной женщине по доброй воле от нее не избавиться. Матильда долго глядела на злющий огонек, а потом ройя как-то оказалась у принцессы на шее под самым горлом. Цепочка застегнулась с трудом — шейка у прежней хозяйки явно была лебединой... Матильда хмыкнула, повернулась пару раз и подняла руки снять краденую красоту. Не успела — явилась Этери и уставилась на ройю. Теперь снимать было глупо, а цепочка и не думала врезаться в кожу...

— Как же вы царственно прекрасны! — проворковала кагетка, не отрывая глаз от кулона. Уж она-то была послушной если не дочерью, то сестрой и честно отправилась к дикому мужу спасать не отечество, так Баату или себя. Муж, на взгляд теперешней Матильды, был сносен, ибо не имел ничего общего с Анэсти, а вот в юности алатку от бородатого дикаря стошнило бы. В юности хочется чистенького и сладенького... Пока не обожрешься!

— Поживешь с мое, будешь если не прекрасной, то царственной! — буркнула ее высочество себе под нос. Коровой и старухой она себя чувствовала не раз, но воровкой?! Разве что отдать ройю прямо на пиру. «Возьми, красавчик, камушек и мою бедушку в придачу», хотя бедушки с краденым не уходят, только со своим, от сердца отрываемым.

— Мы так мало говорим, — пропустила бестактность мимо ушей Этери. — Как вам Барсовы Врата? Это древняя крепость, она много старше и Агариса, и Паоны...

— А как они вам? — поддалась двойному любопытству Матильда. — Хозяином Барсовых Врат должен был стать ваш брат, а станете вы с... супругом.

— Ни я, ни Баата не рассчитывали получить то, что мы получили, — улыбнулась кагетка. Расспрашивать дальше было наглостью, а Матильда еще не пила, и потом, какое ей дело до чужих чувств? А белокурая дочь своего отца все болтала. Про старый казарский дворец. Про сорта роз, которые растут только здесь и в Равиате. Про какого-то Прахумпа, что объединил восемь родов, победил сеймурского царя и стал первым казаром. Про... Миклоша Белую Ель!

— Я училась говорить по-алатски. Так хотел отец, он думал породниться с домом Мекчеи...

Отцы вечно думают, и не только отцы, бабки тоже, а выходит Леворукий знает что... Светскую беседу требовалось продолжить, и Матильда перешла на алатский. В тысячах хорн от Сакаци! Этери поняла и ответила. Медленно, но правильно. Они говорили о погоде, розах и великих воителях, алатских и кагетских. Ощущение было дикое, но принцесса Алати в самом деле сидела рядом с похожей на проклятущую Аполку красавицей — женой наследного принца смехотворной Бакрии и дочерью казара Кагеты. Разодетая в парчу беременная Этери готовилась встретить убийцу отца. Снявшая траур Матильда — хозяина убившей Альдо лошади.

— Двенадцатый залп, — объявила на талиг Этери. — Они здесь.

Матильда кивнула. В Кагете любили стрелять, как и в Алате. Господарь приехал, господарь уехал, господарь выпил чару, господарь пообедал... Обо всем сообщают пушки, по крайней мере так было раньше. При братце стрелять перестали, или она со злости оглохла?

Ввалилась носатая ворона в черном, объявила, что принцесс ждут. Адъютанта Дьегаррона Матильда знала, четверых явившихся с ним бакранов — нет. Возникла заминка, но Этери не растерялась:

— Наша царственная сестра старше годами. Наша царственная сестра — гостья и свидетель со стороны великого Талига. Ей идти первой.

Дальше дочь Адгемара перешла на незнакомый язык, очевидно — бакранский, потому что кагетский Матильда узнала бы. От Торки до Фельпа все понимают всех, за Сагранной на каждой горе свой говор.

— Ваше высочество! — Торрихо в парадном мундире щелкнул каблуками. — Позвольте.

Опереться на руку молодого провожатого, поковылять исполнять свой долг... В юности она на долги плевала. Как отец оправдается перед гаунасским женихом и в каких драгоценностях будет венчаться сестра, влюбленная поганка не думала. Лишь бы удержать Анэсти. Удержала...

Они подходили к маленькому старому дворцу с двух сторон. Мужчины — с запада, женщины — с востока. Было это обычаем или церемонию выдумали на месте, Матильде не сказали. Мог знать Торрихо, но расспрашивать кэналлийца не хотелось. Хватит и того, что он волочет ее на себе, как волок на коронационный пир Окделл. Мальчишка был предан Альдо не меньше Робера, а она про него позабыла, да и про Мэллицу... Позабытая в радости родня, позабытые в горе дети, которые уже или погибли, или уцелели без ее помощи.

Улочки крепости были почти пусты. В Барсовых Вратах зевак не водилось. В древней крепости что хотели, делали ласточки и розы, но не люди, потому здесь и было грустно даже в праздник. Гремели литавры, развевались флаги и навязанные на шесты ленты, где-то закричал верховой козел. Матильда привыкла к этим крикам еще в Тронко, а к горам не надо было и привыкать, хотя Сагранна не похожа на Черную Алати. Она выше, злее, моложе...

— Сударыня!

Дьегаррон. Надо полагать, за ней, потому что за Этери явился муж. Красивый муж, хоть и бородатый. Любит кагетка или ненавидит? У стоящей принцессы не поймешь. Победи Адгемар, мужем Этери мог бы стать Альдо. Красивая вышла бы пара…

— Сударыня, я не быстро иду?

— Нет!

За Дьегарроном успеть можно, это жизнь пронеслась, как весна в степи. Налетела, закружила и осыпалась... Вчера цветы, сегодня — стручки, а когда выросли и пожелтели, никто не заметил.

— Сударыня, я... Ваше высочество, герцог Алва может показаться вам... резким.

— Как-нибудь переживу. Не бойтесь.

Удивил, твою кавалерию! Альдо чуть не угробил и самого Алву, и его Талиг... Тут не резким станешь, тут сожрешь со всеми потрохами. А не сожрешь, так прирежешь.

— А можно, я буду бояться? Немного?

Кэналлийский маркиз шутил, а у нее не было ни пистолетов, ни хотя бы возможности удалиться. Ругаться и то не выходило, оставалось не замечать. Узкий, будто в монастыре, коридор обрывался в пестром и очень светлом зале. Паршивец Дьегаррон сжал локоть сильнее, чем требовал этикет. Матильда «не заметила» и этого. Стройный черноволосый человек шагнул навстречу. Он был без приятеля и без маски, но Матильда все равно его узнала — Рокэ Алва успел прогуляться по самому мерзкому сну в ее жизни.