Григорий Ходжер - Белая тишина

• Название: Белая тишина
• Автор: Григорий Ходжер
• Издательство: Советская Россия
• Жанр: Советская классическая проза
• Год: 1976

Роман «Белая тишина» является второй книгой трилогии о нанайском народе. Первая книга — «Конец большого дома».

В этом романе колоритно изображена жизнь небольшого по численности, но самобытнейшего по характеру нанайского народа. С любовью описывает автор быт и нравы своих соотечественников.

Время действия — начало XX века. Октябрьская революция, гражданская война. Ходжеру удалось создать правдивые образы честных, подчас наивных нанайцев, показать их самоотверженную борьбу за установление Советской власти на Дальнем Востоке.

---

К назначенному времени в Нярги стали съезжаться гости. Вскоре Нярги превратилось в большое, многолюдное стойбище. Сколько тут было встреч старых друзей, сколько было новых знакомств, сколько молодых юношей и девушек влюблялось! Всего не перечесть.

В начале касана утром к стойбищу подъехала лодка с великим шаманом. Восемь молодых гребцов сидели за веслами, один к одному, смуглые, сильные, красивые!

— Шамана привезли! Шамана привезли!

Народ устремился на берег, молодые — бегом, пожилые — размеренным шажком, старики — ползком. Все шли на берег.

Подъехал неводник шамана, лихо развернулся и пристал к берегу кормой. Десяток рук подхватили лодку и чуть ли не всю вытащили на песок.

К шаману подбежал Полокто, глава семьи, поднес чашечку водки.

— Ты устал, великий шаман, дорога твоя была длинная и утомительная, — почтительно проговорил он. — Спасибо тебе, что не отказал нам и приехал. Выпей, великий шаман.

Шаман выпил водку. Полокто вновь налил в чашечку и подал сидевшей рядом с шаманом жене.

— Спасибо тебе, что приехала, — сказал Полокто. — Без тебя, может, великий шаман отказался бы ехать.

— Что от нас, женщин, да еще старых, зависит, — ответила седая старушка, и этим ответом изумила всех присутствующих. Ответ ее совсем не подходил этому торжественному моменту.

Полокто пропустил слова старушки мимо ушей, наполнил вновь чашечку-наперсток и подал кормчему.

— Спасибо тебе, кормчий, что так быстро ты привез великого шамана, — сказал он.

— Амур, наш кормилец, помогал нам, — ответил кормчий и выпил.

Тут только поднялся с места шаман и вышел на берег. Полокто преподнес ему вторую чашечку.

— Спасибо, великий шаман, без тебя бы мы никак не обошлись.

— Я еще не совсем уверен в себе, как бы не оставить мне доверенную вами душу вашего отца на полпути.

— Соберись с силой, великий шаман, — сказал Пиапон.

— Постараюсь.

Калпе взял шапку великого шамана с двумя рогами и вынес из лодки рогами вперед. Он же взял берестяной короб с одеждой и бубен. Калпе медленно пошел к дому, за ним поплелся шаман.

Богдано сел на отведенное место, закурил поданную трубку. Возле него сели сыновья Баосы.

— Как ты в эту зиму жил? — спросил Полокто великого шамана.

— Плохие времена пришли, жизнь стала труднее, — ответил Богдано.

Агоака поставила перед ним столик, подала еду. Полокто налил чашечку водки.

— Говорят, жизнь скоро улучшится, — сказал он.

— Кто его знает. Наши охотники зимой не купили муки и крупы в Малмыже, услышали, будто бы торговец У увез всю муку и крупу в Болонь, и поехали туда. Дорого продавал У муку, очень дорого.

Шаман стал есть. Полокто угощал его водкой, смотрел, с каким удовольствием он ест, и думал, что хорошо быть шаманом, его в каждом доме встречают с почетом, он всем нужен, и ему теперь платят царскими серебряными рублями. Сколько денег накопил он? Много, наверно. Зачем ему, старому, деньги, когда у него нет даже детей? Старый-то старый, а выглядит совсем молодо, волосы и те не все побелели.

— Жизнь не улучшится, пока русские не кончат воевать, — сказал Богдано.

— А кто победит, белые или красные? — спросил Калпе.

— Кто сильнее, тот и победит.

«Хорошо ответил», — подумал Полокто. «Хитро ответил», — подумал Пиапон. «Так бы и я ответил», — усмехнулся Калпе.

В это время недалеко от большого дома молодые охотники строили итоа,[71] пожилые из куска дерева тесали мугдэ.[72] Всеми этими работами руководил Холгитон.

— Он был мой друг, я должен видеть, как провожают в последнюю дорогу, — говорил он.

— Отец Нипо, зачем строим итоа? — спросил его Богдан.

— Это последнее жилье твоего деда, вот с этого западного выхода он выйдет и больше никогда не вернется, на вечные времена он уйдет на покой в буни.

Многое было непонятно Богдану в приготовлениях к касану, и он расспрашивал взрослых обо всем, что его интересовало. Он старался ничего не пропустить, все увидеть и услышать.

Когда итоа был накрыт циновкой, он вошел в дом. Полокто подал шаману чашечку водки и сказал:

— Великий шаман, выбирай себе жену.

Шаман с чашкой водки стал медленно обходить охотников, остановился перед Гарой.

— Как женой? Я… я… — испугался Гара и даже побледнел. «Помощником будешь. Помогать будешь», — зашептали вокруг. Гара совсем растерялся.

— Ничего трудного нет, будешь одежду надевать на меня да вешать, где положено, — сказал шаман.

Гара принял с его рук чашечку и выпил. Вторым помощником шаман выбрал Хорхоя, в обязанности которого входило носить бубен шамана, подогревать вовремя, чтобы он звонче гремел.

Шаману сообщили, что итоа построен, мугдэ находится на месте, и он начал одеваться. Гара подал ему халат из китайского шелка, пояс, тяжелый, расшитый передник, яркие рукавицы и шапку с рогами.

Богдано одевался не спеша, он знал, что народ следит за каждым его движением, что некоторые любопытные пытаются даже запоминать, каким узлом он завязывает завязки передника. Два десятка лет Богдано считается великим шаманом, два десятка лет он один из всех амурских шаманов имеет право носить шашку с рогами, знак великого шамана, но до сегодняшнего дня он не может избавиться от тщеславия. Стоит ему заметить в глазах людей страх, восторг и зависть некоторых молодых, и вдруг он будто молодеет, голос звенит, мускулы ног и рук твердеют.

Шаман взял посох, выпрямился и пошел к двери. За ним шли помощники. Когда шаман переступил порог, под ноги ему бросили горящую головешку. Он переступил через нее и важно пошел в итоа. Зашел он в последнее жилище души Баосы с восточной стороны, со стороны Жизни. В итоа стоял столик с едой и водкой. Хорхой подал шаману подогретый бубен, и он запел первую обрядовую песню.

Богдан стоял возле итоа, слушал песню и даже слов не мог разобрать.

Первая песня шамана была короткая, после нее Богдано подкреплялся, ел и пил, потом спел вторую песню и опять закусил, спел третью песню, выпил поданную Полокто чашечку, взял посох и вышел из итоа. И опять люди бросали ему под ноги головешки, и он, перешагивая через них, возвратился в дом.

Гара с Хорхоем шли за ним и тоже перешагивали через головешки. «Это они очищаются от прилипших к ним злых духов», — объяснял Богдану незнакомый охотник.

Шаман подошел к нарам и встал на колени перед пане, отбил поклоны. Полокто с Пиапоном опять стали угощать его.

«Почему он не пьянеет? — думал Богдан, глядя, как шаман выпивает водку. — В лодке сидел, когда ему подали первую чашечку, с того времени он пьет да пьет. Крепкий на водку, что ли? Может, за него его саваны пьют?»

Гара помог шаману раздеться и вышел на свежий воздух.

— Сказал, ничего нет трудного, а на самом деле стой подле него, одевай да раздевай, — жаловался он.

— Зато ты жена шамана, — сказал кто-то. — Почетно.

Богдан зашел в дом, когда шаман зачем-то бил посохом по рогатой шапке.

— Это он пробует, крепка ли шапка, хорошо ли сидят рога, — объяснили ему.

Шаман надел шапку и вышел из дому. Ему опять бросили под ноги горящие головешки. Возле итоа висела медвежья шкура, шаман три раза ударил посохом по ней.

— Это он гонит чертей, — сказали в толпе.

Шаман, Полокто, Пиапон, Дяпа и Калпе вошли в итоа, они каждый раз входили и выходили только через проход Живых. Полокто запел песню главы семьи, его сменил шаман. А в это время Холгитон с северной стороны итоа воткнул тороан — тальник с тремя развилками и прикрепил на нем птичье гнездо, в гнездо положили вынесенное из дому пане.

Закончив песню, шаман вышел из итоа, его за пояс держал Калпе. За Калпе вышел Полокто с ведром боды.

Шаман медленно, торжественно подошел к тороану с гнездом, три раза ударил в бубен и запел:

— Кэку! Кэку! Кэку! Панямба иэку!

Народ плотно обступил итоа, все внимательно слушали песню шамана. Полокто с Пиапоном стояли рядом.

Шаман вдруг замолчал. Полокто встрепенулся, поднял ведро с бодой и вылил под тороан — тальник. Шаман внезапно прыгнул на тороан, но его крепко держал за пояс Калпе. Шаман упал и громко вдохнул в себя воздух: «Э-э-э-пп!» Калпе помог ему подняться, и шаман поспешил в итоа, вошел с западного входа Мертвых и наклонился над мугдэ. Калпе ударил его кулаком по спине, и шаман выдохнул: «П-п-а-а-ф-ф!»

Полокто вошел в итоа с входа Жизни, вытащил из грудного кармана завернутые в тряпицу царские рубли и положил в берестяной короб, в котором шаман хранил свои вещи.

А Богдано встал перед мугдэ на колени и запел новую песню.

— Шаман перенес душу из пане в мугдэ, — говорили в толпе. — Теперь, молодые охотники, покажите, кто сильнее и проворнее всех.

Шаман сделал небольшую передышку, выпил, выкурил трубку, спел другую песню и пошел отдыхать в дом. За ним последовали толпой молодые охотники. Богдан шел со всеми вместе, он тоже решил попытать счастье. Шаман вошел в дом, сел на нары, устало снял с себя шапку с рогами и подбросил над молодыми охотниками. Богдан потянулся за падающей шапкой, его подтолкнули, он тоже толкнул кого-то; кто-то стукнул локтем ему в правый глаз. Богдан зажмурился. Его тут же оттерли в сторону.