Спейсер Кацай - Тарназариум Архимеда

• Название: Тарназариум Архимеда
• Автор: Спейсер Кацай
• Жанр: Научная Фантастика

По некоторым сведениям, 90 % человеческой истории является криптоисторией, скрытой от широкой общественности. Кто знает, не существовала ли в действительности исследовательская группа, описанная в романах Жюль Верна и еще в позапрошлом веке добравшаяся до Луны? Не осуществляются ли в наше время секретные старты на соседку Земли? Так ли уж она безжизненна, как кажется госпоже Ш.Общественности? По крайней мере, существуют намеки на то, что не все так просто. А еще существует понимание того, что все мы вместе со своими странами — Россией или Украиной, Штатами или Канадой, Германией или Францией — только одинокие члены космической стаи, заблудившиеся в джунглях пространства и наших инстинктов…

---

Перо заскрипело по бумаге.

— Мы, главный научный консультант отдела специальных операций Народного Комиссариата Внутренних Дел СССР, Алкснис Отто Арвидович, — вполголоса бормотал штатский, склонившись над столом, — и старший оперуполномоченный по особым поручениям этого же отдела Кандуба Николай Федотович, 20-го августа 1937-го года, находясь в городе Гременце Полтавской области Украинской Советской Социалистической Республики, провели активацию объекта номер три специальной программы психиатрических исследований под кодовым названием "Рычаг Архимеда"…

— Да не бубни ты! — крикнул откуда-то из кухни Кандуба. — Тошнит уже.

Алкснис было замолк, но через несколько минут снова начал свое невнятное бормотание: очевидно, составление канцелярских документов давалось ему с трудом. Володька аж уши выламывал, вслушиваясь в приглушенные звуки.

— Характеристика объекта… Барбикен Елена Николаевна… Год рождения… Русская… Осуждена… Контрреволюционная деятельность… Статья… Психотип… Дата начала работы с объектом… Применяемые процедуры и медикаменты… Степень кодировки… Особенности… С устрашением перегнули, ну-ну… Время, прошедшее от последней активации…

В поле зрения Володьки мелькнула военная форма Кандубы. Тот, скрипя сапогами и половицами, прошел в его комнату. Владимир почувствовал, что начинает задыхаться в гробовине шкафа.

— Ну, что ж, милая, — откинулся Алкснис на спинку стула, — все хорошо… Все идет очень хорошо, — чуть ли не пропел он и крикнул: — Николай Федотович, раскодировать объект, или как?

— Да подожди ты со своими экспериментами! — раздался голос энкаведиста почти рядом со стенкой шкафа. Володька даже вздрогнул — Гнездо-то это, оказывается, совсем непростое. В нем надо бы хорошенечко покопаться. Вот, смотри.

И Володька увидел, как на столешницу, брошенная рукой Кандубы, упала, знакомая ему, книжка. И если до этого Вовка задыхался от нафталиновой духотищи, то сейчас он внезапно ощутил, как по телу поползла волна леденящего холода.

— Та-а-ак, — протянул Алкснис, взглянув на обложку. — Однако, это уже по вашей части, Николай Федотович.

— По моей, по моей, — хмуро согласился Кандуба. — А ну-ка, спроси у этой красавицы, что в доме еще контрреволюционного есть? И где лежит. Чтобы, понимаешь, на обыск времени не тратить.

— Это мы элементарно, — отозвался Алкснис, — это мы сию секунду… Третий. Задание. Доложить о наличии, а так же о местонахождении всего запрещенного советской властью и находящегося в этом доме. Выполнение — немедленно.

Владимир увидел, как рука матери слегка дрогнула. А потом раздался скрипучий — ее?! — голос.

— В доме хранится маузер покойного мужа Елены Барбикен. Месторасположение — тайник в верхней части платяного шкафа.

У Вовки оборвалось сердце.

— Ух, ты! — присвистнул Алкснис.

— А чего это она про Троцкого ни слова? — недоверчиво спросил Кандуба, но научный консультант не обратил внимания на его слова.

— Третий! Задание. Достать маузер покойного мужа Елены Барбикен из платяного шкафа. Выполнение — немедленно.

Володькино сердце вылетело из каких-то немыслимых глубин, стремительно увеличиваясь в размерах, сминая легкие и переполняя собой всю грудную клетку. Дышать стало невозможно. Дверца шкафа распахнулась и мама Лена, не обращая на задыхающегося сына ровно никакого внимания, начала что-то делать у него над головой. И это равнодушие было самым ужасным из всего, пережитого Володькой за этот бесконечный день. Потому что было неестественным для нее и отвратительным в своей неестественности. Глаза у Владимира расширились до невозможности и его взгляд стал мало чем отличаться от окаменевшего взгляда матери.

— Ух, ты! — снов присвистнул Алкснис, слегка привстав со стула.

Кандуба иронически разглядывал фигуру, забившуюся в шкаф перепуганным, ощетинившимся, но совершенно не опасным, зверем. Мама Лена что-то дернула, чем-то щелкнула, развернулась на месте, почти не сгибая ног, и, так и не взглянув на сына, снова замерла статуей, обтянутой по поясу застиранным фартуком. В руке у нее поблескивал тонкий и длинный ствол маузера. Словно жало какого-то механического насекомого.

Кандуба хмыкнул и поманил Володьку коротким расплющенным пальцем:

— А ну, давай шевелись, недоносок! Вылезай на свет божий. Хватит тут с нами в прятки играть. Сейчас мы с тобой играть будем.

Ну, что еще оставалось делать Владимиру? Он всей спиной оттолкнулся от затрещавшей стенки шкафа, разбрасывая в стороны одежду и взлохмаченным снарядом вылетая из него. Пригнул голову и пошел на таран. На таран сухощавой фигуры Кандубы. В траектории своего движения он на мгновение прикоснулся к плечу матери и мимолетно поразился его жесткости. Как у стенок тесного ящика, из которого он выпрыгнул.

Впрочем, жестким было не только плечо матери. Рука Кандубы, успевшего развернуть корпус и схватившего рычагом захвата Володькину шею, тоже напоминала металлические клещи.

— Пусти, пусти, — хрипел Володька, прижатый щекой к столешнице и скашивая глаза на проклятую брошюру, лежащую на ней, на жирное колено штатского и на удивительно неподвижный — ни одной складкой не шелохнется! — фартук матери.

А Кандуба уже бил его головой об стол, выдавливая с каждым ударом сквозь стиснутые зубы:

— Ты что видел, щенок? Что слышал? Откуда Троцкий в доме?.. Откуда, щенок?..

— Пусти… Пус… те…

— Да отпустите вы его, Николай Федотович, — еле слышно, словно из дальнего далека, донесся голос Алксниса, — убьете ведь парня. И что у вас за методы такие? Чуть что, рожей об землю. Мягче надо, Николай Федотович, мягче. Неужели нельзя с человеком по-хорошему поговорить?

И, поскольку Кандуба никак не отреагировал на его замечания, продолжая железной хваткой ломать Володькину шею, повысил голос:

— Прекратите, Кандуба! Я кому говорю! А то, видите ли, перепроверили они. Сына, видите ли, дома нет.

Захват ослабел. Володька, хрипя и сморкаясь, съехал под стол и грохнулся возле него на колени, негнущимися руками растирая занемевшую шею. Краем глаза уловил неясное движение и ему показалось, что по телу матери прошла какая-то дрожь. Но, наверное, это на глаза накатилась случайная слеза, поскольку мама Лена оставалась совершенно неподвижной. Только маузер в руке поблескивал.

— Встать! — тяжелый сапог Кандубы со всего размаха обрушился на бок Владимира. У него даже в глазах снова потемнело. — Вставай, щенок! И отвечай, если спрашивают!

Владимир попытался принять горизонтальное положение, но ноги его подломились, и он снова замотал головой у края стола.

— Ух, ты! — в третий раз ухнул Алкснис и Володьке показалось, что возле него сидит не человек, а огромный филин с чуть наклоненной головой и огромными желтыми глазами.

— Ухты, ухты, ухты, — заухал филин, приближая свой клюв к Володькиному лицу. — Ух, ты, Троцкий, ух, ты, Троцкий, где мы Троцкого достали?

Володька почувствовал, что ему просто необходимо пожаловаться этой большой доброй птице на проклятого Петринеску со всей его букинистической лавкой, на гордячку Галку, которая обозвала его неудачником, на чертовы анкеты, которые не дают ему устроить свою жизнь, на…

— Эт-то м-моя к… к… к-книга, — раздался чей-то, искаженный до неузнаваемости, голос.

И, хотя это был скорее не голос, а шепот на грани слышимости, Алкснис подавился своим уханьем. Кандуба напряженно выпрямился, заложив за пояс большие пальцы обеих рук, а Володька, ничего не соображая, уставился на маму Лену.

Ее трясло. Мелко-мелко. Эта была даже не дрожь, не озноб, а какая-то вибрация сверхусилия… Тела?.. Мозга?.. Пространства?.. Володька почему-то подумал, что именно так должно было трясти легендарного Атланта, взвалившего на себя неимоверный груз неба.

— Эт-то м-моя к-книга, — выламывая язык, повторила мама Лена. — Н-не т-трогайте… Н-не… С-сына…

— Не понял! — пораженно выдохнул Алкснис.

— Вот и я тоже, — не двигаясь с места, угрюмо поддержал его Кандуба. — Так, говоришь, протокольчик на подпись Тресилову?

Научный консультант бросил на опера испуганный взгляд и, оторвав от стула свой пухлый зад, всем телом повернулся к Барбикен.

— Третий! Задание. Ты должен быть наказан. Ты испытываешь чувство вины. И боль… Невыносимая боль пронизывает каждую клетку твоего тела. Выполнение — немедленно.

Теперь маму Лену затрясло на полном серьезе. Глаза ее начали закатываться под лоб, но сквозь искусанные до крови губы, продолжали сочиться корявые слова:

— Н-не т-трог-гай… С-сына… Н-не… трог-г…

Алкснис сделал шаг по направлению к Елене и поднял выпрямленную руку:

— Успокойся. Тебя. Зовет…

Слова "Марцелл" — последнего слова пароля — он произнести не успел, отброшенный назад к стулу. Хватаясь руками за воздух, перевернул старое колченогое создание и упал на пол, уже действительно напоминая огромную птицу с бессильно растопыренными крыльями. Во лбу у него виднелось аккуратное красноватое пятнышко с опаленными краями.