Иоанн Киннам - Краткое обозрение царствования Иоанна и Мануила Комнинов

• Название: Краткое обозрение царствования Иоанна и Мануила Комнинов
• Автор: Иоанн Киннам
• Жанр: История

---

11. Он уже не раз каким-то дивным образом уходил из темницы, но так как ему надлежало, думаю, еще долее нести наказание за преступления, то он, несчастный, опять без всякого труда попадался в руки искавших его. Так, однажды достиг он уже, говорят, реки Сангария, где, понуждаемый холодом, вошел в одну бедную хижину. Но жившие в ней люди тут же узнали его по внешнему виду, ибо он от природы был всегда страшен, имел взгляд дикий и лукавый, так что этими, думаю, чертами обнаруживались все душевные его {257} движения. Земледельцы окружили его и, несмотря на ужасное сопротивление с его стороны и уверения, что он не Андроник, связали его и отвели в Византию, где опять заковали его в цепи и заключили в темницу. В последний же раз он сделал оттиски ключей на воске и послал их жене и сыну, а они при содействии других, принявших в этом участие, приготовили железные ключи и тотчас переслали к нему. Получив их, он, говорят, немедленно, после солнечного заката (каковое время и было назначено для исполнения намерения), подстерег отсутствие стражей и ушел. К стене темницы, в которой он содержался, примыкал двор, а на дворе, в месте менее утоптанном, сама собой росла очень высокая трава. Сюда-то скрылся беглец как заяц и сжал там в комок все свое тело. Когда наступила уже ночь и ночным стражам нужно было, по обыкновению, окружить темницу, пришел и тот, кому вверено было от царя хранение Андроника. Поставив стражу и потрясши запоры, что делалось обыкновенно всякий день перед отходом ко сну, он старался узнать, не предпринято ли тут чего-нибудь худого, но уверившись, что нет ничего подозрительного, удалился и предался сну. Андроник боялся, что Кладон (так называли того человека), найдя дверь отворенной, тотчас же станет отыскивать его, и потому, выйдя, снова запер ее за собой на замок и удалился. Потом в глубокую ночь пришел к концу двора, где влез на замыкавшую его стену, которая {258} хотя была и не очень высока, зато стояла так близко к морю, что волны, вздымавшиеся на нем от южного ветра, часто разбивались о ее поверхность. К вершине этой стены привязал он веревку и, ухватившись за нее, спустился на берег. Здесь судьба опять было на короткое время приняла его с суровым видом, но потом улыбнулась и была к нему благосклонна, точно будто шутила и играла с ним. Один из дворцовых стражей, которые обыкновенно по очереди держат посты на башнях, перекликаются между собой и каким-нибудь условленным речением возбуждают друг друга к бдительности, заметил его и, подойдя, спросил, кто он такой. Андроник назвал себя одним из узников, содержимых за долги папием1*, и сказал: "Если ты позволишь мне уйти, то получишь от меня вот какую благодарность". С этим словом он вынул из-за пазухи и показал ему кошелек. Сторож-то был деревенский житель, постоянно боровшийся с нуждой,ослепленный золотом, взял он деньги и отпустил Андроника. В ту же минуту для принятия его приблизился плывший по морю чел-{259}нок, на который посадили его и привезли домой. Дома сбросил он цепи, которыми были закованы его ноги, и тотчас, взойдя опять на корабль, поплыл на нем за городские стены. Там нашел он приготовленных для себя лошадей, на которых сел и уехал. Спасшись таким образом из тюрьмы, Андроник прибыл к тавроскифам; а мы своим повествованием возвратимся к прежнему предмету,

______________

* 1 Паппий, или папий, было имя должности и означало придворного стража под начальством Куропалаты. Поэтому у Константина Манассы читается:

Прc tv ikwv фvлaka tv v toic vaktoрoic

Пaпiav лeyouev vtv kat Пwuaiwv yлttav.

Отсюда у Кедрина пaпiac tov пaлatiov. Папий не только жил во дворце, но и, живя там, надзирал над содержавшимися в дворцовой темнице должниками, как свидетельствует Скилица in Michael Rhangab. p. 492, 495.

12. По вышесказанной причине Мануил ходил и к Примиславу2*, чтобы взять оттуда вспомогательное римлянам войско; был от него посол также и к Ростиславу3**, который управлял тогда Тавроскифией, чтобы вести с ним переговоры о союзной войне,- и достиг своей цели. Чрезвычайно довольные тем, что царь отправил к ним столь знаменитого посла, они обещались сделать все, что будет угодно царю. Не упущен был из внимания даже и Ярослав4***, только царь вооружил его против Стефана другими средствами, именно следующим письмом: "Мы не будем подражать тебе в недоброжелательстве, которое ты без всякой нужды обнаружил в отношении к нам, вменив ни во что условия и договоры, недавно {260} подтвержденные твоей клятвой. Тебе угрожает крайняя обида, и я представляю ее перед твоими глазами. Знай, что, выдавая свою дочь замуж за короля пэонян, ты соединяешь ее с человеком злонравным и в своих мыслях весьма нетвердым, который никогда не уважал правды, или истины, с человеком, отказавшимся от природы и законов и, кажется, совершенно расположенным все сделать легкомысленно. Итак, Стефан пусть не соединяется с твоей дочерью и не вступает ни в какие другие законные связи с ней, потому что, и законно соединившись, он поставит себя в отношение к ней, как к распутной женщине. Ведь если он так оскорбляет наше величество и не стыдится обращать в шутку недавно данные нам клятвы, то подумай, какого бесчеловечия не сделает с тобой". Выслушав эти слова с какой-то невежественной простотой, Примислав тотчас был пойман ими, стал смотреть на зятя, как на врага, и согласился всячески помогать римлянам в войне с ним. Есть в Тавроскифии город, по имени Киама5****, который превосходит все прочие тамошние города, почитается митрополией того народа, получает архиерея из Византии и пользуется другими важными преимуществами. Так вот, правитель и этой страны обещался воевать против Стефана и условия подтвердил клятвой. Тогда же и король алеманов Фриде-{261}рик, замечая, что царь сильно противодействует ему на Западе, вражду свою с римлянами заключил миром и условился с царем воевать против Стефана. Не отказывался от участия в этой войне и Эрик1*****, который, как уже не раз говорено, был женат на племяннице царя Феодоре. Кроме того, собиралось многочисленное войско из скифов и подвластных римлянам сербов; да и султан, в силу договоров, прислал вспоможение, так что отовсюду шли значительные отряды. Около этого времени добровольно пришел также к римлянам с детьми, женой и со всеми силами один из владетелей Тавроскифии, Владислав2******. Ему подарена была придунайская страна, которую царь прежде отдал пришедшему в Византию Васильку, сыну Георгия, занимавшему первое место между филархами Тавроскифии. Тогда же и венеты, возобновив с царем прежние договоры, обещали прислать римлянам для морских предприятий флот из ста трирем и при этом дали слово быть врагами и королю алеманов Фри-{262}дерику, и всем другим западным народам, если последние решатся на войну с римлянами.

______________

* 2 Кто был этот Примислав, трудно решить. История Древней России, которую Киннам называет Тавроскифией, между русскими князьями не представляет ни одного Примислава.

** 3 Ростислав, о котором здесь упоминает Киннам, мог быть князь смоленский, пока он владел еще великокняжеским престолом Киева. См.: Карамзин. Т. 2, гл. 13.

*** 4 То есть князь галицкий, сын Владимирка.

**** 5 Здесь, без сомнения, разумеется Киев. О древнем Киеве, его обширности и могуществе говорят Ditmarus. L. 7; Adamus Bremensis. с. 66; Нестор и его продолжатели.

***** 1 Эрик, или Генрих Лев, первый герцог Австрии, сперва женат был на Гертруде, дочери императора Лотария, а потом, по смерти первой жены, вступил в брак с Феодорой Комниной, сестрой кипрского тирана Иоанна. Carol du Fresne ad h. I.

****** 2 Неизвестно, о каком Владиславе говорит здесь Киннам. Соображая время, к которому относятся описываемые им события, под этими переселенцами из России в пределы Византийской империи надобно разуметь Всеславичей: Давида, Ростислава, Святослава и племянников их - Василька и Иоанна, которые изгнаны были из полоцкого княжества сыном Владимира Мономаха Мстиславом I. См.: Карамзин. Т. 2, гл. 8.

13. Вот что совершалось тогда на Западе. Между тем палестинский король Балдуин, женатый на племяннице царя, кончил свою жизнь. Так как он умер бездетным, то управление страной перешло к его брату3*, который, сделавшись правителем, стал через послов просить себе у царя в супружество римлянку и вместе хотел знать его мысли относительно Антиохии, потому что антиохийцы, будучи по природе вероломны, пришли в Палестину к Балдуину и добровольно вверили ему власть над собой и над своим городом. Но король, зная, что этот город подвластен царю, счел нужным, как сказано, сперва спросить его о нем. Царь отвечал ему: "Просьба о браке, так как тебе угодно заискивать наше благорасположение, будет в непродолжительном времени исполнена; что же касается до Антиохии, то она как издревле была данницей римлян, так и ныне подвластна нашей державе,- и ни ты, пока мы живы, ни кто другой не может управлять ею. А антиохийцы скоро получат от нашего величества возмездие за свою неверность римлянам и тогда почувствуют, кого дерзнули они оскорбить". Та-{263}ково было содержание письма. Потеряв надежду относительно Антиохии, король продолжал просить царя о браке и, получив в супружество одну из дочерей протосеваста, подтвердил клятвой все те условия, какие были у царя с его братом Балдуином. Еще не совсем приготовившись к предстоящей борьбе, а между тем опасаясь за город Зевгмин, стесненный до крайности осадой Стефана, царь, прежде чем мог открыть войну во всем ее объеме, послал туда значительный вспомогательный отряд под предводительством Михаила Гавры и Иосифа Вриенния, под которыми служили и другие знаменитые римляне, как-то: Иоанн, названный Ангелом, муж в войне опытный, и Иоанн Иса, родом перс, но получивший воспитание и образование римское. Даже, чтобы еще более помочь городу, приказано было отправить множество кораблей с войском и разными запасами. Эти корабли должны были войти в Дунай и доставить осажденным необходимое, пока в землю гуннов не прибудет со всей армией царь. Между тем гунны, стоя уже долго под стенами города и многократно пытавшись взять его, убедились, что предпринимают дело невозможное, потому что римские корабли, подплывая к приречной стороне города, доставляли осажденным весьма многое и, сверх того, принимая раненных в сражении, заменяли их другими - здоровыми. Посему, доколе не прибыло еще в землю гуннов войско под начальством Гавры и Вриенния, решились они тоже собрать флот, что-{264}бы, спустившись по реке, напасть на римские корабли и потом, потопив их, без труда победить врага. Некоторые между ними не одобряли этой попытки на том основании, что корабли их, по неудобной постройке и несоразмерной широте, не столь быстры на ходу, как римские. Несмотря, однако же, на то, они действительно спустились по реке. Тогда римляне, построившись в боевой порядок, встретили их на середине реки и стали осыпать стрелами, а те, не имея сил противостоять им, поворотили кормы - и корабли их. успевшие причалить к своему берегу, избежали опасности, один же из них, занятый военачальниками, попал в руки римлян и был сожжен искусственным огнем1**. Испытав и тут неудачу, гунны обратились теперь к другой мере: они склонили деньгами некоторых служивших Стефану гуннов и убедили их подмешать этому человеку яду2***, вследствие чего город был взят и весь Сирмий опять перешел во власть гуннов. Но находившиеся в городе римляне и сражавшиеся под начальством Стефана гунны остались неприкосновенными, так как под этим только условием они и сдали город. После сего гунны стали издеваться над Стефановым тру-{265}пом: сперва они даже не совершили над ним поминовения и никаких других обрядов, совершаемых над умершими, но выбросили его за городские ворота и оставили там без погребения; после уже, уступив голосу природы, перенесли тело в храм первомученика Стефана и там предали его земле.