Игорь Болгарин - Расстрельное время

• Название: Расстрельное время
• Автор: Игорь Болгарин
• Жанр: О войне
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-9533-5081-5, 978-5-9533-4408-1

1920 год. Гражданская война близится к концу. Барон Врангель, окопавшийся в Крыму, постепенно теряет свои позиции. Павел Кольцов, уполномоченный комиссар ВЧК, откомандирован на Южный фронт, под Каховку. Кольцову поручено контролировать действия анархистов при форсировании Сиваша и захвате врангелевских позиций. Кольцов отправляется в расположение махновцев, но по дороге попадает в непредвиденные обстоятельства, которые могут повлиять на его дальнейшее пребывание в Крыму…

Кольцову предстоит решить множество сложных задач. Кто из его окружения является предателем? Почему врангелевцы охотятся за ним? Как ликвидировать банду, которая нападает на имения бывших аристократии и захватывает невывезенные ценности? Как уберечь пленных врангелевцев от бессмысленной жестокости и расстрелов? Как противостоять Розалии Землячке, облеченной почти неограниченной властью, и ей подобным, готовым превратить Крым в кладбище одним лишь росчерком пера?

---

— А вот этого — не надо! — сердито отказался Кольцов.

— Это — надо! — Колодуб сделал два шага и твердо поставил бутылку на стол. — Это не то, шо вы подумалы. Мед. Подарок от моих пчёлок, и трошки — од моей бабы Маруси. Пока я воюю, она пчелками занимается. Получается. А шо в бутылке, то хай вас не смущае. Ничого, кроме бутылок, в хозяйстви не найшлось.

Проводить Колодуба они вышли во двор. Ночь была безлунная. Но было все равно светло. С далекой вышины им светили большие и яркие звезды.

— Счастливо вам оставаться. Надеюсь, ще встренемся, — скупо попрощался Колодуб и растворился в ночной темени.

Он ушел, а Кольцов подумал о том, что оборвалась ещё одна из множества ниточек, благодаря которым человек прочно стоит на земле.

Глава седьмая

Погода в Северной Таврии всё ухудшалась. Морозы не ослабевали уже даже днем.

По мере того как белые войска бежали, Южный фронт сужался. Уже почти весь Крымский перешеек заняли красные, но ещё оставались районы постоянных стычек с белыми. Это были либо рассеянные в боях остатки вражеских воинских частей, или же по каким-то причинам отставшие от своих, или забытые своими солдаты, пытающиеся пробиться к переправам.

Первая армия Кутепова, по приказу Врангеля, должна была до последнего защищать Крымский перешеек. Но генерал Кутепов по-своему понял приказ. Сиваш с его ледяной в эту пору водой он считал достаточно серьезным препятствием и поэтому все силы сосредоточил в основном в двух местах: на Перекопе и в районе Сальково и Чонгара. Лишь только здесь можно было, не намочив ноги, перейти в Крым. Несколько дней и ночей сюда тянулись конные и пешие, военные и цивильные.

Штаб Южного фронта постепенно, по мере отступления вражеских войск, передвигался поближе к Крымскому перешейку. Сначала перебазировались в Асканию-Нову, а затем и в Присивашье.

Фрунзе мечтал на плечах покидающих Северную Таврию врангелевцев с ходу ворваться в Крым. Шестую армию он двинул на Перекопский перешеек. Четвертая армия должна была атаковать Сальково, Чонгар и Арабатскую стрелку.

* * *

Нет, не зря эту часть Таврии назвали Северной. Здесь всегда несколько холоднее, чем вокруг. Когда вдоль Днепра ещё только начинаются легкие ночные заморозки, в Присивашье уже даже днем колючие северные ветры выдувают последнее осеннее тепло и превращают недавно раскисшую под осенними дождями грязь в замороженные комья (грудки) земли. Ноябрь здесь так и называется — грудень. В один из таких дней Повстанческий табор снялся с места и двинулся к Сивашу, в Строгановку. Там уже размещался один из его полков.

Едва только авангардная конная группа во главе с Мишкой Черниговским приблизилась к крайним домам села, как их строго окликнули:

— Стой! Кто идет?

— Не идёт, а едет, — ответил, придерживая свою небольшую рыжую кобылку, Мишка.

— Ну, ты! Не шибко шути, а то и я пошучу! — озлился красноармеец и передернул затвор винтовки.

— Не пошутишь, если жить хочешь, — спокойно сказал Мишка, и пояснил: — Ты — один, а нас полсотни.

— Ладно! — миролюбиво сказал часовой. — Кто такие?

— Повстанческая армия.

— Махновцы? Так бы сразу и сказал, — обрадовался часовой. — А что вы тут, в Строгановке потеряли?

— Тут где-то наш полк. Мы до их в гости.

— Нет тут уже вашего полка. Мы их турнули, потому как и самим места мало.

— Хто это — «мы»?

— Тринадцатая дивизия.

— Не присоветуешь, где теперь наших шукать?

— Может, во Владимировке? Вроде как туда они съехали.

* * *

К рассвету повстанцы разбили свой лагерь во Владимировке, и Каретников сразу же собрал на совещание весь командный состав армии, всех, кто находился здесь, у него под рукой. Прискакали командиры и тех полков, кто квартировал в ближних от Владимировки селах. Соблюдая уговор ничего не скрывать, Каретников пригласил на совещание и Кольцова. Он не отказался, занял место возле теплой печки и просидел там, не вмешиваясь, до конца разговора.

Каретников встал из-за стола и поднес к глазам исписанный листок.

— Послухайте! Только что нарочный привез! — И он стал читать: — «С получением сего Повстанческой армии надлежит форсировать Сиваш на участке Владимировка — Строгановка. Затем через Литовский полуостров выйти на Юшунь, продвигаться дальше, в тылы Перекопских укреплений и способствовать Шестой армии их овладением».

Евлампий Карпенко взял из рук Каретникова бумагу, внимательно её просмотрел и, коротко взглянув на Кольцова, хмыкнул:

— Тилегенция!… «Надлежит форсировать». Это як понимать? Вот Нестор Ивановыч, тот по-простому: «приказую». А тут не поймешь, чи приказывае, чи просит. Даже не знаешь, як поступить?… А хто это просит?

— Сам Фрунзе, — ответил Каретников.

— Ну, если Фрунзе! Шо тут думать! Надо постараться! Взялись за гуж, так тяните шо есть силы! — сказал Евлампий.

— Оно-то так, — согласился Каретников. — В народе як говорят? Надумав лезть в воду, поищи сперва броду. То така присказка. Нас она впрямую касается. Морозы, вода холодна. Где обсушиться, где обогреться? На все размышления у нас — один день. Выступать будем вечером, як стемнеет. Какие у кого предложения?

— Местные тут по пояс на крымский берег переходят, — сказал член штаба Евдоким Коляда. — А в хорошу воду — по колено.

— Это як понимать — «хороша вода»?

— Когда ветер воду из Сиваша в море выгоняет. Летом, случалось, чуть не посуху в Крым ходили.

— Ну и шо ж нам, ждать лета?

— Оно бы и не помешало. Летом, по теплу сподручнее было бы.

— Не превращайте совещание в базар! — насупился Каретников. — Жду деловых предложений. Надо бы поискать среди местных жителей, хто знает броды. Тебе поручаю, Левка, як начальнику разведки, — обратился он к Льву Голикову.

Голиков молча кивнул головой.

Каретников обвел глазами своих «маршалов», как называл своих командиров полков Нестор Махно.

— Остальные тоже без дела не останутся, — пообещал Каретников и остановил взгляд на начальнике медслужбы Крате. — Ты, Филипп, продумай, где раненых располагать, чем перевязывать, лечить?

— Тут не столько раненых будет, сколько обмороженных, простуженных.

— В правильном направлении думаешь, Филипп. Вместе со всеми переправь на ту сторону пару телег с санитарами. Боюсь, им там найдется немало работы.

— Постараюсь, — сказал Крат.

— Ты, Петренко, — перевел Каретников взгляд на командира одного из полков, человека неразговорчивого, медлительного, но четкого и обстоятельного. — Ты продумай, як дровцами запастись. Их нам много понадобится. Костры надо будет сперва тут по берегу запалить, для ориентировки, а потом и на том берегу.

— Где ж ими в этой клятой степи запасешься? Даже кустарник, и тот козы изничтожили, — сказал Петро.

— А ты хорошенько подумай. Может, местные нам чем помогуть? Но на это надежды мало, бо зима подступила, а у каждого — детки.

— Подумаю, — пообещал Петренко.

— Похоже, кой-яки возы и брички нам на этом берегу уже будуть без надобности. Пустим их на огонь, — сказал Каретников. — Сухие, хорошо будуть гореть. А там, в Крыму новые достанем. У них там лесов, як v нас тут соли. Только тачанки по дури на дрова не пустить!

Совещались долго. Пытались предусмотреть даже незначительные мелочи, которые потом, при переправе через Сиваш, могут оказаться неразрешимой проблемой.

* * *

После совещания вышли к берегу Сиваша, остановились возле полуразрушенной мазанки, стоящей почти у самой воды. У кого был бинокль, рассматривали противоположный берег, едва видимый из-за легкой дымки, стелившейся над водой.

Петренко горстью зачерпнул воду.

— Холодна, зараза! Почти лёд.

Прискакал Голиков, с каким-то кандибобером спрыгнул возле Каретникова с коня, доложил:

— Проводника нашли. Вон идёт!

К ним подошел невысокий вихрастый мальчишка со странным, словно бы удивленным лицом.

— Ты, что ли, берешься провести нас на тот берег?

— Но! — коротко отозвался мальчишка.

— У нас так коней погоняют, — сказал Каретников. — Тебя как звать?

— Петренко, — и мальчишка тут же поправился: — Афанасий Петренко.

— Петро! — окликнул Каретников командира полка. — Чего ж молчишь?

— А шо? — отозвался комполка.

— Наплодил детей по всей Украине, и в кусты?

— Ты о чем, Семён? — Петро удивленно посмотрел на Каретникова.

— Спроси у пацана фамилию!

— Ну, скажи! — попросил Петро.

— Петренко. А шо?

— Здравствуй, Петренко! — просиял комполка. — А я, знаешь, тоже Петренко.

Мальчишка с интересом посмотрел на комполка.

— Ладно, потом разберемся. Может, ты еще и мой родич? У меня пятеро братьев — по всей Украине. Твоего батьку як звали?

— Тоже Афанасием.