Спейсер Кацай - Тарназариум Архимеда

• Название: Тарназариум Архимеда
• Автор: Спейсер Кацай
• Жанр: Научная Фантастика

По некоторым сведениям, 90 % человеческой истории является криптоисторией, скрытой от широкой общественности. Кто знает, не существовала ли в действительности исследовательская группа, описанная в романах Жюль Верна и еще в позапрошлом веке добравшаяся до Луны? Не осуществляются ли в наше время секретные старты на соседку Земли? Так ли уж она безжизненна, как кажется госпоже Ш.Общественности? По крайней мере, существуют намеки на то, что не все так просто. А еще существует понимание того, что все мы вместе со своими странами — Россией или Украиной, Штатами или Канадой, Германией или Францией — только одинокие члены космической стаи, заблудившиеся в джунглях пространства и наших инстинктов…

---

Скажем так, доложить он всегда успеет. А, все-таки, интересно, что там пишет этот мелкобуржуазный выродок? Может, почитать? А потом как ба-а-абахнуть ответ с памфлетом! А что? Красная журналистика тоже неплохое дело. Да и доказывай сейчас, что ты не лошадь, что книжка не твоя…

Опасливо скосив напоследок глаза в сторону цокольных окон лавки, Володька двинулся по улице, постепенно набирая скорость. Только голуби в разные стороны разлетались. Идти в мастерские за фанерным чемоданчиком, который он бросил там, сойдя рано утром с поезда, не хотелось. Завтра заберет. А сейчас — домой. Матери еще не видел.

Мать хлопотала около летней печки, бренча кастрюлями и сковородками. Дымок из трубы аппетитно пах жареной картошкой. У Володьки даже слюнки потекли: с утра ничего не ел. Он замешкался возле калитки их ветхого домика, прикидывая: на какой сегодня смене работает мама Лена? Вышло — на ночной. Сырья у кожевенного завода хватало, и он работал безостановочно.

Вовка еще раз потянул воздух носом. Эх!.. Но, картошка — картошкой, а Троцкого лучше пока спрятать. И он, тихо ступая и наблюдая за тем, чтобы мать не обернулась, нырнул в дом с низенького крыльца. Зашел в свою маленькую комнатенку, заставленную книгами и макетами самолетов, присел на краешек кровати, вытянул из-за пазухи книженцию и встряхнул ее, словно опасаясь, что из нее выпадет еще что-то чертовски неприятное. В ответ книжка вздохнула страницами. Вдали послышался шум работающего автомобильного двигателя. Володька наугад открыл брошюру и мотор заглох.

"Величайшим источником бюрократизма является государственный аппарат… — бегали по строкам Вовкины глаза, и на мгновение ему представился этот самый аппарат в виде огромного штамповочного станка, стоящего у них в мастерских. — Бюрократизм есть социальное явление, как определенная система управления людьми и вещами…"

"Людьми и вещами" — это сопоставление почему-то так поразило Володьку, что он замер, придерживая книгу на коленях.

— Здравствуйте, Елена Николаевна, — раздалось на улице. — Вот, проведать вас приехали.

Володька услышал, как что-то тяжелое упало на землю. Он заметался по комнате и, засунув, в конце концов, книжку под матрас, выскочил в залу, выглядывая в открытое окно. Гостей у них отродясь не было.

Около летней печки, грубо обмазанной глиной, замерла мама Лена с широко открытыми глазами и ртом, прикрытым сразу двумя натруженными ладонями. Тазик с помидорами, которые она несла с огорода, лежал возле ее ног. Ярко-красные шары рассыпались по двору и напоминали огромные капли крови раненного великана.

Самого великана видно не было. Вместо него перед матерью стояли двое незнакомых мужчин. Один, плотный, в пенсне и в легком летнем костюме со строгим галстуком, а второй, пожиже, в военной форме. Различив петлицы НКВД, Володька испуганно шарахнулся от окна. Что, уже?! Да ведь не могли его так быстро с этим проклятым Троцким вычислить! Впрочем, начало завязавшегося разговора немного успокоило Володьку, но потом…

— Елена Николаевна, — мягко, с едва уловимым акцентом, произнес человек в пенсне, — что ж вы так пугаетесь-то? Мы ведь в гости к вам. Проездом.

Мать, наконец, оторвала руки ото рта и попыталась что-то сказать, но у нее ничего не вышло. Только какие-то булькающие звуки вырывались из горла.

— Тебя. Зовет. Марцелл. — Тихо, но с весомой расстановкой, произнес незнакомец. Энкаведист молча стоял рядом.

Мама Лена резко замолчала, вздрогнула всем телом, а потом тяжело выпрямилась и невидящим взглядом уставилась в пространство. Плотный сделал шаг вперед и помахал у нее перед глазами расставленной ладонью. Барбикен совершенно не отреагировала на этот жест. Незнакомец повернулся к энкаведисту:

— Ну, что ж, Николай Федотович, констатирую, что и у этого объекта, на мой взгляд, как и у предыдущих двух, кодировка работает нормально. Товарищ Тресилов может быть доволен. Кажется, эксперимент проходит успешно и время, которое мы просто наблюдали за ними в полевых условиях, зря не потрачено и никак не отразилось на качестве внушения.

— Ты, товарищ Алкснис, перепроверь, все-таки. В Херсоне ты тоже всем доволен был. А он потом — под состав. Может, конечно, и случайность, но… Товарищ Тресилов перед докладом на самый верх должен быть уверен на все сто процентов в твоей методе. Не для того он, Отто Арвидович, столько лет твою шарашку прикрывал, чтобы… Короче, перепроверь! А то все "на мой взгляд" да "кажется"!

— Товарищ Тресилов, — нервно ответил Алкснис, — разбирается в некоторых вопросах гораздо лучше вас, Николай Федотович. Он на своей шкуре испытал, что такое — психокодировка. Но, в отличие от некоторых ограниченных обывателей, не стал плакаться да расстраиваться, а решил использовать этот феномен на службе советского государства и трудового народа. Поэтому, никогда никого он не прикрывал, а планомерно работал с нашей лабораторией. Помните, как стажировался вместе с нами у Шульца в немецком Институте психологии? Как доказывал на всех уровнях, что нужны новые подходы для создания новой красной армии? Армии сверхсолдат. Сверхсильных и сверхисполнительных к ужасу мирового империализма. У Петра Васильевича, товарищ Кандуба, удивительное чувство перспективы. И я, как личный психолог кандидата наук Петра Тресилова, должен…

— Вот и подтверди это самое чувство перспективы, — оборвал Алксниса Кандуба, — а не лекции мне тут рассказывай. Это я тебе тоже как "личный" говорю. Как личный секретарь начальника спецотдела НКВД СССР товарища Тресилова.

Алкснис только руками развел. А энкаведист, раздраженно взглянув на Елену, которая по-прежнему стояла на одном месте с остановившимся взглядом, зло добавил:

— Да сделай ты что-нибудь! Стоит, понимаешь, как чучело на огороде. Не дай Бог, кто-то с улицы увидит.

— Да, да, — засуетился Алкснис, — конечно же. Лучше всего в дом пройти. Там никого нет?

— Перепроверяли. Сынок ее в военное училище поступать подался. Наивняк! Еще, вроде, не возвернулся.

"Невозвернувшийся" наивняк расплющился по стенке рядом с окном. Он совершенно не мог понять того, что происходило на улице. Кодировка какая-то… Объекты… Мать окаменевшая… На дворе что-то влажно чвакнуло и сразу же всплеснулся раздраженный голос Кандубы:

— Отто Арвидович, да заставь ты ее хоть помидоры-то собрать. А то ступить негде!

— Собрать? — задумчиво полуответил-полуспросил Алкснис. — Нет, Николай Федотович… Это было бы очень просто. Мы это дело сейчас усложним немножечко. — И после короткой паузы, словно собравшись с духом, он тяжело и с расстановкой произнес: — Третий. Задание. Передавить ногами помидоры. Выполнение — немедленно.

На дворе что-то захрустело, зачвакало, затоптало. Пораженный Володька снова выглянул в окно. Мама Лена механически, словно заводная кукла, топталась по рассыпанным помидорам. Старенькие тапочки, одетые на босую ногу, насквозь пропитывались красной липкой массой с гнойничковыми вкраплениями желтых зернышек. Энкаведист, нагнувшись, очищал от раздавленного им помидора подошву сапога, отдирая от нее скользкую кожицу, словно лохмотья кожи с еще живого существа. Штатский, придерживая под мышкой большой черный портфель, удовлетворенно поблескивал стеклами пенсне, наблюдая за мамой Леной:

— Так, так… Очень хорошо. Прелестно. Изумительно. — Он весело взглянул на, уже выпрямившегося, Кандубу: — Николай Федотович, как видите, активизация проходит довольно успешно. Так что, давайте протокольчик обследования составлять. И на подпись товарищу Тресилову. — Алкснис снова повернулся к Елене, которая с равнодушием штамповочного станка топталась по остаткам помидоров. — Третий! Приостановка задания.

Мама Лена замерла с поднятой ногой. Штатский недовольно поморщился.

— Ногу, ногу опусти! Да, товарищ Кандуба, над программой еще поработать придется: чересчур она жестка. Необходимо в разумных пределах предусмотреть возможность определенной степени свободы поведения объекта.

Володька почувствовал, что сейчас упадет. Голова шла кругом. А на крыльце уже слышались тяжелые шаги. Володька полубезумным взглядом скользнул по нехитрой обстановке их ветхого домика и подскочил к обшарпанному временем одежному шкафу. Втиснулся в пропахшее нафталином пространство и прикрыл за собой перекошенные дверцы.

В широкую щель ему была видна часть стола со стулом, на котором умостился штатский, и безжизненно опущенная рука матери, замершей рядом с ним. Энкаведист настороженно расхаживал по комнатам.

— Так, — вздохнул Алкснис, доставая из невидимого портфеля ручку, чернильницу-невыливашку и несколько листов бумаги, — приступим, пожалуй…

Перо заскрипело по бумаге.

— Мы, главный научный консультант отдела специальных операций Народного Комиссариата Внутренних Дел СССР, Алкснис Отто Арвидович, — вполголоса бормотал штатский, склонившись над столом, — и старший оперуполномоченный по особым поручениям этого же отдела Кандуба Николай Федотович, 20-го августа 1937-го года, находясь в городе Гременце Полтавской области Украинской Советской Социалистической Республики, провели активацию объекта номер три специальной программы психиатрических исследований под кодовым названием "Рычаг Архимеда"…