Александр Кондратов - Следы — на шельфе

• Название: Следы — на шельфе
• Автор: Александр Кондратов
• Издательство: Гидрометеоиздат
• Жанр: Прочая научная литература
• Год: 1981

В глубочайшей древности начал осваивать человек свою планету. И по мере того как растут наши знания о далеком прошлом, как в геологическую древность уходит возраст человечества, становится все более ясным, что пути расселения наших предков шли не только по суше, но и по шельфу, участку дна морского, который в эпоху великого оледенения был дорогой в Австралию и Америку, на Британские острова и Малайский архипелаг…

Читатель книги (рассчитанной на широкие круги) становится соучастником научного поиска, вместе с автором воскрешая трассы, проложенные десятки тысяч лет назад.

---

С одной стороны границу шельфа определяет линия берега, где соединяются и море и суша с ее обрывами — клифами и поднятыми террасами, пляжами и песчаными барами, зоною отливов и приливов. Со стороны океана границей шельфа служит материковый склон, круто падающий к океаническому ложу. Однако не везде обнаруживается такой крутой «перегиб». Например, возле юго-восточного побережья США, возле шельфа, окружающего атлантические берега полуострова Флорида, лежит подводное плато Блейк, открытое около 100 лет назад. Оно является как бы промежуточной ступенью между мелководным шельфом и ложем океана. Плато Блейк подобно шельфу, но отделено от него уступом в несколько сот метров и лежит на глубинах более километра. И еще более крутым уступом оно отделено от ложа океана, погруженного на глубины свыше 5 километров.

Есть шельфы, глубина которых очень мала, порядка 20 метров. Но чаще шельф простирается гораздо дальше, чем пространства, охваченные на морских картах изобатой 200 метров. В районе Бискайского залива граница шельфа проходит на глубине 300 метров, возле атлантического побережья Канады, — на глубинах, порой превышающих полкилометра, и т. д.

Шельф, вопреки своему наименованию, далеко не ровная и гладкая полка. Тут есть и холмы, и котловины, и овраги. Глубина Медвежеостровекого желоба, лежащего на шельфе Баренцева моря, свыше 600 метров, а возвышенности Персея в том же море — всего 68 метров. На Шпицбергенекой банке желоб Южного мыса глубиной четверть километра соседствует с отмелями, погруженными на глубину чуть больше 30 метров. По какой же глубине проводить «юридическую границу» шельфа в северных морях: наибольшей или наименьшей? Ведь перепад глубин здесь, как видите, весьма и весьма существен.

Вот почему при определении границы шельфа, ученые, указав глубину 200 метров, внесли уточнение: «Если в пределах шельфа устанавливаются два перегиба дна, то следует отдать предпочтение наиболее четкому, при условии, что он расположен на глубине не более 200 м».

Решение Организации Объединенных Наций о границе шельфа было своевременным. Ибо когда оно принималось, начался «шельфовый бум» — интенсивнейшее исследование и разработка пространства, покрытого водой и являющегося продолжением материков со всеми их минеральными богатствами — нефтью, углем, золотом, платиной, алмазами и т. д.

Можно было бы долго перечислять сокровища шельфа, будь то сера или кораллы… Но наш рассказ посвящен не им.

Археология седьмого континента

Задолго до того как родилась наука археология, были раскопаны древние захоронения скифов и этрусков, вскрыты гробницы фараонов Египта и других правителей Древнего Востока. Делали это грабители могил, искавшие сокровища. Раскопки археологов начались гораздо позднее. И преследовали они совсем иные цели.

Та же картина наблюдается и в истории археологии подводной. Первыми на дно морское проникли искатели сокровищ, драгоценных грузов затонувших кораблей. В конце XVII века судовой плотник Уильям Фипс проводит успешную экспедицию за серебряными слитками, находившимися на борту погибшего испанского галеона. В первой половине восемнадцатого столетия сокровища под водой ищут с помощью специальной «ныряльной машины». В начале прошлого века со дна были подняты драгоценные фризы Парфенона, которые британский лорд Элджин вез на судне «Ментор» из Греции на свою родину; фризы работы Фидия пошли ко дну вместе с судном возле острова Антикифера.

Работы, предпринятые для спасения фризов Парфенона называют порой первой подводно-археологической экспедицией, но это явная натяжка. Спасти шедевры удалось благодаря мужеству греческих ныряльщиков. Настоящие подводно-археологические изыскания, научное изучение затонувших кораблей и городов со своей методикой поиска и исследования начались только в XX веке. Это — наука, а не кладоискательство или поиск произведений искусства, поиск без внимания ко всему остальному, всяким там черепкам и тому подобным находкам, которые для ученого могут быть гораздо дороже и ценнее, чем безликие слитки золота и серебра в трюмах затонувшего судна.

Благодаря археологии подтвердились многие древние предания и легенды. Вспомним хотя бы Генриха Шлимана и его открытие Трои. Подводная археология, как и старшая ее сестра — сухопутная археология, стремится проверить правоту легенд о затонувших городах и островах, о потопах, которые поглощают обширные земли и целые народы. И естественно, всегда делает необходимую поправку на ту призму восприятия, через которую преломлялись события столетней и тысячелетней давности. Ведь та Троя, о которой рассказывают поэмы Гомера, вовсе не идентична Трое, открытой Шлиманом. И как показали раскопки, которые вели археологи-профессионалы после Шлимана, на самом деле тут находилось более десятка различных Трой, сменявших друг друга поселений. Причем Шлиман, ведя раскопки безо всякой научной методики, уничтожил слой, в котором находилась Троя гомеровской эпохи и времен Троянской войны!.

Океан занимает почти три четверти поверхности нашей планеты. Где искать археологам затонувшие корабли, города, земли, острова? Естественно, на шельфе. И не только по техническим причинам, потому лишь, что в глубины океана проникнуть значительно трудней. Что может отыскать на дне, скрытом многокилометровым слоем воды, археолог? Прежде всего, затонувший корабль. Там, в пучине, он будет, пожалуй, даже в лучшей сохранности, чем на мелководье: толща воды защитит погибший корабль от губительных волн, донные течения и шквалы его не повредят, корабельные черви не источат. Но какие суда могут находиться на большой глубине? Ведь древнее мореплавание в основном было каботажное, мореплаватели — финикийцы, индийцы — не рисковали уходить в открытый океан и держались берега. Стало быть, главным образом на шельфе и следует ожидать находок затонувших древних кораблей.

Конечно, смельчаки и в глубокой древности отваживались отходить далеко от берега, ураганы и штормы уносили суда в открытый океан, и на дне его мы можем обнаружить следы трагедий. Но их будет не так уж много. К тому же поиск кораблей, погребенных на большой глубине, связан с огромными техническими трудностями.

Ну, а города?

В начале 60-х годов нашего столетия всю мировую печать обошло сообщение о том, что на склонах впадины Милн-Эдвардс, у побережья Перу, на глубине 6000 футов сфотографированы вертикально стоящие колонны. Повторная съемка обнаружила много поваленных колонн, на некоторых можно было различить надписи, напоминающие иероглифические письмена…

Найден город на глубине двух километров? Однако никому с тех пор не посчастливилось отыскать затонувшие строения или даже просто их сфотографировать. Вероятней всего, «колонны» — лишь игра природы, нагромождение камней, скал. И не письмена, а трещины видны были на камнях.

Предположим, однако, что колонны настоящие и письмена на них есть. Кто воздвиг эти колонны и начертал письмена? На побережье Перу, скажут археологи, древнейшие монументальные сооружения появились не раньше, чем три тысячи лет назад. Письменность же возникла тут еще двумя тысячелетиями позднее. Колонны в архитектуре древних жителей перуанского побережья не употреблялись. Поэтому очень странно, что на дне возле Перу оказались столь необычные сооружения.

А что скажет геолог? Район Анд, в котором находится Перу, отличается сейсмичностью. Не исключено, что в результате сильного землетрясения часть побережья могла стать дном. Так, после Чилийского землетрясения 1960 года прибрежная полоса шириной 20–30 километров и протяженностью 500 километров опустилась почти на два метра. Но ведь два метра — не два километра! Мгновенный провал суши на двухкилометровую глубину просто-напросто невозможен.

Однако, возразят нам, сооружения могли уйти на небольшую глубину, а затем погружение шло постепенно… Тут уже дело за морским геологом. Впадина Милн-Эдвардс ничем принципиально не отличается от других океанических впадин. Образовывалась — она, как и остальные «шрамы» на теле океана, в течение миллионов, в лучшем случае сотен тысяч лет, в то время, когда не только развитых цивилизаций, — но и человека разумного не было на Земле. Об этом свидетельствует океаническая кора на дне впадины и мощный слой осадков на ней. Да и как могли устоять колонны, если бы огромный участок суши погрузился на дно после сильнейшего землетрясения?

С точки зрения наук о Земле и о человеке, впрочем, как и с точки зрения обыкновенного здравого смысла, колонны, покрытые надписями, на двухкилометровой глубине — иллюзия, а не реальность. Слишком различны по темпам развития история планеты и история человечества, появившегося на ней, так сказать, в самую последнюю минуту.

Что сказали бы геологи и археологи, если бы им сообщили, что в пластах Земли, относящихся к той эпохе, когда планетой «правили» гигантские ящеры, обнаружены следы разумной деятельности человека, письмена или строения? Вероятней всего, ученые решили бы, что речь идет о мистификации. А если нет, потребовали бы доказательств, фактов, проверки: ведь, окажись находка подлинной, следовало бы целиком и полностью пересматривать историю человечества и геологическую историю Земли! Точно так же пришлось бы заново пересматривать историю океанов — или ту же историю развития человеческой цивилизации — окажись колонны на дне впадины Милн-Эдвардс творением людей, а не игрой природы.