Эрнест Лависс - Том 5. Революции и национальные войны. 1848-1870. Часть первая

• Название: Том 5. Революции и национальные войны. 1848-1870. Часть первая
• Автор: Эрнест Лависс
• Издательство: ОГИЗ
• Жанр: История
• Год: 1938

---

В это время Бейст употребляет величайшие усилия, чтобы наладить наконец тот австро-итальянский союз, мечту о котором он лелеял уже целый год, и к концу июля ему казалось, что он близок к достижению этой цели. Было условлено, что оба государства соединят свои силы для вооруженного посредничества и что Австрия пошлет свои войска не только в Силезию, но и в Баварию, куда, с своей стороны, двинется итальянская армия. Но Франц-Иосиф и Виктор-Эммануил просили дать им шесть недель на мобилизацию своих армий и хотели приступить к активным действиям не прежде, чем французы вторгнутся в южную Германию. Наконец, Наполеон III должен был согласиться на вступление итальянцев в Рим.

Последнее условие погубило весь план. Сторонники светской власти папы повторяли императору, что если он выйдет из войны победителем, то Италия заключит с ним союз и без Рима, а в противном случае он не добьется этого союза ни за какую цену. В тот момент, когда Наполеон III выезжал из Парижа к своей армии (28 июля), ничего еще не было решено. Итальянский агент Вимеркати отправился в Мец для личного свидания с императором; принц Наполеон, с своей стороны, присоединил свои усилия к усилиям дипломатии. Но все было бесполезно; еще 5 августа император не мог притти ни к какому определенному решению. На следующий день французская армия потерпела полное поражение при Рейхсгофене, а восемь дней спустя пруссаки проникли уже в сердце Франции.

«Виктор-Эммануил находился в театре, когда ему сообщили о катастрофе, постигшей французов. «Бедный император! — воскликнул король-джентльмен, — бедный император! Но я-то, черт побери, — дешево отделался!» Понятно, что с этого момента о союзе не могло уже быть и речи. «С побежденными не заключают союзов», — сказал Наполеону III один из его министров. Тщетно император 8 августа обратился за помощью к тем государям, для которых он был в течение многих лет защитником и другом. Виктор-Эммануил выражал полное сочувствие несчастью Франции, но прятался за свои обязанности конституционного монарха. А его министерство не желало придти на помощь Наполеону III. Виктор-Эммануил вооружался, но лишь для того, чтобы захватить Рим, который надеялся получить теперь совершенно даром»[179].

Чтобы раз навсегда положить конец французским ходатайствам, Виктор-Эммануил внушил лондонскому кабинету (10 августа) первую мысль о лиге нейтральных держав, которая быстро составилась и к которой Италия официально примкнула 19 августа. Но Наполеон III, чувствовавший, что империя рушится в результате иностранного нашествия, с одной стороны, и под влиянием революционного движения, с другой, не хотел все-таки терять надежду. Он все еще верил в помощь Италии, которую он так любил и которая могла его спасти. Он послал во Флоренцию (19 августа) принца Наполеона, чтобы в последний раз попытаться повлиять на Виктора-Эммануила, но и эта попытка, подобно предыдущей, закончилась неудачей. Однако даже в эту критическую минуту император не решался выразить свое согласие на занятие Рима итальянцами. А между тем они с большей энергией, чем когда-либо, пером Висконти-Веноста (29 августа) заявили, что считают себя в праве занять свою столицу.

Занятие Рима. Поражение под Седаном и революция 4 сентября позволили наконец итальянцам овладеть Римом без всякого риска. Императорские войска уже покинули папские владения. 6 сентября флорентийский кабинет сообщил правительству национальной обороны, что отныне он не считает себя связанным сентябрьской конвенцией, а французское правительство, не входя в обсуждение вопроса с юридической стороны, предоставило Италии полную свободу действий. 8 сентября Виктор-Эммануил послал Пию IX ультиматум; папа, как и следовало ожидать, решительно отказался вступить с флорентийским правительством в какие бы то ни было переговоры.

Старый папа прекрасно понимал, что он не в силах помешать итальянцам войти в Рим. Но он считал вопросом чести не отрекаться от своих прав добровольно и уступить только насилию. При известии о приближении генерала Кадорна, на которого возложена была грозившая папе военная экзекуция, он приказал запереть и забаррикадировать городские ворота. Но когда итальянцы пушечными выстрелами пробили брешь в воротах Pia, папа не пожелал подвергать своих последних защитников опасностям бесполезной борьбы и приказал вывесить белый флаг на замке св. Ангела. Таким образом, Кадорна спокойно овладел (20 сентября) Римом, а Пий IX в качестве добровольного пленника затворился навсегда в Ватикане. Через несколько дней (2 октября) население небольшого папского государства почти единогласно вотировало присоединение этой территории к Итальянскому королевству.

Так несчастье Наполеона III дало возможность окончить великий переворот, совершить который так помогло могущество Наполеона III, и который без него Виктор-Эммануил, Кавур и Гарибальди не могли бы ни благополучно закончить, ни даже, быть может, и предпринять.

ГЛАВА VIII. ОБЪЕДИНЕНИЕ ГЕРМАНИИ. 1852—1870

Германия от 1852 до 1855 года. Вожди движения 1848 года в Германии требовали единства и свободы, и сложность их пожеланий явилась одной из причин их неудачи. Не столь обескураженные своим конечным поражением, сколь ободренные своей недолгой победой, объединители вдумчиво разобрались в своем недавнем прошлом и ограничили свои требования. Общность разочарования подготовила тесный союз между ними и Гогенцоллернами.

Их гнев был бы бессилен, если бы победители стремились попросту восстановить status quo; но второстепенные немецкие государи, не успевшие еще оправиться от пережитого испуга, сделали из своих недавних испытаний тот вывод, что необходимо дать некоторое удовлетворение народным страстям. Они начали требовать от сейма активных действий, к которым он не был способен ни по своему происхождению, ни по своей природе; этим путем они поддерживали агитацию, обратившуюся в конечном итоге против них же самих, ибо они возбуждали надежды, удовлетворить которые были не в состоянии. Австрия после событий последнего времени относилась к Пруссии с крайним недоверием и в то же время питала преувеличенные иллюзии насчет своих собственных ресурсов; она уже не довольствовалась моральным авторитетом и косвенным воздействием, которое оказывала во времена Меттерниха, и хотела превратить Франкфуртское собрание в орудие своего господства; при, всем благожелательстве Фридриха-Вильгельма IV Пруссия не могла позволить себя «майоризировать» и согласиться на отводимое ей подчиненное положение. Сердечная дружба обеих немецких великих держав, продолжавшаяся от 1815 до 1848 года и составлявшая основное условие существования Германского союза, уступила место нескончаемому соперничеству, которое неизбежно вело к конфликту. В этой борьбе Пруссия имела на своей стороне сочувствие образованных классов, а ее честолюбивые стремления нашли для себя благоприятную почву в развитии демократических идей в Европе и в принципе самоопределения национальностей, представителем которого считался Наполеон III. Дипломатический гений Бисмарка сумел использовать эти благоприятные условия в интересах величия своего отечества, а Роон и Мольтке доставили своему государю военные средства, необходимые для преодоления тех препятствий, которые ставились его честолюбивым планам традициями и враждебными интересами.

Чтобы оправиться от оцепенения, либералам понадобилось несколько лет; в период 1851–1859 годов реакция торжествовала победу без стыда и без удержу, а монархи, соединившиеся с дворянством и духовенством для борьбы против революционных идей, решили обезопасить себя от новых сюрпризов путем подражания правительственным методам Второй империи. Все граждане, так или иначе замешанные в последних событиях, были взяты под подозрение и должны были сносить самые унизительные придирки; тысячи либералов покинули страну, а другие, охваченные отвращением, павшие духом, утомленные, отошли совсем от политики.

Чиновники, подчиненные тайному надзору, помышляли только о том, чтобы заслужить милость начальства хотя бы путем самого низкого угодничества. Уровень общественное нравственности понижался, и общественное самосознание притуплялось; целый ряд скандальных процессов, из которых более всего нашумел процесс Вальдека в Берлине, доказал глубокое нравственное падение администрации.

Еще живее ощущалась в Германии религиозная реакция. Крещеный еврей Шталь, который до самой своей смерти оставался главным теоретиком «партии Крестовой газеты», провозгласив, что наука «должна сделать поворот налево кругом», осуждал терпимость, «дочь нечестия», и утверждал, что свобода совести «немало повинна в том процессе разрушения и разложения, который характеризует современное состояние умов и грозя спокойствию Европы». Суровая ортодоксия пыталась подавить дух анализа и свободного исследования; в литературе повеяло духом пиетизма и реакции: Оскар фон Редвиц в слащавых и напыщенных поэмах воспевал ханжеский мистицизм; Виктор фон Штраус в своих Письмах о политике (1853) указывал как на идеал для человечества на Мекленбург, где феодальные учреждения сохранились во всей чистоте; Риль под предлогом организации народа проповедовал возвращение к цехам и кастам.