Спейсер Кацай - Тарназариум Архимеда

• Название: Тарназариум Архимеда
• Автор: Спейсер Кацай
• Жанр: Научная Фантастика

По некоторым сведениям, 90 % человеческой истории является криптоисторией, скрытой от широкой общественности. Кто знает, не существовала ли в действительности исследовательская группа, описанная в романах Жюль Верна и еще в позапрошлом веке добравшаяся до Луны? Не осуществляются ли в наше время секретные старты на соседку Земли? Так ли уж она безжизненна, как кажется госпоже Ш.Общественности? По крайней мере, существуют намеки на то, что не все так просто. А еще существует понимание того, что все мы вместе со своими странами — Россией или Украиной, Штатами или Канадой, Германией или Францией — только одинокие члены космической стаи, заблудившиеся в джунглях пространства и наших инстинктов…

---

— Давай, давай, только про обряды народные больше не вспоминай. Оно ведь холодно тебя на улице ждать.

Тресилов, не оборачиваясь, молча помахал рукой и, пытаясь держаться ровно, побрел к кабинету начальника. Дэн свернул к лестнице, ведущей на второй этаж. Но, мгновение подумав, подыматься, в выделенную им с Олегом комнату, не стал, а начал опускаться в полуподвал, где, как он уже успел разобраться, находилась электрощитовая этого богоугодного заведения. Молодым лунным богам угодного.

В полуподвал стекал запах свежей хвои и паяльной канифоли. В конце коридора, весь облитый смолистым светом тусклого фонаря, над дверью щитовой колдовал дежурный электрик. То ли открывал ее, то ли наоборот. Впрочем, в данный момент Маккольна это совершенно не заботило. Его в данный момент заботило совершенно иное: чтобы электрик случайно не обернулся и не узнал его в то время, как тело Дэна быстрым бесшумным шагом зазмеилось к синему комбинезону технаря.

В последний момент тот, очевидно, что-то почувствовал, поскольку начал выпрямляться, разворачивая свой корпус в сторону американца. Но очень медленно. Маккольн до предела ускорил все свои движения и поэтому удар ребром ладони по шее электрика напоминал короткий электрический разряд. Что ж, антураж для этого был вполне подходящий.

Подхватив оглушенного рабочего под руки — тот явно так ничего и не понял — Маккольн усадил его прямо на пол, прислонив к дощатой стене, а сам проскользнул в щитовую. На секунду замер, подняв обе руки и быстро разминая пальцы. Словно хирург перед операцией. А потом, развернув их ладонями к себе, приложил ногти прямо к оголенным клеммам.

Его затрясло. Мелко-мелко. И голубоватые, быстро затухающие искры пробежали по напряженным запястьям. Ощущение было не из приятных. Дэн так и не смог к нему привыкнуть, обнаружив однажды, исследуя свое тело после памятного ванкуверовского покушения, что стал обладать способностью, с пользой для себя, подсоединяться к высоковольтным электрическим сетям. А польза эта состояла в следующем.

Быстро пробежав каждым нейроном мозга орущий, воющий и визжащий радиодиапазон, Дэн настроился на гиперсвязь и, сжав зубы, нырнул в это пространство, как с высокого моста в бурную реку. По телу пробежала рябь мятного холода и голос Дэна, тысячекратно отраженный от чего-то, так и не понятого им, обрушился в свои же собственные уши.

— Лунный Президент вызывает Дворец. Лунный Президент вызывает Дворец. Раджив, отзовись.

Тусклое освещение тесного помещения сначала замигало, а потом стало еще тусклее: энергии гиперсвязь забирала не мерянное количество.

— Президент, здесь Дворец. Что случилось, Дэн? Почему в гипере работаешь?

— Ситуация, напоминающая нештатную. Нахожусь на космодроме "Дальтура". Мобильник изъят. Обычная радиосвязь нежелательна из-за возможности ее пеленгации. Необходима помощь, Раджив.

— Слушаю, Дэн.

— Первое. Пусть Ларсен поднимает аппарат и гонит во Владивосток. Сядет где-нибудь на Де-Фризе. Я потом с ним свяжусь. Если какие-то проколы будут — я остановился в гостинице "Влад Мотор". И второе. Пока он передвигается — это с подготовкой часа два займет — ты собери все данные по некоему Джону Мастону, корреспонденту "Оттава Метро". Передашь их Ларсену.

— Дэн, может, лучше давай я полечу? Все-таки я город знаю. В девяносто восьмом неплохо там поработал.

Маккольн на мгновение задумался. Действительно, в девяносто восьмом, когда какие-то непонятные силы очень сильно заинтересовались полетами их аппаратов, и пришлось принимать радикальные меры, Раджив сработал во Владивостоке очень даже неплохо. Но… Но сейчас он нужен на базе.

— Нет. Пусть Ларсен.

— Есть… Подожди, Дэн, не отключайся. Звонили из Пентагона. Благодарили. Они на афгано-пакистанской границе по пещерам горы Танджи влупили. Помнишь, просили через "косточки" дать им приблизительные планы этого якобы гнезда якобы Аль-Каиды? И твои соображения. Вроде все неплохо получилось.

— Ладно, ладно, потом благодарности принимать будем. Вместе с банковскими чеками. Все, конец связи. И так скоро русские без электричества останутся.

— Понял, Дэн. До связи.

Насчет электричества Маккольн был совершенно прав. Потому что, когда Тресилов, пыхтя и отдуваясь, забрался в кабину вертолета, лицо его было мрачнее тучи.

— Какие, однако, люди тупые бывают, — пожаловался он Дэну, бережно пристраивая в ногах небольшой металлический чемоданчик, — пока объяснишь, что к чему… Пока докажешь… А тут еще перебои с энергопитанием. Электрики что-то нахимичили. Химик один их в щитовую полез, коротнул, видно, где-то. Сейчас сидит, двух слов связать не может — так долбануло.

Дэн, запуская двигатель вертолета, только улыбнулся в ответ.

Летели молча. Напряженный Маккольн, превратившийся в придаток машины, изо всех своих лошадиных сил борющейся с порывами ветра, и не менее напряженный Тресилов, все время нервно поправляющий свой металлический чемоданчик.

Разъяренный обжигающе-морозный туман метели буйствовал за, обледеневшим по краям, лобовым стеклом. В полумраке кабины фосфоресцирующие стрелки приборов и мерцающие огоньки индикаторов жили своей механической жизнью, никоим образом не соприкасающейся с жизнью этой заснеженной планеты. Несмотря на болтанку, Олегу с трудом верилось в то, что вертолет не завис в этой, взбесившейся внезапным снежным зарядом, мгле, а прорывается сквозь нее со скоростью, составляющей пару сотен километров в час.

Он взглянул на Дэна, замершего в соседнем кресле. Лицо американца, подсвеченное зеленоватым потусторонним светом, было бесстрастно до безжизненности и напоминало этой безжизненностью лицо покойника. Словно они не в вертолете, а в гробу летели.

От этого сравнения Тресилову стало жутковато. Настолько жутковато, что внезапно у него слегка закружилась голова. А потом в ней что-то упруго, до ломоты в висках, запульсировало и Олег явственно ощутил, что кабина вертолета начала стремительно крениться влево.

Испуганно вскрикнув, Тресилов пробежался глазами по индикаторам приборов. Все они показывали полную норму. Но этого не могло быть!.. Крен достигал уже не менее тридцати градусов и продолжал увеличиваться. Кроме того, аппарат явно начал снижаться. Весь мир смещался по какой-то головокружительной спирали.

— Д-дэн! — только и смог выдавить Тресилов внезапно окаменевшим горлом, до хруста в костях вдавливая свое тело в кресло и понимая, что американец никак не может услышать этого сиплого шепота за гулом двигателя, перемешанного с подвыванием ветра за тонкой обшивкой.

Так оно и было. Скосив глаза, Олег увидел по-прежнему мертвенно бесстрастное лицо Маккольна и его сильные руки, спокойно лежащие на черном штурвале. Черт!.. Да неужели он ничего не чувствует!? И приборы…

Все это было настолько странно, что странность эта таки вывернула горло Тресилова паническим криком:

— Дэ-э-эн!.. Падаем!!!

Одновременно с этим криком Олег, вырывая ремни безопасности из своих креплений, потянулся к штурвалу, хватая его и пытаясь выправить положение летательного — "геликоптера", почему-то вспомнилось, как на украинский манер называла его Руслана — аппарата. Стрелки приборов протестующе шевельнулись, свет индикаторов забегал встревоженной рябью, а Маккольн, хищно сузив глаза, сначала оттолкнул Тресилова за плечи, а потом наотмашь ударил его по искаженному лицу. Все произошло стремительно. Но для того, чтобы достичь этой стремительности, Дэну пришлось на мгновение отпустить штурвал, до которого уже дотянулись трясущиеся руки заместителя директора туристической фирмы "Дальтур".

Это было ошибкой американца. Вертолет швырнуло в сторону, бросило вверх, потом — вниз, двигатель взревел как-то по-особому натужно и вдруг захлебнулся своим ревом. Внезапно наступившая тишина больно хлестнула пилотов по барабанным перепонкам, а сам аппарат начал ощутимо валиться в белесую, цвета бельма на глазу, мглу. И теперь — в полном соответствии со всеми показаниями приборов.

— Ты что, с ума сошел?! — не менее яростно, чем Тресилов перед этим, заорал Маккольн, пытаясь восстановить контроль над аппаратом.

Двигатель пару раз чихнул и снова начал угрюмо набирать обороты, с натугой приостанавливая замедленное движение вертолета вокруг своей оси. Но уже было поздно.

Из мутного заснеженного пространства внезапно вынырнул ослепительно-белый косогор, покрытый черным редколесьем. Но его, этого редколесья, хватило для того, чтобы аппарат чиркнул корпусом верхушку огромного старого дуба, царапнул лопастями пару кленов и, ломая своей массой то ли березы, то ли ясени, зарылся носом в многометровый сугроб, превращая его в не менее многокилограммовое облако. Единственное, что мог сделать Маккольн, болтаясь на ремнях безопасности, это благодарить Бога за то, что они не грохнулись в самую чащу. Тогда последствия были бы гораздо плачевнее. А так отделались они довольно легко. Погнув, правда, все, что только можно было погнуть, и потеряв всякую надежду на возможность самостоятельного взлета.