Борис Солоневич - Заговор красного бонапарта

• Название: Заговор красного бонапарта
• Автор: Борис Солоневич
• Издательство: Издательство «Сеятель»
• Жанр: Историческая проза
• Год: 1958

---

— Какие там у него черти? — огрызнулся обиженный неожиданным наскоком Полмаркса. — Треплешься ты, Варька… Расскажи вот лучше дяде Мише, почему ты башку стрижешь и люльку в зубы вставила?

В голосе комсомольца почувствовались яд и насмешка. Но Варя смело подняла «перчатку вызова».

— Ну и что ж? Ну и скажу. Мне стыдиться этого не приходится.

Пенза с неожиданным интересом посмотрел на крепкую девушку, по-боевому размахивавшую своей трубкой… Одета в простую мужскую рубаху и широкие штаны. Голова ее острижена под машинку. На пальцах ни одного кольца. У Тани тоже не было кокетливости, но в ней все было тонко и как-то изящно. Варя же, словно нарочно, желала стереть с себя внешние следы женственности.

— Ну и скажу… Я, товарищ Миша, имею свою теорию на бабью жизнь. По-моему, это унизительно для человеческого достоинства быть «привле-ка-тель-ной»… Быть этаким цветком, который пчел, самцов, к себе привлекает. «Секс-эппиль» дурацкий. Природе нужно только производство детей, а на остальное ей наплевать с высокого дерева: на нашу душу, мозги, высшие стремления… Вот я и не желаю «быть привлекательной». Словно я какая-то проститутка, вещь для приманки, для показу. Не желаю я быть этаким «медом» для голодных парней, чтоб они с загоревшимися глазами и паскудными улыбками на мои губы, да грудь, да ножки глядели. Тьфу… Хочу я быть, прежде всего, Человеком, а не самкой, не бабой.

— А замуж-то выйти, поди не прочь?

— Ну и что ж, — спокойно отпарировала комсомолка… — Коли придет такое время, настоящая любовь вместе с дружбой, — я вовсе не прочь. И любить буду хорошо, крепко, по-человечески, без ревностей и трагедий… И матерью хорошей буду. А пока там что — буду делать в жизни свое дело. Мы вот с Танькой физкультинструкторами будем — народное здоровье сохранять для Родины… Каждая женщина должна в жизни свое дело делать, а не глядеть, как бы поскорее замуж выскочить… А если доведется, так я хочу, чтобы меня за меня самую любили, а не за локончики, ножки и прочее. Унизительно это до чорта: что я — красивая лошадь на базаре? А мужские глаза и лапы по мне лазить будут и распаляться?.. К дьяволу!.. Или какая-то там «мисс Европа», которая полуголенькой премии за красоту ищет, чтобы потом красотой своей деньгу зарабатывать — то ли в Холливуде, то ли у миллионеров, то ли в «выгодном браке»… К чорту! По-моему, проклятие женского рода вовсе не рождение детей, а именно охота за женским телом… Надо мужиков от этого отучить. Небось «мистеров Европы» нету? Мужчине стыдно было бы полуголым перед женскими экспертами появиться? А почему нас на это подуськивают? Сволочи долгоштанные, кобелячье племя..

В голосе Вари было столько горячего задора, что все рассмеялись.

— Правильно, товарищ человечишка!.. Ответила, что надо! Ни себя, ни д'Артаньяна в обиду не дала… За тобой, ежели кто смельчак на тебе женится, не пропадет!..

— Правильно, Варя, — одобрительно отозвалась Таня. — Нужно поменьше значения женскому телу и красоте придавать… А то за ним очень часто нашей души, сердца, жизни не видно… Я вот французский язык теперь учу. Так там уже и вообще слова «человек» нету…

— Как так?

— Да так: «homme» это обозначает и мужчину и человека. Одновременно… Обидно!

— Да, ведь народная мудрость говорит же, — ядовито ввернул Полмаркса, — «селедка — не рыба, баба — не человек»…

— Иди ты к чорту со старыми глупостями… Вот почему я д'Артаньяшку люблю, что у него мозги светлые и честные.

— А и верно, — заступилась и Таня за художника. — Право, наш д'Артаньян — стоющий парень. Пусть, может, не так, чтобы внешне боевой, так не всем же петухами быть! А душа у него чудесная. И мозги и совесть — не вам чета.

— Совесть? А с чем ее едят? Дай-ка мне полкила этой твоей совести закусить водку. А еще советская девка! Этакие «духовные» уклоны… А что вы, дядя Миша, про д'Артаньяна нашего думаете?

Пенза неторопливо пожал широкими плечами и вынул трубку изо рта. Глаза его были оживленными и веселыми.

— Да, как сказать… Мало я его знаю А только любопытно, что самые счастливые люди в жизни — идеалисты и мученики.

— Мученики? Какого дьявола им счастливыми быть?

Опять Пенза пожал плечами. — Ну, очевидно, счастье не в набитом желудке. Есть что-то другое, что привлекает человека и делает его жизнь осмысленной. «Не хлебом единым жив человек»…

Но такая философия не интересовала подвыпившую молодую компанию. Только Таня внимательно смотрела на задумчивое лицо своего соседа и понимающе улыбалась ему. — Довольно тебе, Танька, нашего дядю Мишу монополизировать! — раздался возглас Полмаркса. — Запевай лучше студенческую про Коперника.

И под звон стаканов поплыла песня:
Коперник целый век трудился,
Чтоб доказать земли вращенье.
Дурак: зачем он не напился,
Тогда бы не было сомненья…

Так наливай, сосед, соседке,
Соседка любит пить вино…
Вино, вино, вино, вино —
Оно на радость нам дано!

Таня подмигнула Пензе и тот послушно взялся за бутылку, не переставая удивляться тренировке советской молодежи: они могли выпить несравненно больше, чем молодежь старого времени…

Через полчаса появился в дверях художник, навьюченный многочисленными свертками и пакетами. Когда его стали авралом[26] разгружать — все только охали и ахали: столько вкусных штук было им принесено.

— Святая яичница! — орал в восторге Полмаркса. — Да ведь это прямо, — он не находил даже слова, чтобы выразить свой восторг. — Это… прямо, чорт побери, сверхклассически.

— Да ты, д'Артаньяшка, миллионером заделался? Скудова это у тебя?

— А это я только что премию за декорацию получил. Мы скоро в МХАТ[27] новую пьесу ставим. Так вот за образцовое и- срочное выполнение награду выдали. И немалую… Так что жрите на здоровье за мой талант.

— Ого… Молодец!.. А какая там пьеса пойдет?

— «Дни Турбиных». Из времен гражданской войны в Киеве. Шикарная пьеса — прямо, как жизнь, так просто и без всяких фокусов… На следующей неделе премьера. Вся Москва, можно сказать, будет… Может, даже и сам Сталин.

— Ну вот! Станет Сталин по театрам ходить! Есть ли у него для этого время?..

О, бездонные желудки… Пенза с удовольствием смотрел, как быстро уничтожаются привезенные д'Артаньяном припасы и вспомнил, как когда-то, до войны, он и сам, в свое юнкерское время, мог уничтожить все, что находилось на столе. Хорошее времечко было! Без кровавых вопросов, тяжелой борьбы, лжи и притворства. Как это говорил Пушкин про такой возраст:

В те дни, когда нам были новы
Все впечатленья бытия…

Ему, старому закаленному солдату, было хорошо сидеть «инкогнито», как рабочему авиазавода, в этой простой веселой компании молодежи. Здесь он чувствовал себя не марша* лом, не полководцем, не заговорщиком, а «своим» парнем, товарищем, родным… И эта милая девушка сбоку, с ее особенным очарованием. Несмотря на то, что она могла с полным правом быть названа красивой, из нее не исходили, обычные для сознающей себя красивой, женские флюиды секса. Она была проста, как весенний полевой цветок. И так же очаровательна, как такой цветок, по сравнению с оранжерейным роскошным растением… Обычно женщины как-то волновали его мужские нервы, возбуждали его, привлекали. А эта девушка смягчала его, растормаживала его напряженные нервы. И глядя на ее красивые улыбающиеся губы, ему вовсе не хотелось прильнуть к ним жадным мужским поцелуем, а только просто ласково улыбнуться в ответ на ее улыбку. Думая об этом, он повернулся к Тане и заметил, что та с каким-то недоверием и даже подозрением, смотрит на него.

— Что это вы, Таня?

— Скажите, Миша… Только по совести… Это все (она повела жестом в сторону привезенных художником закусок) не на ваши деньги куплено?

Пенза весело рассмеялся. Ведь этакая обостренная чуткость у этой девушки! Другие уписывают закуски за обе щеки, вовсе не интересуясь, откуда прилетела эта скатерть самобранка… Он взглянул на д'Артаньяна и потом, открыто глядя в глаза Тани, спокойно ответил:

— Да, что вы?.. Я же ведь сюда с пустыми руками пришел — как гость на ваше угощение. Вот в следующий раз угощение опять за мой счет будет. Хорошо? Могу я как-нибудь пригласить вас в действительно хороший ресторан и угостить первоклассным ужином? А, Таня? С настоящим французским шампанским?.. А?

Девушка вздохнула и слабо улыбнулась. Видимо, ее голова уже начинала кружиться от выпитой водки.

— Ах, Миша, Миша… Вы прямо, как злой соблазнитель… Не нужно бы верить ни одному вашему слову… И не соглашаться… Но что же с вами сделаешь?..

— Значит согласны? Слово?

Девушка тяжело вздохнула, словно сдаваясь, и закрыла длинными ресницами глаза…