Пауль Локамп - Охотник на ведьм

• Название: Охотник на ведьм
• Автор: Пауль Локамп
• Жанр: Ужасы и Мистика

Старые проблемы, древние споры и войны. А как же иначе, ведь мир, в котором мы живём, не что иное, как Чистилище, где рядом с обычными людьми живут те, которых называют «Охотники на Ведьм». Наказанные за грехи прошлых жизней, у них нет права на выбор, у них не права на сомнения. Есть только цель, ради которой, они готовы на многое. Кто знает, вдруг ты один из них? Через какую боль готов пройти, ради искупления своих грехов?

---

Почему заказал? Не только от извечной для каждого стрелка привычки «шоб було». Утром я обнаружил нехорошее соседство, а точнее — банальную слежку. Чтобы окончательно поверить в шизофрению, не хватает злобного соседа, который облучает меня таинственными лучами, направляя эмалированный тазик на балконную дверь. Как зачем? Чтобы мозги закипели. Тем более что они и так уже булькают от вороха информации, которую поглотил за последнюю неделю. Да и про хвост мне сосед намекнул, сам бы точно не заметил. Оказывается, они со вчерашнего дня за мной катаются. Весело… В обеденный перерыв позвонили из библиотеки, сказали, что нашли заказанные мною книги. Вот туда я и поехал, едва дождавшись конца работы. Наши парни аж рты разинули, когда ровно в восемнадцать ноль-ноль выключил компьютер. В библиотеке просидел около трех-четырех часов; если бы не старое, еще с университетских времен, знакомство с начальницей архива, фигушки бы получил эти книги из хранилища. Документы были интересные, особенно одна тетрадь, — дневник одного ксендза, жившего в начале двадцатого века.

Этот святой отец в нескольких эпизодах описывал женщину из своего прихода — мол, жалобы на нее поступали от соседей. То в болезнях скота обвинят, то еще в какой-нибудь чертовщине. Все бы ничего, стучать у нас всегда любили, но дошло это дело до курии (видно, какой-то местный помещик подсуетился), и ксендз получил гневное письмо с требованием разобраться со своей паствой. Не знаю, как он эту проблему решал, наверное, женщину проведать все же пришлось, но тон записей сильно изменился. Создавалось стойкое впечатление, что после визита ксендз был здорово напуган. И не просто так, а смертельно. Все чаще в его записях начали появляться размышления о неожиданной смерти, о грехах мира и собственных прегрешениях перед Господом. Странно — особенно если учесть, что до этого святоша был не дурак выпить крупникаса[2], повеселиться и поиграть в карты (сохранился листок с записями его карточных долгов). Так вот, чем меня эта история зацепила — во-первых, было точно известно место, где он жил. Во-вторых, костел числился действующим, а в-третьих, записи ксендза обрывались через неделю.

IV.

Их было двое… За ними, в сумраке бетонных стен, маячила еще одна. От первой отделяло метров семь. Передо мной полутемный коридор. Кричи не кричи, — все равно никто не прибежит. Город вовсю готовится к выходным, да и темно… Две и еще одна — трое. Жаль, не рассчитал, могу не успеть. Понизу живота раскатился холод, грязные облезлые стены словно сдвинулись, и мир потерял цвета. Осталось только неприятное чувство растянутого времени и эти…

Крик, шаг в сторону, рука метнулась к поясу, бл… рубашка, еще шаг. Ближе к стене! Гос-с-споди! Ахнул выстрел, ударив по перепонкам, еще выстрел — есть! На первой возникли две темные дырки. В короткой полусекундной паузе было слышно, как катилась гильза, звеня латунным тельцем по бетону… Твою так! Р-р-раз — дабл-тап, дв-в-ва! Еще четыре пули нашли свои цели. Тихо… Только в слегка оглушенных выстрелами ушах, стучали удары сердца… Под ботинком звякнула гильза, отлетая в стене. Все, успел.

— Считай, по времени почти уложился, — сзади из темноты выдвинулся силуэт инструктора. — Думаю, на сегодня хватит уже, поздно все-таки…

Я выщелкнул магазин и разрядил пистолет. В тире стоял приятный запах оружейной смазки, тихо шумела вентиляция, вытягивая пороховой дым.

— Нервно ты стал двигаться, Сашка, — сказал тренер, снимая наушники. — Куда ты торопишься? От того, что будешь дергаться, стрелять быстрее не станешь, скорее наоборот. Стрельба любит пластику. Не рваные, когда ствол дергается, словно в руках эпилептика, а быстрые плавные движения, выполненные с разной скоростью, словно танго танцуешь. Съезди на стрельбище, поэкспериментируй, можешь даже музыку включить, это тебе на пользу пойдет.

— Хорошо, — я кивнул, — съезжу.

— Случилось что-нибудь?

— Нет, все нормально, с чего ты взял?

— Да так, — посмотрев на меня, сказал инструктор, — смотри сам.

Еще один, блин, сострадалец нашелся, на мою голову. Плохо, если люди начинают замечать, что я меняюсь. А что предпринять? Принять схиму и уйти в монастырь, чтобы попытаться понять происходящее? Не выход, господа, не выход…

Я вышел из университетского спорткомплекса, где в цокольном этаже был тир, принадлежащий ассоциации охранных агентств. Несмотря на его удобное местоположение, посетителей здесь было немного. Охранники стреляли редко (их начальство экономило патроны и деньги), а простые люди, купив оружие для самозащиты, захаживали нечасто; большинство полагало, что пистолет в кобуре — это вполне убедительный фактор, чтобы считать себя в полной безопасности, и тренировки считали лишней тратой времени и денег. Как правило, такие персонажи несколько раз вытаскивали пистолет из кобуры дома, перед зеркалом и, попозировав в красивых позах, успокаивались. Не дай Бог им подвергнуться нападению — ведь мало того, что по лицу получат, так еще и оружие отберут.

В костел к ксендзу-охотнику я все же сходил, но ехал нехотя, будто чувствовал, что не надо было этого делать. Долго сидел в машине, положив руки на руль и не решаясь сделать первый шаг, смотрел на строгую готическую красоту костела. Острый шпиль, словно указывал путь, вонзившись в серое хмурое небо. Как просто… Наугад включенная музыка еще больше запутывала обрывки мыслей, но вместе с тем и выталкивала навстречу людям и событиям — Адажио Альбинони. Эх, Джадзотто, что же творилось у тебя в душе, когда ты создавал эту музыку? На какие вопросы искал ответы? Вместе с этими перехватывающими горло звуками приходило понимание, что я уже вступил на предназначенную мне дорогу, где каждый неправильный шаг может стать последним. Ну что же, мне тридцать три года, уже не мало, чтобы научиться не плакать по убежавшему молоку. Вместе с последними аккордами потушил сигарету и, на мгновение застыв, вышел из машины. Будто в пропасть шагнул.

Вошел — и чуть было не бросился вон из костела, словно на меня вся нечисть преисподней накинулась! Может, и убежал бы, только вдруг ноги ослабли. Хотел бы вас увидеть на моем месте — как бы отреагировали на представшую передо мной картину! Шла обычная проповедь. Ксендз читал наставление пастве, которая слушала его со всем прилежанием и усердием, которое отличает «ревностных» католиков. Нормально, буднично, с одним исключением — ксендз был Нежитью. Нет, я не сошел с ума, как может показаться — просто остолбенел, внимательно рассматривая эту тварь. Да, все тот же черный провал глазниц; кожа, похожая на полуистлевший пергамент. Нечисть…

А в зале сидели люди. Обычные, нормальные люди. Слушали, внимали его поучениям о справедливости, терпимости к ближним, доброте и милосердии. Что же это творится в этом мире, Господи! Кто теперь заботится о твоей пастве, вознося благословенные молитвы небесам?

— Впечатлились?

Медленно, еще находясь в шоке от увиденного, обернулся и увидел ксендза. Скорее всего, он вышел из крипты, поэтому я не заметил, как он подошел. Худощавый, лет сорока, но уже седой, как лунь, мужчина. Впалые щеки, темные грустные глаза, вокруг которых разбегаются лучики морщин…

— Вы отец Станисловас?

Он кивнул и показал мне на дверь.

— Пойдемте, молодой человек, не будем мешать людям…

Мы вышли на улицу и, не сговариваясь, повернули на дорожку, которая опоясывала костел. Между истертыми за сотни лет каменными плитами пробивалась весенняя трава. В глубине небольшого сада виднелось несколько, потемневших от времени, замшелых скамеек. Даже деревья, которые росли вокруг храма, настраивали человека на мысли о смысле Бытия… Иных и возникнуть не могло — при взгляде на эти искривленные обрубки ветвей. Словно застывшие в немой мольбе морщинистые руки, тянущиеся к небесам.

— Вы, полагаю, удивлены, — ксендз посмотрел на меня. — Извините, я не успел вас предупредить, что сегодняшнюю службу проводит мой коллега.

— Коллега?!

— Да, — грустно кивнул он, — именно коллега.

— Не понимаю, внутри костела я видел Нежить, а вы, как мне сказал Петр, один из нас…

— Дело в том, что это мой родной брат. Старший брат, — он словно жалел о том, что не успел меня перехватить перед дверьми костела. — И вместе с тем он является той самой предназначенной Нежитью, которую я должен уничтожить. Давайте присядем, — он кивнул на скамью.

— Вы знаете, Станисловас, о том, что я Охотник, узнал недавно. Не буду скрывать, в душе творится такое, что словами выразить трудно. Даже вопросов у меня уже нет, одно смятение. Привычный мир превратился в непонятную игру по не известным правилам. Но после того, что я увидел в храме, у меня последние мысли вышибло, не понимаю, что происходит!

— Жизнь, Александр, вокруг обычная жизнь. Пусть это и Чистилище. Я бы мог многое рассказать, но думаю, сейчас нет такой необходимости. Вы в смятении — вполне, надо заметить, понятном. Лучше не пытайтесь сейчас разобраться. Время — лучший учитель.