Лев Белов - Этот несносный Ноготков

• Название: Этот несносный Ноготков
• Автор: Лев Белов
• Жанр: Юмористическая фантастика

Фантастический роман о приключениях пионера Алика Ноготкова который обрел способности к телепатии а потом без спросу у родителей и не посоветовавшись с пионерской дружиной, тайно полетел на планету Марс, бесчинствуя и мелко хулиганя по дороге

---

Даже сквозь иллюминатор гермошлема скафандра можно было заметить, что физик-ядерщик очень взволнован.

Внезапный вызов он, естественно, понял как крайне вынужденную меру Молоткова. Так же встревожен был и доктор геологии, который с напряжением глядел на командира корабля. Едва взглянув на компас и жироскоп, Кандзюба и Ташматов одновременно вздохнули и вопросительно посмотрели друг на друга.

— Они исправны? — с сомнением в голосе произнес Ташматов.

— Абсолютно, — заверил Молотков. — Увы!

— Магнитная буря исключена? — в раздумье спросил Кандзюба.

— Полнейший магнитный штиль, — хмуро информировал Серповский.

— Странно, — покачал головою Кандзюба, — однако впечатление такое, будто где-то совсем недалеко находится мощная магнитная аномалия. Ну, в общем, словно рядом с нами и с такой же скоростью движется астероид, состоящий сплошь из одних намагниченных пород.

— Словно вмешиваются потусторонние силы, — невесело улыбнулся Ташматов. — Какие-то грандиозные джины, выпущенные злым волшебником.

— Я «Эллипс», — монотонно заговорил Иван Сергеевич, наклонившись к микрофону, — Эн-пэ-у, я «Эллипс». Как слышно? Прием.

Несколько минут в пилотской кабине царило безмолвие. Все ждали ответного слова вн-пэ-у. Тихо жужжали приборы на пульте управления, слышно было, как в наушниках Молоткова звучала хаотическая музыка, прорывалась человеческая невнятная речь, раздавался писк морзянки, различных сигналов и позывных. Иван Сергеевич собирался было включить передатчик, когда раздался знакомый голос дежурного

НПУ:

—Я эн-пэ-у, я эн-пэ-у. Вас понял, «Эллипс». Проверьте исправность компаса и жироскопа. Руководство эн-пэ-у затрудняется дать объяснение причинам странного поведения вашего корабля. Прием.

— В общем, надо разбираться самим, — пробурчал Молотков и снова перешел на монотонную речь: — Я «Эллипс», я «Эллипс», сообщаю, что компас и жироскоп совершенно исправны. Постараемся выяснить причины интенсивного торможения. Я «Эллипс», прием.

— Иван Сергеевич, — обеспокоенно произнес Ташматов, — у меня такое ощущение, будто сейчас вступили в силу какие-то не известные нам законы физики. Ведь давно уже было всё рассчитано, мы знали, что будет с «Эллипсом» в любую минуту, а тут вдруг какие-то странные загадки...

— У нас уже, кажется, были случаи, когда всем приходилось удивляться, — с некоторым ехидством заметил Кандзюба. — А потом прояснилось.

Геолог взглянул на «зеркалку» одновременно с Ташматовым, Серповским и Молотковым. Она была отключена — экран ее не светился!

— Быть может, это новые фокусы нашего телепата, черт бы его побрал, наконец, — заволновался Серповский. — От него всё можно ожидать.

— Вряд ли, — покачал головой Молотков. — Мальчишка поклялся...

— Все-таки есть смысл проверить, — усмехнулся Кандзюба.

— Чем черт...

— В Алике я уверен, — перебил Иван Сергеевич, — но, конечно, на всякий случай можно проверить. — И он включил телеэкран доктора биологических наук. — Алло, Филипп Иванович, что поделывает ваш отрок?

— Как ни странно, спит, — ответил цитолог, голова которого появилась на экране. — Джонрид Феоктистович и я полагали, что воздействие гип...

— Извините, — перебил Молотков, — а давно он спит?

— Да уже часиков пять-шесть, очевидно. Я так думаю, что гип...

— Извините, вы с Хворостовым свернули уже оранжерею?

— Свернули. Петр Валерианович чуть не плакал, да и я, честно гово...

— Всё ясно, Филипп Иванович. Виноват, отключаюсь, очень занят.

— Полное алиби, — вздохнул Серповский. — Гора с плеч!

— Наоборот, — потускнел Ташматов, — дело приобретает серьезный оборот — теперь еще труднее объяснить этот зловещий эффект. Как видим, природа магнетизма может еще преподносить свои скверные сюрпризы.

— А как насчет общеизвестных законов физика, они нам помочь не могут, Муса Ташматович? — спросил Серповский.

— Как там по учебникам?

— А вдруг не все законы верны? — пожал плечами Кандзюба.

— В геологии допускались, например, просчеты, ставившие в тупик многих ученых.

— Бывает и так, Роман Павлович, — вздохнул физик. — Могу привести пример. Как известно, основанные на ошибочных философских взглядах утверждения о принципиальной неоднозначности формулировок законов электродинамических сил вступили в противоречие со сведениями, накопленными наукой, и оказались, представьте, несостоятельными.

— Благодарю вас, Муса Ташматович, за микролекцию, — иронически поклонился Молотков, — но она не изменила ситуации с компасом и жироскопом. Загадка не разгадана, а философия пошла по боку.

— Я попросил бы вас, Иван Сергеевич, почтительнее относиться к философии, — укоризненно покачал головою Ташматов. — Дело в том, что...

— Постойте! — перебил Молотков, меняясь в лице и судорожно вцепившись в подлокотники пилотского кресла. — Происходит нечто невероятное! Вы видите, что появилось на перекрестке этих линий? — Командир корабля, не обращая внимания на дублера, Кандзюбу и Ташматова, наклонившихся к телеэкрану, включил передатчик и, быстро настроившись, часто задышал:

— Эн-пэ-у, эн-пэ-у, я «Эллипс», примите экстренное сообщение! Наш корабль не подчиняется управлению и направляется в сторону от Марса. Мы держим курс, очевидно, на Фобос! Держим курс на Фобос! Прием.

— На Фобос! — механически повторил Кандзюба и повернулся к Ташматову. — Вы представляете, Муса Ташматович, что это означает, а?!

Физик не успел ответить на несколько риторический вопрос Романа Павловича, ибо в этот момент командир корабля буквально взревел:

— Все по местам!!! — Включив экраны всех отсеков, он приказал: — Всем немедленно надеть амортизационные скафандры — возможны осложнения при посадке на спутник Марса, Судя по приборам, нас притягииапт к Фобосу, Прошу дать знак, что я понят, поднятом руки!

Все четверо взглянули на экраны. Там появились взволнованные лица Хворостова, Ноготкова, Блаженного, Аша, Валетова и только что, очевидно, проснувшегося Алика.

Спустя секунду каждый из них, словно опомнившись, поднял руку. И только после этого Молотков принялся вызывать НПУ.

Но связь с Землей прервалась.

— А вдруг мы проскочим между Марсом и Фобосом? — ахнул дублер.

— Их разделяет девять тысяч триста восемьдесят километров — коридорчик для «Эллипса» не очень узкий, — ответил Молотков. — Но ведь Фобос ничтожно мал в сравнении с Марсом, и нас должна притянуть планета. И потом мы не можем проскочить мимо — ведь это же вопреки всем законам физики!

Глава двадцать первая, в реальности событий которой сомневается даже автор

То, что произошло вслед за высказыванием командира «Эллипса» о нарушении всех законов физики, настолько ошеломило его самого, что при взгляде на него лишился дара речи и его дублер.

Их состояние можно было бы охарактеризовать как шоковое, ибо после тирады Молоткова, высказавшего уже зафиксированную мысль, из динамика раздался какой-то совершенно не знакомый и удивительно странный голос, ничуть не напоминавший мужской, однако и не похожий на женский. Голос тот произносил что-то с неимоверной быстротой, и в нем звучали дребезжащие металлические нотки.

— Вы что-нибудь поняли? — округлил глаза Серповский. — Ведь...

Он не договорил, ибо тот же голос как-то скрипуче зазвучал вдруг на русском языке с каким-то, впрочем, странным акцентом:

— Четырехконечностные одноголовые мыслящие создания! С вами говорит разумное существо по имени Гэ-эр-пэ. Слушайте и запоминайте! Через определенное количество периодов вы окажетесь в гостях у обитателей блистательной планеты Иолла. Предварительно всем вам придется пройти санитарнопсихологическую фильтрацию на научной станции Рунди.

Командиру вашего летательного аппарата Малотокову предлагается поочередно выключить все двигатели — они уже не необходимы. Рекомендуем — слушайте исключительно мои указания. Желаем всем вам удесятерения мыслительных возможностей. — Прошло еще минуты полторы, пока остолбеневшие Молотков и Серповский не услышали тот же голос:

— Выключайте же двигатели, иначе все вы окажетесь в непригодном для мышления виде!

Иван Сергеевич почти физически ощутил, как неимоверная тоска сжимает его сердце. Взглянув на Сергея Ивановича, застывшего в неподвижной позе, он потянулся к тумблерам.

Спустя несколько секунд после отключения двигателей ему показалось, будто он ныряет в какую-то теплую, пахнущую парным молоком жидкость. Неописуемое блаженство охватило его душу, и он даже не успел заметить, как дублер его погрузился в такое же состояние.

Если бы имелась возможность включить телеэкраны и взглянуть на обитателей космического лайнера, взору наблюдателя представилась бы безотрадная картина: люди застыли в самых разнообразных позах. Наступила такая тишина, которую романисты именуют мертвой, а большинство авторов детективных повестей — зловещей.