Эрнест Лависс - Том 5. Революции и национальные войны. 1848-1870. Часть первая

• Название: Том 5. Революции и национальные войны. 1848-1870. Часть первая
• Автор: Эрнест Лависс
• Издательство: ОГИЗ
• Жанр: История
• Год: 1938

---

Закон 1814 года, дополненный и измененный указами 1820 года, установил всеобщую воинскую повинность: после трех лет действительной службы солдаты на два года зачислялись в запас, после чего переходили в ландвер, который делился на два срока и в котором они состояли вплоть до достижения сорокалетнего возраста. Однако, хотя с 1814 года население

Пруссии возросло с 11 до 18 миллионов, ежегодно призывалось по прежнему только 40 000 новобранцев, так что 25 000 молодых людей ускользали ежегодно от набора. Поэтому контингент прусской армии был настолько незначителен, что когда обстоятельства требовали развертывания боевых сил, то приходилось созывать ландвер и принимать под знамена людей, достигших довольно солидного возраста, в большинстве случаев женатых и отрывавшихся от своих обычных занятий к величайшему вреду для хозяйственной жизни страны. А так как, вдобавок, ландвер и действующая армия были тесно связаны между собой (каждая бригада состояла из одного линейного полка и одного полка ландвера), то недостатки организации ландвера отражались на всей армии. Очень. часто офицерские чины в ландвере доставались бывшим вольноопределяющимся, прослужившим всего один год, плохо подготовленным и не пользовавшимся в глазах своих солдат достаточным авторитетом.

Необходимость радикальной реформы сознавалась всеми так сильно, что трудно решить, кому собственно принадлежала первая мысль о намеченных преобразованиях. В основных чертах проект составлен был, кажется, подполковником Клаузевицем и генералом Фойгтс-Ретцем; им помогали своими указаниями военные советники регента — Альвенслебен и в особенности Эдвин фон Мантейфель, пользовавшиеся у него большим влиянием. Принц-регент, который с молодых лет предавался изучению военного дела, поощрял их работу, проникся их идеями и сделал осуществление их проектов вопросом собственной чести.

По новому порядку на службу зачислялись все подлежащие призыву, так что всеобщая воинская повинность была фактически восстановлена. Время пребывания в запасе было продлено с двух до четырех лет. Таким образом, численность действующей армии доводилась до 400 000 человек, что давало возможность не прибегать сразу к призыву ландвера; последний был сохранен в качестве армии второй очереди, но в ландвере запасные теперь состояли только до 32 лет. После мобилизации 1859 года, снова обнаружившей все недостатки прежней системы, регент приступил к выполнению своего плана. Он сохранил кадры ландвера, зачислил туда новых рекрутов и потребовал от палат, чтобы они отпустили ему нужные для этой реорганизации 9,5 миллиона талеров.

Сумма эта показалась ландтагу чрезмерной, и возник вопрос: нельзя ли уменьшить расход путем сокращения срока действительной службы с трех лет до двух? Кроме того, парламенту не нравилось устранение ландвера, как бы выброшенного из рядов действующих войск. Хотя регент и позаботился указать в объяснительной записке, что «он отнюдь не намерен порвать с наследием великой эпохи и что прусская армия как доныне, так и впредь останется не чем иным, как вооруженным прусским народом», — в обществе обнаружились два противоборствующих течения. Бойен, Шарнгорст и преобразователи Пруссии в начале XIX столетия были идеалистами, воспитывавшимися в школе Канта и под влиянием французской революции. Они полагали, что достаточно вооружить нацию, чтобы обеспечить страну от всяких покушений на ее независимость. Клаузевиц, Фойгтс-Ретц, Роон и инициаторы реформы. 1859 года были реалистами и профессионалами; они хотели «не национальной армии, а военной нации» (Шербюлье). Они создали военное сословие. Другие страны, заметил кто-то, владеют армиями; в Пруссии-армия владеет страной.

Опасения парламента[180] в этом пункте были тем сильнее, что большую часть вновь созданных офицерских чинов предполагалось предоставить дворянам, а буржуазия не имела никакой охоты взваливать на свои плечи новое бремя только для того, чтобы увеличить влияние ненавистной касты. Наконец, парламентское большинство было недовольно министерством, не желавшим дать ему удовлетворение по двум наиболее важным для него вопросам: по вопросу о радикальном преобразовании палаты господ, где засели юнкера, отвергавшие все принимаемые нижней палатой проекты, и по вопросу о чистке административного аппарата. Совершенно естественно, что конфликт, который должен был разразиться рано или поздно, возгорелся по вопросу о военной реформе, так как на этой почве сталкивались самые пылкие страсти и самые сложные интересы, хотя следует признать, что либералы сделали некоторый промах, перенося борьбу на такую почву, на которой они в некотором роде задевали монарха в его наиболее глубоких чувствах.

Палата отпустила «временные» кредиты на вновь сформированные полки (1860). Это был очень неловкий шаг: можно ли было ожидать, что правительство впоследствии откажется от уже осуществленной реформы? Временно сформированные полки были зачислены в действующую армию и получили знамена. Когда палата пожелала их расформирования, принц-регент был возмущен этим требованием, на которое он смотрел как на недопустимую узурпацию. В 1861 году кредиты были вотированы только после бурных прений; оппозиция усиливалась, а дебаты принимали все более резкий характер. Супруга регента Августа, его сын, его невестка — дочь английской королевы — умоляли его не ссориться с парламентским большинством. Их советы не могли его поколебать, но они его огорчали. В душе его происходила глубокая внутренняя борьба.

Военный министр Роон, желая успокоить принца-регента и доказать ему законность его поведения, постепенно расширял вопрос и изменял его постановку. Роон был выдающимся офицером и первоклассным администратором. С помощью своего адъютанта Гартрота, Эдвина фон Мантейфеля и генерал-инспектора Пейкера он лихорадочно трудился над организацией новой армии. Игольчатое ружье Дрейзе уже давало ей серьезное материальное преимущество. Роон подготовил сплоченный офицерский корпус, проникнутый мощным кастовым духом. Во главе генерального штаба поставлен был в 1858 году фон Мольтке, который вырабатывал планы мобилизации, изучал вопрос об использовании железных дорог в. военное время и создавал современный научный способ ведения войны.

Вильгельм следил за постепенным развитием дела; он видел, как на его глазах растет орудие прусского могущества, и все с большим и большим нетерпением выслушивал критические замечания дилетантов и профанов в военном деле. Теперь он не хотел уже и слышать ни о каком компромиссе. Рооп, который не отличался, быть может, столь непреклонным характером, как его повелитель, вносил в дебаты резкость и сухость, обострявшие эти споры. Вся его фигура дышала «суровостью и печалью». Его надменный взгляд, ясная и резкая речь, его затянутый и подобранный вид делали его типичным прусским офицером и заранее обрекали на роль «министра эпохи конфликта».

Фридрих-Вильгельм IV скончался в первые дни 1861 года; брат его, беря корону «с престола господня», как бы проникся мистическим духом, одушевлявшим его предшественника. Прусская конституция еще отличалась незаконченностью и неясностью. Либералы стремились расширить ее; они хотели добиться права вотировать налоги и ежегодный контингент новобранцев, т. е. превратить ограниченную монархию в парламентское правительство. В Пруссии, отвечал им Роон, монархия существует не только для показа, как в Бельгии или в Англии; мы хотим «разбить цепи, сковывающие орла, чтобы король божьей милостью оставался действительным главой своего народа, средоточием государственной жизни, властителем страны». Большинство громко заявляло о лояльности своих чувств и не отдавало себе ясного отчета в истинном значении своих требований; сознавало оно это или нет, но в данном случае дело шло, конечно, не о форме, а о самой природе правительства. Отсюда упорство, страстность и серьезность борьбы; в это именно время окончательно сложилась прусская монархия в том виде, какой она сохраняла до революции 1918 года и при котором верховная власть монарха только прикрывалась — а не ограничивалась — контролем совещательного собрания.

В 1861 году Вильгельм уже всецело примкнул к взглядам Роона. «Я — первый прусский король, вступающий на трон, окруженный новейшими учреждениями, — сказал он во время своей коронации (октябрь), — но я не забываю, что корона дается богом». Убежденный в том, что «военная сила обеспечивает власть государей» и что те монархи, которые недостаточно о ней заботятся, становятся жертвами революций, он постоянно вспоминал об участи Карла 1[181]. Тем не менее он с некоторой робостью вступал на путь сопротивления парламенту, и его колебания могли повлечь за собой самые серьезные последствия, так как ему приходилось иметь дело с противниками, раздражительность и требовательность которых возрастали по мере того, как борьба затягивалась.